А. М. Кучинов. Муромские реликты в Шатурской и Гусь-Хрустальной истории

В историческом Муромском регионе были территории, сейчас себя с Муромом уже не ассоциирующие и приобретшие иные идентичности. Такова и местность на пересечении Гусь-Хрустального района Владимирской области, городского округа Шатура (бывшего Шатурского района) Московской области и Клепиковского района Рязанской области. Условно назовем нашу окраину средневекового Мурома Западным Муромом.

Автор данной статьи столкнулся с этим при изучении Гусь-Хрустального района, его история написана преимущественно с XVIII в., история ранее не сформулирована. Привлекались изданные, архивные источники и отчеты археологических экспедиций. Оказалось, что исследуемая территория принадлежала не к т. н. «мещере», а к Мурому.

Наше исследование объемом около 23,5 п. л. пока не издано. Здесь излагается ряд сюжетов «Муромского княжества» (при том, что в свою бытность оно так не называлось, называясь «Муромом», «Муромской землей», «…волостью», «…областью») оттуда, это — история до 1393 г. и муромские сюжеты после того, как Муром был присоединен к Москве. Обнаружена возможность альтернативных взглядов-«линз», либо поставлены, сформулированы новые проблемы.

Границы государства Мурома

Не стоит поддерживать негласно устоявшуюся позицию, будто в средневековье не было границ, и люди не знали окружающую территорию. Средневековье, при его основанности на земельном ресурсе (сельское хозяйство, охота, рыбная ловля), предполагает в чем-то даже более детальное знание территории, чем сейчас. Без проговаривания средневековыми людьми древних финно-угорских названий удаленных от крупных населенных пунктов того времени мелких водоемов и урочищ эти названия бы не смогли дойти до XVII-XXI вв. Существование границ, пусть иначе осмысленных, понятно, т. к. всегда после захода на чужую территорию следует конфликт. Границы государства Муром ранее реконструировались Д. И. Иловайским¹ и М. К. Любавским². Полезны знания о границах уездов, волостей и станов нач. XVII в. у В. Е. Ершова³, Я. Е. Водарского⁴ и Н. В. Давыдова⁵. Так как сохранились подробные актовые документы о землевладении нач. XVII в. уже после присоединения Мурома, Рязани, Коломны к Москве, дробление на волости и станы того времени относительно известно. Судя по передаче волостей Шатур и Муромского сельца Иваном III из Муромского во Владимирский уезд, даже при таких редких изменениях границ уездов границы волостей и станов не менялись, и с момента присоединения к Москве они оставались неизменными до 1778 г.

С северной стороны на карте М. К. Любавского⁶ (а за ней — во всех школьных материалах) граница избыточно сдвинута на юг — нынешняя д. Тихоново Гусь-Хрустального района никогда не входила в Клеков стан, он был севернее при нашей принадлежности в XVII в. к стану Муромское сельцо (крайние северные и южная точки: д. Сулово ныне Гусь-Хрустального района и место впадения р. Ялма в р. Пру). Аналогично высока вероятность избыточного сдвига на юг границ административных образований Владимирского уезда нач. XVII в. Остров, Лиственский, Судогодский и Медушский стан. Д. И. Иловайский считал владимиро-муромской границей р. Клязьму, что верно не на всем протяжении, т. к. местности под Медушем, Стародубом, Ярополчем и Гороховцом — это чисто владимирские сущности, т. к. про них сохранились сведения, которые говорят об их принадлежности Владимиру. При том, что документы и летописные сведения до нач. XVII в. о Москве, Владимире, Стародубе, Гороховце сохранились более (на их подробности зиждутся все реконструкции исследователей), чем о Муроме (нет актовых документов о Западном Муроме ранее нач. XVII в. помимо малоподробных духовных грамот московских князей), по наличию сохранившейся документации можно установить принадлежность той или иной территориальной единицы нач. XVII в. в период независимости Мурома. Так нами предложен предварительный (для более точного необходим следующий цикл исследований по документам поместной системы XVII-XVIII вв.) вариант, как границу государства Муром можно реконструировать.

