О. А. Сухова. «Собор Муромских святых»: истоки и формирование иконографии

Зимой 2018−2019 года в музее им. А. Рублева проходила выставка «Церковь Небесная. Изображение Соборов святых в русской иконописи XVI — начала XX века»¹. В разделе региональных «соборов» экспонировалась известная икона конца XVII — начала XVIII в. с шестью муромскими чудотворцами. На ней по сторонам от храма, показанного за стенами крепости, представлены благоверные князья: Константин, Михаил, Феодор (†XII в.?), Петр, Феврония (†1227/28 г.?) и праведная Иулиания Лазаревская (†1604 гг.). Не раз опубликован и другой образ из коллекции Муромского музея, близкий ей по времени и иконографии, но имеющий свои особенности в изображении. Любопытным стало недавнее раскрытие и реставрация третьей иконы из московского частного собрания, где совмещены иконографические нюансы первой и второй. Выявление последнего произведения еще более утверждает наше предположение, что написание таких однотипных и небольших по размеру икон «собора» местных чудотворцев к концу XVII в. было налажено в самом Муроме. Писали их и для нужд местных жителей, и для раздачи паломникам².

Очевидно, данный состав группового образа местных святых сложился только во второй половине XVII столетия. Самое раннее из известных изображений шестерых защитников города зафиксировано в среднике масштабной иконы «Муромские чудотворцы, с житием Петра и ­Февронии» 1669 г., которой посвящено монографическое издание (2019)³. На памятниках середины XVII в., и даже — 1660-х годов, предстают пятеро муромских князей. По преданию они были правителями Муромского княжества еще до владычества на Руси Золотой орды. Легендарный креститель Мурома Константин с сыновьями Михаилом и Феодором и благоверные супруги Петр и Феврония были канонизированы одновременно на Церковном соборе 1547 года.

Праведная мирянка Иулиания Лазаревская (Ульяния Иустиновна Осорьина — нач. ­1540-х-1604 гг.) спустя десятилетие после смерти уже чтилась, но, очевидно, как местная святая. В 1640-е годы ей уже служили молебны; к 1649 г. было письменно зафиксировано 21 чудо от ее мощей, однако в «Каноне всем святым, иже в Велицеи Росии» (кон. 40-х гг. XVII в.) Сергия (Шелонина) ее имя не значится⁴. Присоединение образа этой подвижницы к группе благоверных князей на иконах совпадает с формированием во второй половине XVII в. объединенного цикла из местных житий и сказаний, часто помещаемых под крышкой одного рукописного т. н. «Муромского сборника».

Проблемам и источникам агиографии и иконографии, истории почитания и особенностям изображения каждого из муромских «святых семейств» посвящено большое количество работ⁵. В настоящей статье главное внимание уделяется последовательному рассмотрению ряда произведений, где представлено от пяти и более чудотворцев, связанных с Муромской землей, которые часто называют «собором». Большая часть их находится в Муроме, и подавляющее большинство хранится в собрании нашего музея. На примере этих памятников прослеживается история формирования собирательного образа местных чудотворцев, претерпевавшего различные изменения от конца XVI до первых десятилетий XXI в.

Особо стоит оговорить, что наиболее известные местные святые издавна почитаются «семьями», поэтому очень редки их единоличные изображения. Рядом со св. Константином обычно предстают его сыновья, а со св. Петром — его супруга Феврония. Известны изображения св. Иулиании с мужем и дочерью. В последние три десятилетия, в том числе нами, были опубликованы ранее неизвестные памятники с их «двойными» и «тройными» образами⁶. Привлекались в исследованиях и произведения «собора» муромских святых. Такие иконы, раскрытые реставраторами, экспонировались на крупных выставках в Москве. В научный оборот также введены различные по составу соборные изображения подвижников Мурома нового письма. Однако пока не было специального исследования на тему истоков и формирования иконографии группового образа муромских святых.

В конце XX века А. Г. Мельник, организовав выставку по иконографии ростовских святых, во вступительной статье каталога сетовал на малую изученность этой темы в Ростове и на то, что «не существует развернутых исследований иконографии и каких-либо групп святых иных российских регионов»⁷. К тому времени были лишь редкие публикации и упоминания отдельных памятников с изображениями региональных святых. Вовсе единичными были те, где специально рассматривались соборные изображения, объединенные по географическому принципу.

Лакуна во многом заполнялась самим Мельником, проведшим комплексное исследование почитания ростовских святых и опубликовавшим ряд работ по их иконографии. Любопытной стала его статья о «своих» святых Коломны XVI века, где, по словам автора, «весьма загадочным представляется», что здесь в эпоху «допетровской Руси не сформировалось ни одного культа своего святого»⁸. «Своими» в этом значительном епархиальном центре считали московских чудотворцев и наиболее почитаемых в столице святых. Для сравнения: в ту же эпоху в Муроме, не бывшим центром епархии, существовал развитый культ собственных чудотворцев — пяти благоверных князей, прославленных на церковном соборе 1547 года.

Первые десятилетия XXI в. предоставили большой иконографический материал, в том числе и по региональным святым. Вышла целая серия альбомов издательства «Северный паломник», показавших собрания древнерусской живописи многих российских музеев⁹. Проходили выставки икон разных регионов; музейных и частных собраний; издавались каталоги, где встречаются пуб­ликации «соборов» святых разных мест России. Специальные работы по иконографии таких произведений не так многочисленны. Помимо упомянутых ростовских исследований, они посвящены еще новгородским и московским чудотворцам. И, конечно, важным по этой теме стал совместный выставочный проект музея Рублева и Исторического музея (2018−2019)¹⁰.

Применение наименования «собор» к рассматриваемым совместным изображениям муромских святых является условным. Только в новейшее время в Русской православной церкви были учреждены особые праздники, посвященные прославлению Соборов чудотворцев по отдельным епархиям. И, хотя до этого времени уже существовали «соборные» иконы, объединяющие святых по географическому принципу, были написаны и новые, отражающие суть вновь учрежденных епархиальных торжеств. Муром, исключительно по преданиям, в древние времена будто бы был центром епархии, чему нет документальных свидетельств. В исторической реальности до конца XII в. он входил в Черниговскую епархию, с начала XIII столетия — в Муромо-Рязанскую, Рязанскую и Муромскую (епископы находились в Рязани); с 1764 г. является частью Владимирской епархии, ныне митрополии. В 2013 г. из нее была выделена Муромская и Вязниковская епархия; в Муром поставлен епископ. Однако, видимо, пока еще не настало время для учреждения своего собственного праздника Собора Муромских святых.

По-прежнему наши чудотворцы входят в Соборы Владимирских и Рязанских святых, празднования которым были установлены в 1982 и 1987 гг. — 6 июля и 23 июня (здесь и далее — по новому стилю). Соответственно, муромских чудотворцев изображают на иконах Соборов святых во Владимире и Рязани. При этом в самом Муроме с возрождением церковной жизни с благословения правящих архиереев создаются иконы местных чудотворцев, в том числе, удостоверенные надписью: «Собор Муромских святых». Состав таких образов весьма вариативен и может включать от пяти до двадцати одного подвижника. В 2013 г. во имя Муромских чудотворцев епископом Муромским и Вязниковским Нилом был освящен придел в теплом храме Муромского Благовещенского монастыря, до того посвященный «Всем святым». Учитывая древность города и давнее почитание здешних угодников Божиих, церковные власти благословляют подобные мероприятия, несмотря на отсутствие официального празднования Собору святых Мурома. По местной традиции общая память всех здешних подвижников приурочена к празднованию в честь св. благоверных князей Константина, Михаила и Феодора — 3 июня.