Таблица 1

Сторона, с кем граница, источник сведений	Описание границы
Северная, с Владимирской землей; наша реконструкция по границам административных образований Владимирского уезда XVII в.	В Муроме — Остров, Клеков стан; возможно — части Ильмехотского и Опольского станов на южном берегу р. Клязьма; Лиственский и Судогодский станы — Владимирского уезда XVII в. и Муромский уезд XVII в. полностью. Во Владимире — Сенег, Ильмехотский и Опольский станы (минимум — с северного берега р. Клязьмы, максимум — полностью), Боголюбовский, Медушский станы, территории бывших уделов Стародуб (границы реконструированы М. И. Давыдовым по р. Кестромка и Тара7), Ярополч, Гороховец — Владимирского уезда XVII в. Граница по р. Поля — притоку Клязьмы -реконструируется по границе местностей Западного Мурома, переданных Иваном III из Муромского во Владимирский уезд, состав которых изложен в духовных грамотах московских князей8 и актовой документации нач. XVII в.9 Здесь предложенной М. К. Любавским10 границы по р. Большой Ушме не было, т. к. стан Сенег (между реками Поля и Большая Ушма) принадлежал Владимиру. За р. Поля Мурому принадлежала только та территория, которая в XVII в. называлась Шатурской волостью.
Восточная, с Половецким Полем (Дешти Кипчак), В. Е. Ершов.	Как граница Муромского уезда XVII в.
Далее авторская реконструкция.	По р. Оке до устья р. Цны — притока р. Оки в ныне Пителинском районе Рязанской области (т. к. г. Городец Мещерский (Касимов) мог быть основан в XV в. только на территории московских князей — следовательно, его территория ранее была муромской).
Южная, с Половецким Полем (Дешти Кипчак), Д. И. Иловайский.	В Муроме/Рязани XII в.: Кадом, Елец. Во 2-ой пол. XI — нач. XII в.: — по р. Прони (и, видимо, после ее устья по р. Оке). В кон. XIII — нач. XIV вв.: по р. Дон, Хопер, Ворона.
Западная, с Черниговом, Д. И. Иловайский	До истока р. Осетр и по р. Осетр до ее устья.
Западная, Владимирские земли, Я. Е. Водарский и М. К. Любавский11.	В Муроме: Коломенский уезд XVII в. полностью со включением территорий по р. Гжелка и Гнилуша с притоками.
После разделения единого княжества в Муроме на Муром и Рязань, Я. Е. Водарский.	В Муроме: Владимирский уезд XVII в. В Рязани: Коломенский и Рязанский уезды XVII в. Версия А. Л. Монгайта12: граница шла по р. Пра. Коломенско-муромская граница по р. Цне — притоку Оки с устьем в ныне городском округе Луховицы Московской области, изложена у Д. И. Иловайского и М. К. Любавского13.
Граница Западного Мурома и территорий, оставленных в Муромском уезде во время Ивана III Васильевича.	В переданном во Владимирский уезд Западном Муроме: Мичевская волость, Гусская волость, Колпский стан, Лиственский стан, Судогодский стан нач. XVII в. Остались в Муромском уезде: дворцовая Унженская волость и Унженский, Куземский, Дубровский, Замотринский станы

Границу княжеств Рязани и Пронска невозможно реконструировать, т. к. нет информации о территориальной дифференциации между ними.

Территории в долине р. Протвы — притока Оки (Лужа, Боровск, Верея, Новый городок)¹⁴ и «купель» московских князей XV в. (между р. Ока и Осетр)¹⁵ мы не включили в границы Рязани, т. к. источники показывают, что эта территория, если и была у рязанских князей, то незначительное время, вероятно, в силу захвата у соседних княжеств.

Детали муромской государственности

После изучения летописей в их связи с «татищевскими известиями», опираясь на институциональный подход к исследованию государства, нами выделены следующие периоды в истории Муромской государственности:

Таблица 2

Период	Основание для выделения	Хронологические рубежи
Эпоха первых муромских князей.	Государство в Муроме только складывается, после смерти Глеба в 1023 г. Муром принадлежит Киеву, с 1023 по 1054 г. — Тьмутаракани, с 1055 по 1095/1097 г. — Чернигову, с 1097 по 1129—1143 гг. княжит Ярослав Святославич, при котором государство в Муроме выглядит сложившимся.	Вокняжение Глеба (XI в.) — смерть Ярослава Святославича (1129−1143).
Домонгольское время.	Муром в качестве политии с самостоятельным престолом явно дифференцирован от Киева и Чернигова — «золотой век» истории муромской государственности и культуры.	Все летописные события между смертью Ярослава Святославича и вторжением князя Бату (Батыя) (1131−1232).
Период монгольского нашествия.	Муром утрачивает государственность, здесь образуется квазигосударственная «буферная зона» между Владимирской (позднее — княжествами, на которые она распалась: Москва, Владимир, Стародуб, Городец) и Рязанской землями и Улусом Джучи (Золотой Ордой).	Вторжение князя Бату (1237) — смерть князя Василия Яро­славовича (1345−1346).
Период деградации государственности и татарских конфликтов.	Муром возобновлен в качестве самостоятельной политии, однако в силу постордынского влияния — борьбы князей за господство на Русских землях, межкняжеских и татарских вооруженных конфликтов восстановление муромской государственности и культуры не оказалось возможным.	Смерть князя Василия Ярославовича (1345−1346) — присоединение к Москве (1393).

В летописях часто упоминаются «муромские князья» во множественном числе — необходимо отказаться от представления о том, что Муром был некоей «абсолютной монархией» все время с единственным князем во главе. В средневековом Муроме в отдельные периоды истории имела место специфическая коллегиальная форма правления нескольких князей с механизмом представительства, не нашедшая интерпретации исследователей. Представление, будто правитель должен быть один и быть некоей сакрально-главной фигурой могло прийти в историографию со времен абсолютизма XVIII в., когда историки осмысливали прошлое в рамках современных им представлений о правлении и власти. Эта проб­лема затрагивалась при попытке реконструкции муромского и рязанского веча¹⁶. При заключении мира в 1096 г. Мстислав заключил его с Муромом и Рязанью, когда Рязань еще не дифференцировалась в отдельное княжество. Это значит разграничение предметов ведения (федерализм), при котором часть государственных решений принимает общегосударственная муромская власть, часть — местные муромская и рязанская, как в данном случае. Также А. Л. Монгайт¹⁷ обратил внимание на упоминание в этом и других летописных контекстах «муромцев» и «рязанцев», под которыми понимал знать — бояр и мужей. И. Я. Фроянов считал, что под ними следует понимать все население¹⁸. Это мало отличалось от новгородского веча и говорит о существовании в средневековом Муроме некоего федеративного монархически-республиканского синкретизма, при котором князь или во множественном числе князья учитывали интересы своих земель по своеобразной модели федеральных отношений и представительства. Исторически в Муроме не обнаруживается традиция сакрализации власти или властно-религиозного синкретизма.

Так же стоит пересмотреть значение «вокняжения» в 1095—1096 гг. в Муроме князя Изяслава Владимировича. Оно не согласуется с правом наследования тех времен (Мономахович пришел на землю Святославичей), — это более вторжение, пусть и поддержанное муромцами (данный сюжет в летописи имеет параллель со многими сюжетами муромских повестей, где в Муроме нет князя и правят некие «муромцы», вечники¹⁹). Сидящий в Муроме князь Изяслав не означает, по нашему мнению, обретения в 1093—1095 гг. Муромом самостоятельности от других княжеств; но он «сделал вклад» в институционализацию отдельного государства в Муроме тем, что обратил внимание черниговских князей Святославичей на эту окраину своей территории, которые ею с этих пор более озаботились.

После монгольского вторжения с переписью населения 1257 г. Муром как независимое государство прекращает существовать. Бату поставил здесь свой властный и военный аппарат, иерархично оказывающий насилие над местным населением. Исчезновение Мурома из летописей до 1345−1346 г. доставляет сложности изучения этого периода. Мы приняли концепцию буферной зоны К. А. Аверьянова²⁰.

Невозможно считать государственность однажды рождающейся и, развиваясь, остающейся навсегда. Государство, общество, политика, могут возникать и исчезать. В Муроме после 1237−1257 гг. произошло исчезновение государства, т. к. государственные институты в Муроме до 1345−1346 г. не были сформированы. Неизвестно, сохранился ли род муромских князей в это время: они не упоминаются, но из этого не следует, что их не было: родственные связи и рождения детей далеко не у всех муромских князей описаны в летописях даже за пределами монгольского нашествия.

В эпоху монгольского нашествия на территории бывшего и будущего государства Муром была особая форма квазигосударственности во главе либо с «баскаками великими владимирскими», либо рязанскими, находившимися на территории Мурома: но вряд ли в г. Муроме или, что важно, в нынешнем с. Борисоглебе Муромского района²¹ ввиду близости к р. Оке — риска набегов. Единое государственное управление в Муроме и какая-либо столица вряд ли могли тогда существовать. Муром до 1351 г. описывался как «запустелый», что не вселяет веру в возможность каких-либо «резиденций» до этого времени, скорее баскаки кочевали по малолюдной территории Мурома. Точно не могло существовать право и его исполнение, значит, если некая государственность была, то весьма непостоянна и условна, мы называем это «квазигосударственностью». Однако именно этим, под игом, безгосударственным временем, экспедиция В. П. Глазова²² датирует гончарный центр (белоглинянная керамика) около с. Заколпье и с. Константиново Гусь-Хрустального района и керамику на территории завода «Стекловолокно» в г. Гусь-Хрустальном, что не делает те места «столицами», но подтверждает идею, что в Муроме в то время кто-то жил. Также интересно недатированное Юрьевское городище у с. Уляхино — его толкование затруднено отсутствием культурного слоя.

В дополнение к реконструкции «буферной зоны» важно оговорить, что вероятность присутствия на Муромской земле именно владимирских баскаков маловероятна, т. к. Муром исторически имеет большую связь с Рязанью, чем с Владимиром, с 1355 г. с вокняжением Федора Глебовича рязанского происхождения от нее был зависим²³. Эта зависимость должна была состояться на базе тяготения к Рязани в нач. XIV в. при соперничестве с Москвой, которая Муром в качестве своего владения не описывала. В 1393 г. Муром был присоединен к Москве лишь с позиции московского мировоззрения, ведь Рязань продолжала воспринимать Муром как своего зависимого, с чем связаны соответствующие записи Никоновской летописи и Лицевого летописного свода под 1396, 1400, 1401, 1408 гг. — они описаны так, как будто Муром продолжает существовать как отдельное княжество²⁴.

Речка Мировщина, деревня Шестимирово и перемирие 1096 г. в честь битвы 6 сентября

Под 6604²⁵ (6603²⁶, 6630²⁷, 6627²⁸, 1096²⁹) г. отмечено перемирие после битвы Изяслава Владимировича и Олега Святославича 6 сентября. Новгородский князь «иде Мурому» и заключил мир с «муромцами и рязанцами», вернувшись в Суздаль. Люди должны были бы встретиться на каком-то месте, удобном для встречи прибывших и отправляющихся в Новгород, Суздаль, Муром и Рязань того времени. Если принять во внимание географические свойства долин рек Пра, Бужа/Поля и местности между ныне Гусь-Хрустальным районом и г. Муром; название речки Мировщина³⁰ (значит — место торжества в честь заключения мира³¹), давшей название д. Шестимирово (до пожара 1938 г. деревня была в нынешнем ур. Городок в 900 м на ЮВ); и дату убийства Изяслава 6 сентября, то с очень высокой вероятностью можно считать, что встреча произошла где-то в районе речки Мировщина и д. Шестимирово, которые наименованы в честь этого события.