«Соборы» святых разных русских регионов появились во второй половине XVI столетия и получили заметное распространение с XVII в. Они складывались во всех значимых духовных центрах, «отражая общерусскую тенденцию — процесс собирания и систематизации местной святости. И свидетельствовали о том, что Русское царство находится под покровительством многочисленных заступников, а Русская церковь приносит Господу обильные духовные плоды»¹¹. Каждый образ региональных чудотворцев являлся зримой частью огромного «Собора всех святых, в земле Российской просиявших». Церковный праздник Собора русских святых появился в середине XVI в. при Московском митрополите Макарии, когда на церковных соборах 1547 и 1549 г. было канонизировано большое количество русских святых, чтимых на местах, в том числе — в Муроме.

Постепенно этот праздник был забыт; возобновлен по решению Поместного собора 1918 года; совершается во второе воскресенье после Троицы. В свою очередь, это празднование восходит к более древнему торжеству — «Собору Всех святых» (празднуется в первое воскресенье после Троицы). На иконах этот сюжет часто является частью композиции «Шестоднев», сформировавшейся на основе литургической традиции, которая связывала каждый день недели с памятью определенного священного события или лица. Центральное место обычно отводилось заключительному изображению, которое соответствовало последнему дню недели (субботе) — так называемой Субботе Всех святых¹².

Древнейшие произведения с образами муромских святых супругов Петра и Февронии, как и Константина с сыновьями Михаилом и Феодором, появились в XVI в. после их канонизации. Далеко не все они сохранились, а также выявлены к настоящему времени. Под «муромскими чудотворцами» поначалу подразумевали только две эти семьи — пятерых благоверных князей. В рукописный «Трефолог» второй половины XVI в. составители включили обе службы этим нашим святым (РГБ. Ф. 304. Троице-Серг. Лавра. № 619. Л. 146−147об.; 222об.-224)¹³. Все они упоминаются в рубрике поминовения «великих и благоверных князей муромских» трех рукописных синодиков конца XVII — начала XVIII в. (МИХМ)¹⁴. Можно предположить, что эти записи перенесены из более ранних источников. В двух из них — 1695 и 1713 г., принадлежащих Муромскому Благовещенскому монастырю, после имен сыновей св. Константина включено имя его супруги княгини Ирины (МИХМ. Инв. № М-2230/16. Л. 20 об.-21; 2233/19. Л. 9об.-10). Во втором из синодиков на полях рядом с перечислением имен как членов семьи князя Константина, так и Петра с Февронией, имеются приписки: «Иже во святых!» (Л. 9об.-10). В синодике Муромского собора Рождества Богородицы XVII-XVIII в. таких пояснений нет, как и имени княгини Ирины (МИХМ. Инв. № М-2232/18. Л. 48об.), ведь она почиталась в основном только в Благовещенском монастыре, где, по церковному преданию, в гробнице с мощами ее супруга и сыновей хранится и часть ее мощей. В число официально канонизированных муромских чудо­творцев она не входила и, надо полагать, не могла изображаться наравне с ними в XVI-XVII в.

Памятники, где муромские святые Петр, Феврония, Константин, Михаил, Феодор, представлены в одном станковом произведении или в росписях единого архитектурного пространства, известны не ранее конца XVI — первой половины XVII в.¹⁵ Образы всех их есть в росписях Благовещенского собора в Сольвычегодске 1600 г. Они прописаны вновь, но с сохранением их исходной иконографии и надписей. Недавно расчищены участки стенописи храма Николы Надеина в Ярославле 1640 г., где в притворе присутствуют фигуры Петра и Февронии, а в приделе — Константина, Михаила и Феодора (поздняя надпись неверно маркирует их как св. Владимира с Борисом и Глебом). Все пятеро муромских князей, предположительно, изображены и на створах строгановских складней конца XVI — первой четверти XVII в., хранящихся в музейных и иных собраниях Перми, Москвы, Петербурга. На них представлены разные группы святых, в том числе русских князей, которые обращены к иконе Богоматери Владимирской¹⁶.

Более поздний складень такого типа середины XVII в., заказчиком которого очевидно был муромец, находится в собрании Муромского музея (МИХМ. Инв. № М-5199. Спец. № 174. 40, 5×25 см.)¹⁷. В нашей коллекции он является наиболее ранним произведением, где пятеро местных чудотворцев представлены среди избранных святых. В него вложен образ Богоматери Владимирской XVI в., для которого он и предназначался. Происходит из Троицкого монастыря и создавался, по всей вероятности, в Москве, но специально для Мурома — видимо, по заказу ктитора, муромского купца Тарасия Цветнова, причисленного к московской гостиной сотне. Впервые муромские князья на створах этого складня были идентифицированы нами еще в восьмидесятые годы; подробно он был опубликован в 2004 г.¹⁸

Муромские чудотворцы на нем вписаны в своеобразный деисусный чин, центром которого является Нерукотворный образ Спасителя. Он размещен в завершении средника, где Ему предстоят Богоматерь и Иоанн Предтеча. На верхах створ — сцена Благовещения. На левой створке — в составе молящихся верхнего регистра — показаны князья Константин, Михаил и Феодор в княжеских шубах и шапках. На правой — Петр и Феврония в монашеских одеждах с куколями на голове. В нарушение традиционной иерархии деисусного чина они изображены сразу после архангелов Михаила и Гавриила, апостолов Петра и Павла и впереди вселенских и русских святителей. Это обстоятельство связано не только с их особым почитанием в городе, но и с тем, что св. князь Константин, просветитель Мурома, воспринимался как равноапостольный правитель, уподобившийся царю Константину и князю Владимиру.

В нижнем регистре, на левой створе, представлены три вселенских святителя — Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Их изображения, часто включавшиеся в состав деисусного чина, в данном случае могли быть связаны с посвящением Трехсвятительского придела собора Троицкого монастыря. Расположенные симметрично на правой створе, образы Петра, Алексия и Ионы отражают традиционное для позднего средневековья уподобление трех московских митрополитов трем вселенским святителям. Изображение московских чудотворцев могло быть связано с особым положением ктитора обители как «московского гостя».

В этой связи интересно отметить, что в программе этого произведения середины XVII в. соединены муромские и московские чудотворцы, которые с другими избранными святыми предстоят в молении по сторонам от иконы Богоматери Владимирской, помещенной в кузов складня. В круге известных памятников, связанных с Муромом, это редкий случай совместного представления местных чудотворцев и столичных святителей, тогда как, например, полнее изученный круг произведений, связанных с Ростовом, дает возможность проследить эволюцию совместных изображений московских и ростовских святых XV-XVII в.¹⁹

Те же пятеро муромских князей в молении перед другим богородичным образом написаны на полях иконы «Богоматерь Знамение» второй половины XVII в. из храма Николы Мокрого (МИХМ. Инв.№ М-6763. 32×28 см)²⁰. Особенностью иконографии является то, что княжичи Михаил и Феодор показаны не подле св. Константина, а св. Феврония не рядом со св. Петром, как на складне. Фигуры их расположены ниже, что обусловлено размещением на узких полях доски. В данном произведении, очевидно созданном в самом Муроме, представлены исключительно свои чудотворцы. Примечательно, что здесь св. Константин — креститель Мурома, представлен в княжеской короне по аналогии с образом крестителя Руси св. князя Владимира.

Икону «Богоматерь Знамение» середины XII в. (Софийский собор в Новгороде. 59×52,7 см), по сказанию защитившую новгородцев в 1169/70 г., на Руси наделяли особенной охранительной силой. На полях новгородской чудотворной, поновленной в XVI в., изображены ростовые фигуры св. Георгия, Иакова Перского, Петра Афонского и Онуфрия (Макария Египетского?)²¹. Вместо них муромский иконописец XVII столетия для усиления защиты в родном городе на молельном образе — уменьшенном списке с новгородской святыни, приписал местных покровителей — Константина с сыновьями и Петра с Февронией.

Именно к «Богоматери Знамение» в сегменте неба молитвенно обращены все эти же чудотворцы на пелене «Святые Муромские князья», шитой в 1660-е г. в мастерской А. И. Строгановой (СИХМ. Инв. 587-п. 39, 5×31)²². Все они, кроме Февронии, показаны с непокрытой головой. Св. Константин, Михаил и Феодор предстают слева в одинаковых молитвенных позах. Св. Петр и Феврония поддерживают модель храма (этот атрибут не встречается в других памятниках их иконографии). В отличие от рассмотренных выше произведений, где наши чудотворцы включены в общую композицию или являются дополнением к основному образу, изображение пяти муромских благоверных князей на пелене Строгановых уже можно рассматривать как самостоятельное и «соборное».

Произведение входит в целую серию шитых пелен, вложенных Г. Д. Строгановым в Благовещенский собор Сольвычегодска. Они подвешивались в праздники под соответствующие пядничные иконы. В ней выделяются композиции с различными группами региональных святых, представленных в одном ряду, изображенные впрямь. Иначе показаны только муромские и киево-черниговские чудотворцы. На пелене «Святые Киевские и Черниговские князья» их фигуры, как и в изображении муромских, расположены с двух сторон и развернуты к центру, молитвенно предстоя образу Богоматери Знамения²³.

Можно заключить, что муромских святых хорошо знали в строгановских землях и почитали наравне с самыми известными русскими князьями — Владимиром, Борисом и Глебом, с которыми в агиографических и служебных текстах постоянно сравнивают Константина Муромского с чадами. В сферу интересов семьи Строгановых, очевидно, входил и Муром. По крайней мере в писцовом документе 1623/24 г., зафиксирован «кабак под горою у Оки реки во осыпи, где бывал соляной анбар Максима (Яковлевича. — О. С.) Строганова»²⁴ (1557−1624) — двоюродного деда Григория Дмитриевича Строганова (1656−1715). Получается, что еще в отроческом возрасте Григорий приложил в Благовещенский собор Сольвычегодска серию пелен, шитых в мастерской его матушки, в том числе — с образами муромских чудотворцев.

Важные изменения в формировании соборного состава местных святых наблюдаются в среднике иконы «Муромские чудотворцы, с житием Петра и Февронии"1669 г. (МИХМ. Инв. № М-6643/И-43. 127,2×130 см)²⁵. Происходит она из Георгиевской церкви в Муроме, «в Кожевниках», куда была приложена здешним посадским человеком Сидором Лопатиным — строителем этого храма. В настоящее время это первый по времени и точно датированный памятник, где к группе из пяти благоверных муромских князей присоединена местная святая Иулиания Лазаревская.

Образ праведной дворянки, размещенной подле пары супругов Петра и Февронии, уравновесил правую часть композиции с левой, где представлены трое князей. В основных чертах здесь показан тот же «соборный» тип иконографии муромских святых, что и на пелене Строгановых: молящиеся чудотворцы с двух сторон обращены к «Богоматери Знамение» в сегменте неба. Помимо частого включения данного богородичного образа на иконах подобного типа в XVI-XVII в., в муромском случае могло отразиться и присутствие «Богоматери Знамения» на покрове Петра и Февронии 1593 г. — одной из городских святынь.

Однако в некоторых чертах изображение муромских святых в среднике иконы 1669 г. неповторимо — как в ряду более ранних, так и более поздних групповых изображений местных подвижников. Например, фигуры князей Константина и Петра — почти вдвое выше остальных, что популярно можно было бы объяснить предпочтениями муромского посада, где таким способом могли подчеркнуть иерархическое превосходство старших князей над княжичами и женщинами. На самом деле ведь должен быть источник именно такой иконографии. Тройное изображение святых Константина с сыновьями является наиболее характерным, восходящим, в первую очередь, к триаде святых князей Владимира с Борисом и Глебом. Однако Креститель Руси не изображается столь превосходящим по росту своих сыновей²⁶. В этом муромском произведении более прослеживается влияние троичного изображения князя ярославского и смоленского Феодора (1240−1299) с сыновьями Давидом и Константином, мощи которых, лежащие вместе, были обретены в 1463 г. Впечатления очевидца этого летописного события, указавшего, что князь Феодор Ростиславович был намного выше своих сыновей, повлияли на их изображения. Именно эта особенность перешла к образам трех муромских князей, проявившись в среднике иконы 1669 г.

Ради стройности композиции столь же высоким, как Константин, был показан святой князь Петр. Феврония здесь почти вдвое ниже супруга, тогда как характерным для этой уникальной пары в большинстве памятников с середины XVI в. является, во-первых, их нераздельное двойное изображение, а, во-вторых, равновеликость их фигур. К тому же Февронию изобразили здесь перед Петром, а не позади, как в других произведениях, где они представляются в молении среди группы святых. Внешне она выглядит почти одинаково с мирянкой Иулианией, которая уподоб­лена преподобной княгине и ростом, и обликом, и одеждами. Как и «близнецы» княжичи, фланкирующие своего отца князя Константина, святые женщины стоят здесь обе под покровительством князя Петра, скорее напоминая сестер-двойняшек.

Мирское одеяние Иулиании почти ничем не отличается от монашеских риз княгини, только чуть ярче тоном. Важной иконографической деталью в ее изображении является лестовка (четки), которые праведница держит в левой руке. Иконописец, очевидно, хорошо знал ее житие, где в сцене успения святой Иулиании она зримо представлена именно такой, как пишут святых на иконах: «И тут повеле уготовати кадило, и фимиам положити и целова вся соущая ту, и всем мир и прощение даст. Возлеже, и прекрестися трижды, обвив чотки около руки своя последнее слово рече». Все присутствующие при ее успении видели вокруг ее головы «круг злат»²⁷. В настоящее время образ святой Иулиании Лазаревской в среднике рассматриваемой иконы является самым ранним в ее иконографии. Всю же эту композицию с шестью местными чудотворцами принято считать древнейшим из сохранившихся изображений собора муромских святых, так как в тот период — во второй половине XVII в. — все они почитались церковью. По свидетельству епископа Евгения (Мерцалова) и позже — в первые десятилетия XVIII в., в селе Лазареве она явно чтилась как святая. Об этом говорит специально устроенная в 1710 г. рака и сень над ней, созданная в 1713 г., а также приложенный еще до этого в храм села Лазарева к мощам праведницы серебряный крест-мощевик 1704 г. (МИХМ)²⁸.