Средневековая модель самовосприятия Мурома и «Повесть о водворении христианства в Муроме»: необходимость нового прочтения

Нужно отметить роль Муромского музея в исследовании этой проблематики на материале икон (МИХМ М-6608, М-6607, М-6613, М-6788, М-6787, М-6604)³². Иконы интересны тем, что содержат изображения Мурома, отражая его самовосприятие в средневековье.

В Муроме не было каменных стен, но он изображается с красными или белыми стенами. Это значит то же, что под «мраморными стенами» имеется в виду в «Повести о водворении христианства в Муроме»³³ — Муром показан как «чистый», праведный. Здания имеют красный и зеленый цвета, на фонах есть оттенки коричневого и золотого. Если здесь есть символика цвета — это описание самовосприятия Мурома средствами XVI в., когда во время Ивана IV актуализировалась муромская историческая память. Все здания изображены каменными при том, что каменного строительства в Муроме в то время не было — это символ твердости. Изображены многоэтажные здания, что символизирует «устремленность вверх», т. е. к Богу. Помимо этого есть иные явления.

На иконах изображен не только Муром, но и Муромские и Рязанские земли. Сюжеты из жития святых, образ с. Ласкова на иконах отображены такими же: с той же символикой. Даже здания в сельской местности на иконах выглядят как многоэтажные каменные: как г. Муром, так и окружающие Муромская и даже Рязанская (другое государство) земли, мыслились средневековыми муромскими людьми как в равной степени чистые, красивые и воспроизводящие жизнь.

Больше света проливает «Повесть о водворении христианства в Муроме». Ранее имели место разного рода дискуссии о личности князя Константина. Нельзя исключать вероятность смешения в исторической памяти прежних столетий Ярослава Святославовича и князя новгородского Константина Добрынича, сосланного Ярославом Мудрым в Муром 1019−1020 г. Также не стоит отождествлять князей муромских Глеба и Константина, т. к. память о Глебе более закреплена, чтобы быть перепутанной, и в «Повести» они противопоставляются. Константин — сын Святослава, внук Ярослава — родственные связи обоих совпадают. Датировка княжения Константина 1223−1232 гг. — результат путаницы при составлении в «Повести» с другим муромским святым князем — Давидом-Петром Юрьевичем (муж Февронии).

Источники такого типа не могут толковаться буквально в силу особенностей жанра и исторического контекста возникновения и назначения таких текстов. При их толковании следует одновременно учитывать три предпосылки для толкования: контекстуальную, метафорическую и фактическую³⁴.

В начале повести есть фраза «во дни древняя создания града имея стены камены и мраморныя, и оттого нарицается Муром». Фраза полностью несет символический характер. «Древние» — годы, удаленные от написания повести (XVI в.), для автора 1223 г. — время, в которое Муром выполнил «миссию» в борьбе за праведность как твердый праведный город — хранитель Веры. Название города, как и имя человека, в христианском восприятии того времени оказывалось смыслом, через который люди после крещения предстают перед Богом. Идея переноса Мурома на другое место может предполагать намек на то, что он должен вернуться к идеалам тех времен, вспомнить о своей миссии.

Имена Константин, Федор, Михаил, Ирина не говорят о том, что были конкретно три лица с такими именами и родственными связями. Все становится ясно, если перевести эти имена: князь Стойкий (лат. Константин) пришел в Муром с Таким-Как-Бог (евр. Михаил) и Божьим Даром (греч. Федор). Речь идет не о трех лицах, а о Троице: Константин здесь символизирует Отца, Михаил — Сына, Федор — Святого Духа. Ирина — греческое имя, означающее «Мир». Таким образом, суть повести в том, что князь Стойкий пришел в Муром с Таким-Как-Бог, Божьим Даром и Миром. Возможно, Ирина здесь имеет какой-то символ Божией Матери. Константин описывается как сын Святослава, внук «Ярослава, крестившего Русскую Землю». По сути рассуждения автора повести, крестил Русские земли не князь Владимир I, а Ярослав Мудрый. Это не соответствует основной «официальной» сюжетной линии летописей. Скорее всего, ранее имелось многообразие точек зрения на то, кто крестил Русские земли, в Муроме крестителем считали Ярослава Мудрого. Такое отличие в XVI в. является серьезным подспорьем единства самовосприятия Москвы и Мурома и говорит об отличном представлении об историческом процессе в Муроме. В «Повести» эта «муромская» идентичность хорошо видна.

В «Повести» муромцы убили Михаила в городе и бросили его тело в лесу зверям на съедение — здесь идет отсылка к «страстям апостольским». Лес для автора — место «хаоса», язычества, опасностей. Обряд погребения муромских язычников совпадает с погребальным обрядом буртасов, описанным у Ибн Русте. Михаил уподобляется Иисусу перед Распятием, т. к. муромцы хотели убить князя Константина и выгнать из города. До конца повести Константин и Федор остались живы, пока в 1232 г. не умерли своей смертью, а Михаил неоднократно показывается как «агнец», жертва, мученик.

В конце «Сказание о обновлении града Мурома» выводит читателя из сюжета о Константине, Михаиле, Федоре и Ирине, более мифичного, чем следующий сюжет. Таким образом, обеспечивается взаимосвязь Мурома 1223−1232 гг. и современного автору XVI в., и подчеркивается абстрактность первого сюжета при большей конкретности второго.

В повести неполная аналогия со Священным Писанием: Константин, Ирина, Михаил и Федор уподобляются персонажам из Священного Писания, но не тождественны им. Они — земной «отпечаток» небесных библейских персонажей, местность Мурома — это «отпечаток» небесной местности. Такое миропонимание похоже на миропонимание Августина Аврелия, описанное в его книге «О граде Божием».

Ранее мы имели гипотезу уподобления средневекового Мурома Иерусалиму, однако, эту идею не пришлось поддержать, т. к. «иерусалимский» дискурс о Муроме имеет место лишь как наслоение мировоззрения эпохи Ивана IV на иконе МИХМ М-6608. В подтверждение этой идеи факт присутствия «московского» элемента мировоззрения на этой иконе (О. А. Сухова нам разъяснила, что князь Давид на троне здесь изображен как символ Ивана IV; а уподобление своего государства Израилю — его черта). Планировка Мурома домонгольского времени с планировкой Иерусалима не имеет явных совпадений³⁵.

Два Преображенских монастыря на озерах Святых

В то время, когда Муром присоединялся к Москве, на очень близкой территории в волости Сенеж Владимирского уезда на берегу Сенежского озера (ныне с. Андреевские выселки городского округа Шатура Московской области, оз. Святое) находилась резиденция московских митрополитов (Киприан Киевский и Фотий) — ныне не существующий Преображенский монастырь. Киприан был проводником философии исихазма в Русские земли. Поэтому упомянутое село ныне имеет все основания считаться наследником средневекового «островка образованности» (занимался писательством Киприан именно здесь, в уединении на природе), а Западный Муром — быть соседом той местности. Более того, привлекательность места — Преображенского монастыря на оз. Сенеже (Святом), по-видимому, повлияла и на возникновение позднее другого Преображенского монастыря тоже на оз. Святом (Сенеж), входящим в систему рек Бужа или Поля и Пра на территории бывшего государства Муром. Другой монастырь находился около нынешней д. Погостище городского округа Шатура Московской области. Это означает подражание второго монастыря митрополичьей резиденции и культ образованности в прежние времена не только в резиденции митрополита, но и в широких окрестностях, в т. ч. в Западном Муроме.

Под 6860/1352 г. в летописях³⁶ помещено «рукописание Магнуша» — повесть-подделка. В ее версии по Львовской летописи³⁷ Магнуш был в «Муромской» земле в монастыре святого Спаса на реке «Полной». Монастырю Святого Спаса на «полной реке» около «Мурьманской» земли (т. е. Норвегии), по мнению А. Накадзавы, соответствует более Валаамский монастырь, однако в списках XV-XVIII вв. нет никаких оснований отождествлять «Святого Спаса на полной реке» и Валаамский Спасский монастырь³⁸. Это произведение может быть интересно тем, что в случае, если нарочно ли или случайно в одной из версий «рукописания» упомянули монастырь святого Спаса на Полной реке в Муромской земле — мог иметься ввиду ныне не существующий Преображенский монастырь на оз. Дубовое около нынешней д. Погостищи городского округа Шатура Московской области (участок р. Бужа/Пра, которая ранее южнее д. Ягодино ныне Гусь-Хрустального района называлась «Поля»). Однако, ввиду противоречивости и неясности самого произведения, вымышленности его сюжета, здесь мало средств для продолжения толкования, исключая только тот факт, что при переписывании летописей Погожский монастырь в Муромской земле могли перепутать с Валаамским.

Передача Западного Мурома во Владимирский уезд и рудименты муромской идентичности

Некоторое время после присоединения к Москве Западный Муром входил в Муромский уезд, но позднее он был реорганизован, и Западный Муром перешел во Владимирский уезд. Однако память о том, что ранее эта территория была «в Муроме», сохранялась за счет того, что очень долго она административно относилась к «сельцу Муромскому» — ныне с. Дмитровский Погост городского округа Шатура Московской области³⁹.

Ни одного документа, в котором четко указывается, что исследуемая территория переходила из Муромского уезда во Владимирский, нет, но, тем не менее, это выводится из косвенных упоминаний в духовных грамотах московских князей⁴⁰. Переход устанавливается по названию «Муромское Сельцо» — одной из перешедших волостей. В духовных грамотах московских князей можно видеть, что со временем изменяется описание этого населенного пункта и его волости (последнее упоминание как о волости в 1609 г., позднее в XVII в. — стан⁴¹). Сначала оно описывается как некое нарицательное сельцо в Муроме (т. е., как бы сейчас выразились, — «под Муромом»), затем описывается как территориальная единица «Муромское Сельцо» во Владимире («под Владимиром»).

Между 1461—1462 и 1497−1498 гг. имела место какая-то нам неизвестная, не оформленная в источниках дата, когда Западный Муром был переведен из Муромского уезда в соседний Владимирский. Зачем это сделали — установить невозможно; видимо, это надолго останется загадкой. Последний актовый документ, в котором исследуемая территория относится к Муромскому уезду — Духовная грамота Василия II 1461−1462 гг. Первый документ, в котором территория выглядит относящейся к Владимирскому уезду — Жалованная грамота Ивана III Даниле Козлу Терентьеву сыну Милославского на волость Поле Кривальдино Владимирского уезда от 1497−1498 г.⁴² (ныне с. Кривандино городского округа Шатура Московской области).