Судя по известным к настоящему времени произведениям и упоминаниям о них, «собор» муромских святых в составе шести чудотворцев писали на иконах меньше одного столетия. Во второй половине XVIII в. стали возникать препятствия к церковному почитанию Иулиании Лазаревской, приведшие к запрету на ее иконы в 1801 г. При этом и тогда создавались и имели хождение составные рукописные сборники, в муромский цикл которых включали «Повесть о Иулиании Лазаревской». К ним относится, например, такой сборник второй половины XVIII — начала XIX в., происходящий из Нижнего Новгорода (РГБ. Собр. Никифорова 473. Ф.199. Л. 53−171)²⁹.

Сохранились сведения об иконах, возможно созданных во второй половине XVII — начале XVIII в., на которых св. Иулиания была изображена вместе с другими муромскими чудотворцами. Епископ Евгений упоминает, что в храме Архистратига Михаила в Лазареве была икона «на дереве», где св. Иулиания предстояла «вместе со святыми Петром и Февронией, Муромскими чудотворцами»³⁰. Из его описания не совсем ясно, сколько святых было на ней изображено. В настоящее время нам не известны иконы, где бы эта праведница была показана только с Пет­ром и Февронией, и, по нашему предположению, под «Муромскими чудотворцами» автор мог подразумевать и Константина с чадами. Тем более, что он указывает и на другие иконы «древней, греческой живописи», на которых св. Иулиания была ­изображена «вместе с 5 Муромскими чудотворцами», как находящуюся в той же церкви и «некогда бывшую» в Казанском (Николо-Можайском) храме Мурома. И действительно, в Описи этой церкви 1818−1821 г. в приделе Спаса Нерукотворного без подробностей зафиксирован образ: «Муромские чудотворцы, на них венцы медные посеребреные»³¹.

Возможно, именно эту икону имел в виду епископ, свидетельствуя, что на нем среди чудотворцев была написана и св. Иулиания. Еще одна подобная икона собора местных святых включена в перечень «Описи церковного и монастырского имущества Муромского Благовещенского монастыря», составленной в 1846 г. игуменом Иннокентием. Находилась она тогда в алтаре: «Перед жертвенником, в окне на правой стороне на кипарисовой доске, икона святых благоверных князей Муромских чудотворцев и святой Иулиании, оклад серебряный и семь венцов серебряных»³². Какие-то подробности иконографии образов теперь уже невозможно выяснить, в отличие от описания в старом инвентаре музея еще одной несохранившейся иконы с изображением местных чудотворцев.

Поступила она из Успенской церкви в 1940 г.: «Икона муромских святых небольшая (28,5×25 см. — О. С.): представлены 2 группы святых — справа Петр, Феврония и Ульяния; слева — Константин, Михаил и Феодор. Между ними небольшой белый храм. Вверху Нерукотворенный образ, фон вверху золотистый, внизу голубой и розовый. Фигуры святых — справа в темных, слева — в темных с золотом, одеяниях. Дека с выемкой»³³. Несмотря на отсутствие датировки этого произведения в инвентаре, представляется, что оно было вполне сопоставимо с тремя иконами рубежа XVII-XVIII в., с упоминания о которых и начинается эта статья. По иконографии и размерам она явно близка этим «Соборам муромских чудотворцев» с видом на кремль, где в центре представлен собор Рождества Богородицы³⁴. При всех особенностях изображений каждой из трех, есть общие характерные моменты, одним из которых является образ Христа (в сегменте неба), благословляющего обеими руками. Как следует из инвентарного описания, на утраченном образе Успенской церкви он был заменен на изображение Спаса Нерукотворного.

Среди памятников, выявленных по теме данной статьи, этот вариант позже присутствует еще только на большой иконе с пятью муромскими князьями XVIII в., тогда как образ Христа встречается в большинстве изображений «собора» местных святых позднего времени XIX — начала XX в. Вероятно, к концу XVII — началу XVIII столетия в Муроме сложился определенный тип икон собора местных святых небольшого размера. Как и в среднике большой иконы 1669 г., на них чудо­творцы предстоят по трое с двух сторон. Они также показаны в молении пред святым образом, размещенном в сегменте неба. Однако в рассматриваемых молельных образах в ту же иконографическую схему внедряются новые элементы: стены кремля, подъемные мосты, речка, городской собор, который и фланкируют чудотворцы. Все они с разной степенью достоверности отражают топографию Мурома. Любопытно, что на двух из этих икон, попавших в городской музей, Иулиания Лазаревская расположена иконописцами подле Петра и Февронии, тогда как на тех образах, что оказались вне Мурома, она показана стоящей на коленях вне града. Причем, на иконе из частного собрания перед ней видно изображение небольшого храма, очевидно, архистратига Михаила в селе Лазареве, где и находились мощи праведницы.

Не только Иулиания Лазаревская, но вместе с ней и пятеро муромских князей показаны на коленях у стоп Богоматери на иконе «Звезда Пресветлая» около 1690 г., приписываемой муромскому изографу Александру Казанцеву (МИХМ. Инв. № М-6605. 179×142 см)³⁵. Происходит она из главного городского собора Рождества Богородицы, где находилась в местном ряду иконостаса, являясь парной к образу «Царь Царем» 1690 г., подписанной этим мастером. В настоящее время известен только один этот памятник, где «собор муромских чудотворцев» представлен в таком типе. К ногам Богоматери припадают муромские святые — благоверные князья Константин, Михаил и Феодор, Петр и Феврония, праведная Иулиания Лазаревская. Их изображения, восходящие к распространенным в Муроме иконам собора местных чудотворцев, относятся к характерному для позднего средневековья изводу с фигурами святых (нередко местных чудотворцев), припадающих к стопам Христа и Богоматери³⁶.

Иконография муромских чудотворцев в этом произведении традиционна для своего времени. Константин с сыновьями, как и на других иконах, изображены иконописцем на более почетном месте справа от Богоматери, т. е. слева от зрителя. Они в княжеских одеяниях, с непокрытыми головами. С другой стороны к ее ногам припадают Петр и Феврония в монашеских одеяниях; св. Иулиания с четками в руках и в одежде, почти не отличающейся от иноческой мантии. Лики всех чудотворцев индивидуальны и выразительны. Их крупные фигуры изображены в разных позах и с разными жестами рук — воздетых, скрещенных или прижатых к груди, что создает особую динамику. Князья Константин и Петр как наиболее почитаемые в Муроме представлены в глубоком поклоне, символизирующем усиленное моление.

Сохранившиеся памятники с групповым изображением муромских святых XVIII и начала XIX в. показывают либо пятерых муромских князей, либо вместо Иулиании Лазаревской присоединяют к ним святую мученицу, не всегда соименную этой праведнице. Документальные свидетельства об иконах «Муромских чудотворцев» того периода также указывают на отсутствие среди них св. Иулиании. Во второй половине XVIII столетия возникли препятствия к церковному прославлению праведницы со стороны церковных властей. В 1801 г. было составлено секретное следственное дело о гробе праведной Иулиании, что привело к «отобрании всех икон Праведн. Иулиании, бывших в храме села Лазарева, для помещения их в ризницу Архиерейского дома». Владимирский и Суздальский епископ Ксенофонт (Троепольский) запретил служение молебнов Иули­ании и ее супругу³⁷.

Любопытно упомянуть, что в рукописном «Муромском сборнике» последней четверти XVIII века, куда включены все жития и сказания о местных святынях, отсутствует только ее житие (ГРБ. Собр. Буслаева № 10 /2858/. Ф. 396)³⁸. В «Описании древних церквей города Мурома и древних предметов в них находящихся» конца XIX в. приводятся описания всего трех икон с групповым изображением муромских святых. Правда, первая из них «Звезда Пресветлая» из городского собора, которая как произведение около 1690 г. подробно рассмотрена выше, в этом источнике описана без указания на припадающих к ней шести муромских чудотворцев. Вторая — из Георгиевской церкви 1669 г., также уже представленная, где в среднике все шестеро муромских чудотворцев. Причем, в этом документе Иулиания не была опознана и указана как «неизвестное лицо», а датировка не совсем верно расшифрована как «1670 г.». И, наконец, третья, датированная составителями описи XVIII в., где показаны только пять святых князей муромских, находилась в церкви Рождества Христова. Она не сохранилась или еще не выявлено ее местонахождение: «Муромских чудотворцев Пет­ра и Февронии, Констанина и чад его Михаила и Феодора. Доска деревянная гладкая, шириною 10 вершков (44,5 см) и вышиною один аршин 3 вершка (84,46 см). Писана по золоту. Риза на ней сребропозлащенная 84 пробы обронная, сделана в 1858 году»³⁹.

Два образа с изображениями муромских чудотворцев без указания датировок значатся в «Описи Николозарядской церкви 1872 года: «Иконы, ограждающие св. олтарь св. пророка Илии косвенно стоящие: Спасителя с предстоящими Пр. Богородицею и Иоанном Предтечей, на ней три венца серебряные. На клейме иконы два Ангела и Муромские чудотворцы Константин, Михаил и Федор, князь Петр и княгиня Феврония. Икона Муромских Чудотворцев. Над ними клеймо Вход Господень в Иерусалим». Как видно, одна из них с изображением только пяти князей; состав святых на второй не расписан⁴⁰.

Упоминания о таких иконах встречаются и в сохранившихся описях имущества Муромского Благовещенского монастыря. В самой ранней из них — 1846 г. упоминается «образ благоверных князей Муромских чудотворцев из красок, на нем пять венцов медных». Находился он в алтаре «перед жертвенником в окне» на левой стороне. Там же зафиксировали другую икону с изображением пяти муромских князей, помещенную в местном ряду иконостаса. Публикатор документа приводит замечание: «На старой доске вновь написаны в 1829 г.». С этим произведением можно отождествить икону, находящуюся на прежнем месте и в настоящее время, которую подробнее рассмотрим чуть ниже⁴¹. В следующем документе 1850-х г., кроме этого «местного», учтен еще один образ с этими же князьями — на северной стене холодного храма. На нем зафиксированы «6 венцов с цатами серебреные и два малых без цат. 1 ф. 12 зол.» (т. е. 1 фунт, 12 золотников, что примерно равно 460,12 г)⁴². В монастырской описи за 1880 г. в иконостасе «зимнего», т. е. теплого храма Иоанна Богослова, по правую сторону Царских врат значится «образ Спасителя с предстоящими Муромскими чудотворцами в медной позлащенной ризе, на образе Спасителя венец серебряный, позлащенный весом в 21 золотник» (т. е. 49,26 г)⁴³. Время создания всех этих икон не указано. В отношении последнего образа можно предположить, что он сооружен специально ко времени освящения престола Иоанна Богослова в 1812 г. Если это верно, то очевидно рядом с князьями изображения Иулиании не было.

Именно с Благовещенским монастырем связана большая икона XVIII в. из собрания Муромского музея с изображением пяти святых благоверных князей, не так давно открытая реставраторами ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря (2016) (МИХМ. Инв. № М-6648 115×110 см)⁴⁴. Она была представлена на двух всероссийских вернисажах в Москве и на выставке в Муроме, посвященной 100-летию музея. Поступила она из церкви на Напольном кладбище, приписанной к Муромскому Благовещенскому монастырю. Церковь на кладбище была построена в 1860 г. В ней три престола: главный — в честь Муромских чудотворцев Константина, Михаила и Феодора; второй — Всех святых; в позже построенной трапезе — во имя св. Даниила Столпника, небесного покровителя ктитора храма Д. С. Жадина⁴⁵. Вероятно, икона XVIII в. с изображением пяти муромских чудотворцев была передана туда из Благовещенского монастыря.

Возможно, эту икону из храма Напольного кладбища можно отождествить с образом, что значится в описи Благовещенского монастыря 1850-х г. на северной стене холодного собора. Выше мы привели его краткое описание. Во всяком случае, указанное в этом источнике количество венцов вполне соответствует составу изображенных фигур. Шесть больших венцов с цатами могли украшать лики пяти чудотворцев и Спаса Нерукотворного над ними. Два упомянутые в описании малых венчика без цат могли размещаться на головах ангелов, фланкирующих Нерукотворный образ. Вполне вероятно, что эту икону через несколько лет передали в новый кладбищенский храм⁴⁶.

Произведение XVIII в., по всей очевидности созданное в Муроме, генетически связано с искусством предыдущего столетия. По типу изображенных святых и отчасти композиции оно сравнимо с подобными памятниками других древнерусских городов. Например, можно назвать икону «Благоверные князья Василий, Константин и Феодор, Давид и Константин» последней трети XVII в. (ГМЗРК. 122×103 см)⁴⁷ или «Угличские святые» начала XVIII в., где также соединены, как в муромской, князья в узорных одеждах и преподобные в монашеских мантиях (УГИАХМ. 107×81,5)⁴⁸. На наш взгляд, в изображении муромской иконы наблюдается неуверенность в рисунке. Движения и жесты фигур несколько скованны. По иконографии и характеру образов, особенно святых князей Константина и Петра, явно заметно обращение к местным памятникам и, прежде всего, к среднику иконы 1669 г. из Георгиевской церкви. В то же время здесь более привычно равными показаны фигуры Петра и Феврония, не столь велика разница в росте меж Константином и его сыновьями. В принципе тип соборного изображения местных святых тот же по композиции, что и в более ранних памятниках. Они с правой и левой сторон в молении обращены к святому образу в сегменте неба — в данном случае — Спаса Нерукотворного.

Поклонение именно этому образу в соборных изображениях муромских чудотворцев нам известно только еще на двух памятниках. На первом — складне середины XVII в. ему предстоят пять князей с избранными святыми. На втором — утраченной иконе из Успенской церкви, видимо рубежа XVII-XVIII, где шесть святых за городской стеной у соборного храма предстоят Нерукотворному образу. Изображение местных и избранных святых в молении этой иконе Спасителя ярко показано, например, на разновременном ростовском памятнике середины XVII — середины XVIII в.⁴⁹

На другой иконе, написанной специально для местного ряда собора Благовещенского монастыря, муромские чудотворцы св. Константин с чадами и супруги Петр и Феврония, молитвенно обращены к сцене Благовещения Пресвятой Богородицы, размещенной наверху в картуше (Муромский Благовещенский монастырь). Святые расположены на тех же привычных местах на фоне скалистого пейзажа. Развороты и жесты фигур более изящны и плавны по сравнению с тяжеловесными и статичными образами на иконе из церкви Напольного кладбища.