Для истории исследуемой местности чрезвычайно важны даты 6995/1487 г.⁴³ и 6996/1488 г.⁴⁴ — 6997/1489 г.⁴⁵ — в то время «в Муроме», т. е. в Муромском уезде, получили поместья многие вышедшие из Великого Новгорода «бояре, житьи люди и гости». Видимо, в эти годы следует предположить факт перевода Западного Мурома во Владимирский уезд по причине борьбы с действительным либо вымышленным новгородским сепаратизмом после присоединения Великого Новгорода к Москве. В подтверждение этого события, среди прочего, историческое название р. Бужа и Поль в Гусь-Хрустальном районе — Поля (это почти новгородская Пола), которая впадает в оз. Имлес, во всех документах XVII-XVIII в. называвшееся «Ильмень». Так же можно поставить гипотезу 1483 г., когда московский и рязанский князья подписали договорные грамоты, и имело место перекроение московско-рязанской границы⁴⁶.

В «Синодике опальных»⁴⁷ числится Федор Сысоевич Палицын, который, согласно тому документу, «убит», однако в 1609 г. он назначен воеводой в Белоозеро⁴⁸. Такое эпатажное несоответствие в источниках должно стать причиной для сомнения в «Синодике опальных». По более достоверным актовым документам XVII в. С. Бахрушин установил, что в 1609 г. Ф. С. Палицын был жив. Мы проверили родословные росписи Палицыных⁴⁹ и исключили риск существования в то время нескольких людей с такими именем и фамилией. Ф. С. Палицын интересен тем, что он — отец помещика д. Избищи ныне Гусь-Хрустального района нач. XVII в. А. Ф. Палицына. У Палициных и многих других, имевших в Западном Муроме поместья в нач. XVII в., — новгородское происхождение. По всей видимости, есть вероятность встретить еще случаи жизни в Западном Муроме «казненных» Иваном IV Грозным новгородцев и их потомков.

В первой половине XVII в. в Западном Муроме ведется активное строительство новых населенных пунктов и православных приходов, погостов (места сбора налогов, поэтому погост — это также место государственного контроля над подчиненной территорией). Кажется загадкой, почему Муромское Сельцо (понятие «сельцо» значит отсутствие церкви) относилось к Владимиру с 1461—1462 — 1497−1498 г., а систему погостов стали строить только в XVII в. Скорее всего, это связано с тем, что в это время исследуемая территория и ее широкие окрестности стали заселяться, население многократно увеличилось. Также подозрительно возникновение большого количества погостов не где-нибудь, а именно на территории, которая в 1393 г. пришла из Мурома. Исследователи XIX в. перечисляют⁵⁰ эти приходы и монастыри. Однако эти данные не согласуются с тем, что в документах поместной системы есть подписи священников погоста Ерлекс (ныне с. Эрлекс Гусь-Хрустального района), датировать которые возможно 1630⁵¹, 1638−1648⁵², 1637−1644⁵³ гг. Возможно, имела место остававшаяся «муромская» идентичность, препятствовавшая управлению этой территорией из Владимира. После Смуты имело место усиление авторитарных тенденций для защиты власти нового правящего рода, и для борьбы с возможным или надуманным сепаратизмом власть еще сильнее разрывала исторические связи Западного Мурома с Муромом.

Западный Муром в новое время имел очень серьезные территориальные изменения. Шли губернские реформы, все из них затронули исследуемую местность. В 1778 г. из названия нашей административно-территориальной единицы последний раз исчезла память о Муроме. На месте бывшего стана Муромское Сельцо образовалось несколько более мелких образований Судогодского и Егорьевского уездов.

Есть два документа со свидетельствами особенностей восприятия людьми своей территориальной принадлежности. В 1700 г. стан Муромское Сельцо в сказке помещика д. Арефинской Судогодского уезда (ныне д. Тихоново Гусь-Хрустального района) почему-то назван «Меренским»⁵⁴. В документе о 1775 г. д. Избищи⁵⁵ (ныне Гусь-Хрустального района) стан Муромское Сельцо называется «Муромским». По нашему мнению, через такие ошибки или описки можно узнавать прежнюю еще остававшуюся в то время «муромскую» идентичность того времени, когда исследуемая территория мыслилась окраиной Мурома, однако детали люди уже забывали. В очерке А. В. Смирнова 1885 г.⁵⁶ отражена историческая идентичность XIX в. — тогда не было какой-либо памяти о т. н. «мещере», как сейчас; а наследие Мурома не было забыто. На идентичность Западного Мурома повлияла построенная в ­1910-е гг. железная дорога Люберцы-Арзамас. Наша местность называлась «муромскими лесами» в советское время⁵⁷ и в 1990-е гг. (пока с г. Муромом было прямое пригородное сообщение). Но эта муромская идентичность здесь — «новая», т. к. люди в нашей местности не интересовались прошлым в раннесоветское время — любая дореволюционная память была стерта.