Рассматриваемая икона находится по-прежнему на своем историческом месте и расположена в левой части местного ряда холодного Благовещенского собора третьей от Царских врат. Она упоминается в монастырских описях, самые ранние из которых 1846 и 1850-х г. Как уже замечено выше, публикатор первой из них указал, что она была вновь написана на старой доске в 1829 г. Очевидно, на этом основании им она была датирована первой половиной XIX в. в книге «Муромский Благовещенский монастырь» (2007)⁵⁰. Представляется нам, что образ изначально создавался для нового иконостаса, роскошная резная рама которого была сооружена к 1797 г. Даже живописное обрамление вокруг сцены Благовещения на описываемой иконе будто имитирует характер этой иконостасной резьбы. Стиль произведения не противоречит датировке его если не второй половиной XVIII века, как в нашей публикации 2004 г., то концом XVIII в.⁵¹ Можно предположить, что первоначальная живопись действительно была записана в 1829 г., а позже вновь раскрыта при реставрации, вероятно, в то время, когда все иконы этого иконостаса входили в состав фондов нашего музея.

Чудотворцы изображены и на своеобразном разновременном памятнике, видимо, также имеющем муромское происхождение. Икона «Благоверные князья Константин, Михаил и Феодор Муромские, с Муромской иконой Богоматери и избранными святыми» XVIII века (ГИМ. 26, 5×22,5 см) могла являться домашним молельным образом⁵². Она представляет собой широкую раму с изображением местных и избранных святых. Изготовление ее во второй половине XVIII столетия, очевидно, было задумано специально для помещения в нее небольшого мощевика (6,2×3,7 см) первой половины XVIII в., на лицевой стороне которого изображены св. Константин, Михаил и Феодор.

Можно вспомнить, что еще в середине XVII в. ради образа Богоматери Владимирской XVI в. — также своего рода реликвии, создавался складень-кузов, на створах которого в числе избранных святых были представлены пятеро муромских князей. Интересно сравнить представляемый образ с подобными памятниками другого региона. Например, в доску образа 1744 г. с предстоящими св. Николаем Чудотворцем и ярославскими святыми князьями образу Богоматери Толгской, врезали реликварий с мощами князя Василия (ЯХМ. 31×26)⁵³.

Состав «своих» святых на рассматриваемом произведении второй половины XVIII в. расширен и предъявляет наиболее почитаемых небесных покровителей всей Муромо-Рязанской земли, а еще московского святителя Петра и мученицу Агафию Палермскую (Катанскую, †ок. 251). Вероятно, произведение создавалось еще в то время, когда церковный Муром входил в Рязанскую епархию (до 1764) или вскоре после того. Все изображенные на нем святые предстоят образу Богоматери Муромской. В настоящее время это наиболее ранний памятник, где местные чудотворцы показаны в молении пред муромской-рязанской легендарной иконой⁵⁴.

Как известно, этот образ, считавшийся чудотворным, находился в Рязани. Что касается Мурома, то сохранившиеся источники ничего не сообщают о ее чтимых списках в храмах города вплоть до XVIII в. Известно, что в 1730 г. муромский изограф Казанцев написал образ Муромской Божией Матери большого размера (судьба его неизвестна) для муромского храма Рождества Христова. Он мог воспользоваться гравюрой с изображением «Муромской» иконы, включенной в свод Богородичных икон С. Ф. Моховикова с гравюрами Г. П. Тепчегорского 1714−1715 г.⁵⁵ После распространения этого труда «Муромская» икона, очевидно, стала популярна. Есть документальные свидетельства, что в 1764 г. список этой чудотворной иконы находился во Введенской церкви Воскресенского монастыря⁵⁶.

В верхнем регистре с двух сторон к иконе «Муромской» обращены св. Борис и Глеб — первые русские святые, особо почитаемые в нашем регионе со времен Муромо-Рязанского княжества. К тому же, согласно летописи, князь Глеб был первым муромским князем. В центре — более ранний образ св. Константина с сыновьями (показаны прямо), которые по сказанию этот богородичный образ и принесли из Киева в Муром. В нижнем регистре представлено чудесное плавание св. епископа Василия с этой чудотворной иконой в руках⁵⁷. Он показан плывущим против течения р. Оки из Мурома в Рязань, стоя на мантии. Слева изображены «святогоны"-муромцы в смятении; справа — рязанцы, встречающие его торжественно «со крестами и иконами». Совершенно очевидно, что композиция этой сцены генетически связана с клеймами иконы А. Казанцева «Св. Константин, Михаил и Феодор в житии» 1714 г. В этом грандиозном произведении из 87 клейм, где одной из линий проходит история чудотворного образа Муромской Богоматери, 16 отражают повествование о св. епископе Василии, перенесшем эту икону и переместившем кафедру епископа из Мурома в Рязань.

В среднем регистре по сторонам от триады князей-крестителей изображено по паре святых, молитвенно обращенных к чудотворному образу. Св. Петр и Феврония стоят справа от зрителя (слева от святыни), как и на более ранних памятниках. Слева от зрителя (справа от святыни) изображен святитель Петр Московский, тезоименитый муромскому князю Петру. Рядом с ним представлена фигура святой, до недавнего времени отождествляемая со св. прав. Иулианией. Предположение это не подтвердилось. После реставрации именующая надпись читается четко: «С АГАѲїѦ», и стало понятно, что вместо праведной Иулиании здесь представлена мученица Агафия. По одной из наших версий ее изображение, как и московского святителя, могли являться соименными заказчику иконы и его супруге. Видимо, не случайно здесь сразу два св. Петра — московский святитель и муромский князь — фланкируют центральное изображение на мощевике и образ Богоматери над ним. Образ праведной Иулиании — реальной дворянки, умершей всего-то лет полтораста назад, не очень вписывался в концепцию этого произведения, «рассказывающего» о древних временах Муромо-Рязанского княжества. Допустим, что изображение св. Иулиании могло быть здесь задуманным, но все равно не появилось бы из-за возникающих препятствий к ее церковному почитанию во второй половине XVIII столетия. И по этой причине вместо нее могли представить образ мученицы, в данном случае — Агафии.

Весь репертуар изображений этой иконы в точности не повторялся впоследствии. Однако, например, известны более поздние произведения, где местные святые показаны в молении Богоматери Муромской и вместе с Василием Рязанским. Варианты современных икон «Собора муромских святых» также чаще всего используют этот богородичный образ и наряду с муромскими чудотворцами представляют в качестве «своих святых» епископа Василия, Бориса и Глеба, показанных впервые вместе и на этой иконе второй половины XVIII в.

Интересной по своей программе является также икона «Собор Муромских и избранных святых» конца XVIII — начала XIX в., поступившая в собрание нашего музея от муромского художника М. К. Левина (МИХМ. Инв. № М-6787.32, 5×29,5 см)⁵⁸. Она представляет собой домашний молельный образ, призванный как можно надежнее защищать семейный очаг заказчика. Очевидно, основой ее композиции являются более ранние муромские иконы такого же небольшого размера, где по сторонам от собора показаны шесть местных чудотворцев. Здесь эта иконографическая схема получила дальнейшее развитие и расширение репертуара.