Вместо заключения: к вопросу о значении Мурома в средневековье

Приведенные сюжеты наводят на мысль, что Западный Муром — это не «дикий лес на территории Владимиро-Суздальской Руси», к которой он не имеет никакого отношения, будучи присоединенным ко Владимиру в XV в. Вероятно, это произошло в ходе довольно жестокой административной реформы, связанной с предотвращением действительного или надуманного новгородского или муромского сепаратизма после присоединения этих земель к Москве. Эта территория, будучи «капиллярной зоной» (если представить Муром как кровеносную систему), была включена во многие исторические контексты. Ввиду того, что история традиционно писалась преимущественно во Владимире, затем — в Москве, значение Мурома, вероятно, оказалось не до конца осмысленным: оно по умолчанию показывается как некая окраина «Владимиро-Суздальской Руси», всегда и во всем ей подчиненная.

Муром в свою бытность средневековым государством — достаточно самостоятельная и независимая историческая сущность. Представление о «подчиненности» Мурома Владимиру, по всей видимости, связано с тем, что в позднее время (XV-XX вв.: сакрализация владимирской/московской власти как «собирателя земель», канонизация святых Владимиро-Суздальской земли — Сергий Радонежский, Андрей Боголюбский, Дмитрий Донской) искусственно сакрализировалась власть Владимира и позднее — Москвы, перенимавших монгольские институты господства над территориями. Из инструментального использования владимирской истории в позднее время, по всей видимости, выросла традиция непонимания в отечественном сознании универсальной чести и достоинства, на почве чего потом постепенно выросла дистанция между властью, подменяющей государство, общество и политику, и народом; и, как следствие, — досадные явления вроде крепостного права. До этого ни в Муроме, ни во Владимире не было ничего подобного: не было властно-религиозного синкретизма. Так же это представление усугубила отечественная историография, к сожалению, сложившаяся ввиду деятельности Н. М. Карамзина не как история народа или территории, а как история власти.

Впечатляет состав земель, оставленных в нами предполагаемом 1483/1487−1489 г. в Муромском уезде (1/3 земель) и переданных во Владимирский (2/3). Новая граница, разрезавшая девственно подлинный исторический Муром, прошла так, что Владимирский уезд к началу XVII в. имел почти половиной своей площади исконно муромские присоединенные территории. Волости Гусская, Муромского сельца и Шатур, ушедшие во Владимирский уезд, оказываются одними из самых богатых лесными и рыбными ресурсами территорий Мурома, среди них — самые ценные земли, входившие позднее в число дворцовых земель и Опричнину⁵⁸.

---

¹ Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. — М., 2008. — С. 62−65.

² Любавский М. К. Образование основной государственной территории великорусской народности: заселение и объеди­нение центра. — Л., 1929.

³ Ершов В. Е. Территория и землевладение Муромского уезда на правом берегу реки Оки по состоянию на конец 20-х годов XVII века // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: opentextnn.ru/history/histgeography/index.html@id=7361.

⁴ Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале XVIII века. — М., 1977. — С. 248−249, 250−251, 258−259.

⁵ Давыдов Н. В. Шатурский край при царе Михаиле Федоровиче в письмах и мерах князя В. П. Кропоткина - М., 2010.

⁶ Любавский М. К. Указ. соч. Карта.

⁷ Давыдов М. И. Стародуб Ряполовский в XIII — 70-х гг. XVI в.: политическое развитие, административно-территориальное устройство, эволюция структур землевладения [Диссертация… кандидата исторических наук]. — Владимир, 2004. — С. 115−130.

⁸ Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. — М.-Л., 1950.

⁹ Список с писцовой книги поместных, вотчинных и проезжих земель в волостях: Гусской, Черной-Гостиловской, Тумской и Муромского Сельца, письма и меры князя Василья Кропоткина и Дьяка Игнатья Лукина // Давыдов Н. В. Указ. соч. — С. 135−222.

¹⁰ Любавский М. К. Указ. соч. — С. 87−88.

¹¹ Там же. — С. 33−36, 40−42.

¹² Монгайт А. Л. Рязанская земля. — М., 1961. — 
С. 126−128.

¹³ Там же. — С. 87−88.

¹⁴ Договорная грамота великого князя Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата Владимира Андреевича с рязанским великим князем Олегом Ивановичем // Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века: Внешнеполитические договоры. — М. 2003. — С. 223−270, 343−345.

¹⁵ Аверьянов К. А. Загадка завещания Ивана Калиты: присоединение Галича, Углича и Белоозера к Московскому княжеству в XIV в. — М., 2018. — С. 230−235.

¹⁶ Кривошеев М. В. Муромо-Рязанская земля: Очерки социально-политической истории XI — начала XIII вв.: по материалам повестей. — Гатчина, 2003.

¹⁷ Монгайт А. Л. Указ. соч. — С. 345.

¹⁸ Кривошеев М. В. Указ. соч. — С. 39.

¹⁹ Кривошеев М. В. Указ. соч. — С. 51.

²⁰ Аверьянов К. А. К вопросу о «белых пятнах» в средневековой истории Мурома // Уваровские чтения — V. — Муром, 2003. — С. 66−70.

²¹ История Мурома и Муромского края с древнейших времен до конца двадцатого века. — Муром, 2001. — С. 62.

²² ИА РАН. — Ф. 1. Р-1. — Оп. 1. — Д. 4451. — Л. 92−116, 126−169.

²³ Широкорад А. Б. Альтернатива Москве. Великие княжества Руси. — М., 2018. — С. 199.