Как и на более ранних образах, в центре изображен городской собор, а святые с двух сторон от него представлены в молении образу Христа в облачном сегменте неба, благословляющего обеими руками. Только здесь он изображен отроком — Спасом Эммануилом. Отсутствуют стены городской крепости, возможно и потому, что ко времени создания этого произведения деревянный муромский кремль был уже разобран. На переднем плане на своих традиционных местах с обеих сторон храма показаны триады чудотворцев: слева Константин, Михаил и Феодор; справа Петр, Феврония и подле них, вместо св. Иулиании Лазаревской, — св. Параскева Пятница. Только крест в ее левой руке и именующая надпись маркирует эту фигуру как названую мученицу. По облику она идентична иконографии муромской праведницы, чьи образы были запрещены в 1801 г. При первой публикации этой иконы в книге «Иконы Мурома» эта замена не была отмечена нами, и это изображение рассматривалось как образ Иулиании Лазаревской.

Икона задумана как произведение, в котором муромские чудотворцы представлены в ряду святых, близких им по особенностям почитания и иконографии. Во втором ряду выше триады князя Константин с сыновьями изображена троица яро­славских князей — Феодора с чадами. Во втором регистре справа триада Гурия, Самона и Авива. Им молились как покровителям семейного очага, что перекликается с характером почитания муромских и ярославских княжеских семей. Как и погребенные рядом Гурий, Самон и Авив, муромские и ярославские князья ­"почивают» по трое в ­особых гробницах. В верхней части левой группы изображены святитель Василий Рязанский, преподобный и мученица; справа — еще две мученицы и мученик. Возможно образы, чьи надписи не сохранились, являлись небесными покровителями домочадцев заказчика иконы. Представленные на иконе Петр и Феврония — покровители семейных уз, и святая Параскева Пятница — хранительница домашнего очага, занявшая здесь место Иулиании, угодившей Богу в «суете житейской», также вписываются в программу произведения, явно предназначенного для семейной молитвы.

Еще более явно проявилось вытеснение Иули­ании Лазаревской из сонма муромских чудотворцев на створе миниатюрного складня «Богоматерь Боголюбская. Успение Богоматери. Богоматерь Муромская с предстоящими муромскими и избранными святыми» начала XIX в. (МИХМ. Инв. № М-6803. 7,8×22,5 см)⁵⁹. На правой створке Муромский образ Божией Матери вверху фланкируют поясные изображения молящихся местных чудотворцев. Слева показан Константин между своих сыновей. Справа — Петр и Феврония, а между ними явно изображена св. Иули­ания Лазаревская. Но в именующей надписи, по нашему наблюдению, заметно исправление слова «праведная» на определение «мученица». Подобный сокращенный вариант шести молящихся Муромских чудотворцев известен и по другим поздним памятникам: на иконе П. Тимофеева с изображением собора русских святых 1814 г. (ЦАМ СПбДА) и на северодвинской иконе из деревни Горка середины — второй половины XIX в. (ГРМ)⁶⁰.

В результате вытеснения образа св. Иулиании Лазаревской и переосмысления иерархии местных чудотворцев в поздних памятниках происходит кардинальное изменение композиции «Собора Муромских святых». На центральное место выдвигается креститель Мурома св. Константин, который теперь представляется впрямь. Его сыновья изображаются с двух сторон в легком повороте к отцу. Петра и Февронию иконописцы разводят по краям и показывают также в повороте к центру. Такой тип изображения местных чудотворцев представляет недавно раскрытая икона «Муромские и избранные святые с образом Богоматери Боголюбской» 1838 г. (МИХМ. Инв. № М-6681. 92×61 см). Исследование и реставрация этого произведения, поступившего из Смоленской церкви Мурома, проведены в нашем музее О. А. Агаповой (Плоткиной)⁶¹. Особенно важным оказалось обнаружение и раскрытие даты создания иконы, которая указывает, что она была специально создана к завершению строительства храма и освящению придела в честь Божией Матери Всех скорбящих Радости в 1838 г.

Икона представляет собой яркий репрезентативный памятник церковного искусства второй трети XIX столетия, написанный мастерски и со вкусом. Состав святых и образ Богоматери Боголюбской, которой они предстают, свидетельствует о том, что Муром в ту пору является частью Владимирской и Суздальской епархии. Первый почетный ряд занимают пять муромских чудотворцев. В центре представлен святой Константин. Он в княжеской короне со скипетром в правой руке и мечом в левой. По бокам от него сыновья Михаил и Феодор; по краям Петр и Феврония. Собственно, они и представляют переформатированный к этому времени собор местных святых.

Выше св. Константина фланкируют два священномученика — епископы Харлампий Магнезийский (†89 г.) и Антипа Пергамский (†92 г.). В том же ряду по краям два святых русских князя. Слева — Александр Невский (†1263), умерший по дороге из Орды и захороненный во Владимире, почитаемый здесь с этого времени и прославленный местно в 1380 г. Справа — святой князь Михаил Черниговский (†1246), замученный в Орде. В этом образе логично видеть ­небесного покровителя ктитора Смоленской церкви — муромского купца Михаила Ивановича Елина. Ему же соименными являются и св. Михаил Муромский и даже святитель Митрофан Воронежский (†1703), в миру — Михаил. Он представлен на самом верху слева. Его образ особо значим во Владимирской епархии как своего святого, ведь он здешний уроженец. Интересно, что рассматриваемая икона 1838 г. создана всего через шесть лет после его официальной канонизации в 1832 г. Справа симметрично ему показана св. великомученица Варвара (†306), чей образ, как и других избранных святых, показанных на иконе, возможно, следует считать тезоименитыми членам семьи ктитора Смоленской церкви и, вероятно, заказчика этого замечательно образа.

По всей очевидности, большое распространение во второй половине XIX в. получили в Муроме однотипные молельные иконы с изображением семи святых, предстоящих Иисусу Христу в сегменте неба в кудрявых облачках. С некоторой долей условности можно назвать их вариантом «Собора муромских святых». Одна из них поступила в музей от жителя Мурома в 1994 г. По нашему мнению, она создана не ранее 1880-х г. Именующие надписи не все сохранились, и икона была определена как «Муромские и избранные святые» (МИХМ. Инв. № М-14 232. 34, 5×29,5 см). Подобные образы, по нашим сведениям, хранились и у других лиц в городе. Как стало недавно известно, очень близкая по иконографии икона была у архимандрита Благовещенского монастыря, не так давно утраченная. Правда, с нее были сделаны снимки, послужившие для создания современной массовой продукции. Вот эти образки с семью святыми и привлекли наше внимание в иконной лавке Благовещенского монастыря. Подобные им иконки, с чуть измененной иконографией, были замечены в церковной лавке Спасского монастыря. На музейной иконе святые предстоят Христу Вседержителю, а на монастырских образках Иисусу Христу, благословляющему обеими руками, как на более ранних иконах сбора муромских святых.