²⁴ ПСРЛ. — Т. 11. — С. 163, 184, 204; Лицевой летописный свод XVI века. Русская летописная история. Книга. 11. 1393−1402 гг. — М., 2009. — С. 320−321, 490, 509; Лицевой летописный свод XVI века. Русская летописная история. Книга. 12. 1403−1424 гг. — М., 2009. — С. 155.

²⁵ ПСРЛ. — Т. 1. — С. 107−109; Т. 2. — С. 281−282; Т. 7. — С. 10−12; Т. 9. — С. 127−129; Т. 15. — Стб. 183−184; Т. 20. Первая половина. Ч. 1. — С. 98; Т. 23. — С. 26; Т. 25. — С. 17−19; Т. 26. — С. 45; Т. 27. — С. 28; Т. 28. — С. 179; Т. 30. — С. 52−53; Т. 38. — С. 93−94; Приселков М. Д. Троицкая летопись: реконструкция текста. — ­М.-Л., 1950. — С. 181−184.

²⁶ ПСРЛ. — Т. 24. — С. 71; Т. 34. — С. 71.

²⁷ Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. — Т. 7. — С. 242.

²⁸ ПСРЛ. — Т. 27. — С. 232.

²⁹ Татищев В. История Российская. —  М., 2003. — Т. 2. — С. 114−116.

³⁰ См. документальное упоминание: РГАДА. — Ф. 1355. — Оп. 1. — Д. 1212. — Л. 59об.

³¹ Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х тт. — М., 1998.

³² Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — М., 2006.

³³ Повесть о водворении христианства в Муроме // Памятники старинной русской литературы, издаваемые Графом Григорием Кушелевым-Безбородко. — СПб., 1860. — Вып. 1. — С. 229−238.

³⁴ См. о герменевтическом подходе: Данилевский И. Н. Повесть временных лет: Герменевтические основы изучения летописных текстов. — М., 2004.

³⁵ См. подробно: Бейлекчи В. В. Историческая топография древнего города Мурома // Россия, Запад и Восток: традиции, взаимодействия, новации. — Владимир, — 2009. — С. 28−29; Смирнов Ю. М. Город Муром и его кремль // Русская старина. — Сочи, 2013. — № 2 (8). — С. 80−90 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: ejournal15.com/journals_n/1 406 979 926.pdf.

³⁶ ПСРЛ. — Т. 23. — С. 111; Т. 24. — С. 120−121; Т. 25. — С. 178−179; Т. 26. — С. 116; Т. 27. — С. 66.

³⁷ ПСРЛ. — Т. 20. Первая половина. Ч. 1. — С. 186.

³⁸ Накадзава А. Рукописание Магнуша. — СПб., 2003. — С. 70−74.

³⁹ Список с писцовой книги… — С. 135−222.

⁴⁰ Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв.

⁴¹ Давыдов Н. В. Указ. соч. — С. 136.

⁴² Антонов А. В. Родословные росписи конца XVII в. — М., 1996. — С. 232.

⁴³ Лицевой летописный свод XVI века. Русская летописная история. Книга. 17. 1483−1502 гг. — М., 2009. — С. 68.

⁴⁴ ПСРЛ. — Т. 27. — С. 288.

⁴⁵ Лицевой летописный свод XVI века… — С. 86−88; ПСРЛ. — Т. 6. — С. 37; Т. 8. — С. 218; Т. 12. — С. 220.

⁴⁶ Широкорад А. Б. Указ. соч. — С. 271.

⁴⁷ Синодик Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря 1552 года. Синодик опальных царя Иоанна Грозного. — Нижний Новгород, 2009; Синодик опальных царя Ивана Грозного (7091 года) (Реконструкция текста) // Скрынников Р. Г. Иван Грозный. — М., 2005. — 
С. 488−495.

⁴⁸ Бахрушин С. Андрей Федорович Палицын (русский интеллигент XVII в.) // Века. — Пг., 1924. — Т. 1. — С. 84.

⁴⁹ Станиславский А. П., Мордвина С. П. Родословные росписи дворян Палицыных // Археографический ежегодник за 1989 г. — М., 1990. — С. 288−289.

⁵⁰ Добронравов В. Г., Березин В. М. Историко-статистическое описание храмов и приходов Владимирской епархии. — Владимир, 1897. — Вып. 4; Историко-статистическое описание церквей и монастырей Рязанской епархии, ныне существующих и упраздненных, с списками их настоятелей за XVII, XVIII и XIX столетия и библиографическим указателем. — Рязань, 1891. — Т. 4.

⁵¹ РГАДА. — Ф. 1209. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 12 616. — 
Л. 57.

⁵² РГАДА. — Ф. 1301. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 359/863. — Л. 77.

⁵³ РГАДА. — Ф. 1209. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 12 617. — 
Л. 154об.

⁵⁴ РГАДА. — Ф. 1209. — Оп. 78. — Д. 45. — Л. 1.

⁵⁵ РГАДА. — Ф. 423. — Оп. 3. — Д. 719. — Л. 1−17.

⁵⁶ Смирнов А. В. Описание Ягодинской волости (Судогодского уезда Владимирской губернии) в санитарно-статистическом отношении. — Владимир на Клязьме, 1886. — 
С. 8−9.

⁵⁷ Чем будет пахнуть «архиерейка»? / ИСРАГЕО: Журнал географического общества Израиля // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: isrageo.wordpress.com/2013/11/01/000uha018/.

⁵⁸ ПСРЛ. — Т. 13. Вторая половина. — С. 395.