Они-то и натолкнули нас на разгадку имен двух святых, присоединенных к пяти известным муромским чудотворцам Константину с чадами, Петру и Февронии на иконе нашего музея и помогли понять замысел этого варианта соборного изображения местных святых. В композиции музейной иконы первый ряд с муромскими чудотворцами выстроен почти так же, как на иконе 1838 г. из Смоленской церкви. Только в уменьшенном и скромном варианте, что объясняется массовым характером таких икон второй половины XIX века, главным украшением которых являлась резьба по левкасу. В результате расследования выяснилось, что святые второго ряда это святой мученик Иулиан Эмесский (†312) и святая мученица Иулиания Никомидийская (†ок. 304−305). Они являются небесными покровителями местночтимых чудотворцев — Иулиана (Кочукова — †1638) и святой праведной Иулиании Лазаревской (†1604). Так как они чтились только местно, то в синодальную эпоху их не могли изображать на иконах, тем более имеющих широкое распространение, поэтому с благословения архиерея их замещали образами их «ангелов».

В отношении св. Иулиании мы уже указывали на подобную замену в более ранних памятниках. В 1867—1868 гг. служение молебнов ей возобновилось, а позже была устроена новая рака. В ­1860-е г. ее жизнеописание было включено в издание «Русские святые, чтимые общецерковно и местно» архиепископа Филарета (Гумилевского). И, несмотря на все это, еще и в начале XX в. она продолжала считаться местной святой⁶². Что касается схимонаха Благовещенского монастыря Иулиана (Кочукова), видимо происходящего, как и св. Иулиания, из дворян, то свидетельством его почитания являлось включение тропаря и кондака ему в несохранившуюся «Летопись Муромского кафедрального собора» 1725 г. Останки его были открыты в 1834 г. под белокаменной плитой в крипте Благовещенского собора⁶³.

В ответ на рапорт от казначея монастыря иеромонаха Симеона викарному епископу и архимандриту Иакову (1870−1882) о почитании Иулиана Муромского были получены конкретные рекомендации. В ноябре 1879 г. епископ советовал «написать икону его Ангела — святого мученика иже от Емиссы, в Финикии Иулиана-врача (6 февр.) и при могиле поставить в хорошем киоте с утверждением ежегодного молебствия святому мученику после литургии в 6 день февраля, а 26 марта в день кончины и 8 октября в день открытия гроба блаженного схимонаха Иулиана служить заупокойную литургию и потом на могиле его соборную панихиду». Епископ сам хотел заказать икону в Дивеевской пустыни и только просил прислать ему «меру иконы», но так и не дождался. Тогда еп. Иаков распорядился таким образом: «Чтобы не тратить времени, закажите икону у муромских живописцев и просите приготовить ее к 1 февраля. Написать ее так: в середине мученик Иулиан в росте, сверху архангел Михаил, а по бокам Гавриил и другие ангелы. Устроение иконы представляется усердию чтителей, которым на то объявить требуется». Вновь в монастыре медлили, тогда епископ Иаков в 1880 г. сам прислал уже готовый образ мученика Иулиана и только просил изготовить киот для него⁶⁴.

В описи церковного имущества Муромского Благовещенского монастыря 1896−1922 г. упоминается «икона, построенная в 1880 г. доброхотными жертвователями, живописная, изображающая святого мученика Иулиана, небольшого размера, с изображением наверху Божией Матери и семи чинов Архангельских. Икона в киоте за стеклом с позолоченной резьбой вокруг нее»⁶⁵. Вероятно, имеется в виду образ, присланный епископом Иаковом. Единственно, смущает то, что упоминается малый размер этой иконы, тогда как Иаков приводит солидные размеры своего образа. Очевидно, после 1880 г. и стали включать изображение мученика Иулиана в состав муромских святых как небесного покровителя местного почитаемого схимонаха Благовещенского монастыря.

Очевидно, еще более широко, чем образ «семи святых» во второй половине XIX начале XX в. бытовали в Муроме небольшие иконки, некоторые совсем примитивного письма, с изображением пяти главных чудотворцев. По композиции они восходят к такому же построению местных святых, как на иконах 1838 г. и 1880-х г. Несколько иконок такого типа находятся в собрании музея. Креститель Мурома Константин с сыновьями Михаилом и Феодором располагаются в центре. По сторонам от них — Петр и Феврония. Изображение святого образа над ними чаще отсутствует, только на одной из них с золотым фоном, изображен Вседержитель в облачках (МИХМ. Инв. № М-17 388. 13,3×10,4.; ­14 242−6, 7×5,4 см;13 088/6. 18×13,6 см). На другой, вовсе примитивной работы, Петр и Феврония изображены не в одном ряду, а выше Константина с чадами (МИХМ. Инв. № М-13 083. 13×10,7 см). Подобное расположение муромских чудотворцев представлено и на иконе аналойного размера XIX в. Живопись этого образа не раскрыта, но под темным слоем олифы просматриваются узоры княжеских шуб, скипетр и держава в руках св. Константина и образ Спаса Нерукотворного над чудотворцами (МИХМ. Инв. № М-13 082. 30×26,3 см).

В собрании музея выделяется солидный образ муромских чудотворцев с округлым верхом в массивном резном с золочением киоте второй половины XIX в.(?) (МИХМ. Инв. №М-14 233. 92×85,6 см). На нем показаны все те же главные муромские чудотворцы. Только размещение их здесь перестроено, и, похоже, что для того, чтобы гармоничнее вписать шеренгу святых в округлый верх образа, святой Константин в княжеской короне с державой и скипетром стоит в центре. Фланкируют его фигуры Петра и Февронии, чуть ниже его ростом. По краям расположены еще менее рослые княжичи Михаил и Феодор. Выполнена икона в стиле своеобразного «церковного историзма»: святые князья Константин, Михаил и Феодор облачены в «русские одежды» и обу­ты и красные сапоги, Петр и Феврония показаны в темных монашеских одеждах. Изображены святые на темном коричневатом фоне с просмат­риваемыми элементами пейзажа. Предстоят все они образу Иисуса Христа, благословляющего обеими руками, представленному в достоверно написанных облаках. Поступил этот образ от потомков семьи муромских иконописцев и живописцев Патырминых⁶⁶. Вместе с ним были приобретены и еще одна икона, и портреты, и картины религиозного содержания, и палитры, и кисти, и заготовки деревянной резьбы. По музейной легенде со слов наследницы этих художников один из Патырминых учился в Холуе, другой — в Петербурге в Академии художеств, третий — у своего деда. Похоже, мастерами они были на все руки и сами писали иконы и сооружали для них киоты.

Примитивным подражанием такому образу иконописца-профессионала в музейной коллекции можно назвать икону «Муромские чудо­творцы» конца XIX — начала XX в. (МИХМ. Инв. № М-17 028. 41×27,2 см). Доска также имеет округлый верх, а вместо Христа в облаках здесь вмонтирована лицевая сторона креста-мощевика с Распятием. Живописец изобразил ангелов, поддерживающих его. Стоящие под ним пятеро муромских чудотворцев вновь изменили местоположение. В центре представлен княжич Михаил, по житию невинно убиенный муромцами. По сторонам рядом с ним брат Феодор и св. Феврония. Старшие князья оказались по краям — Константин слева с атрибутами власти, Петр справа рядом с супругой. Константин с сыновьями изображены в красных шубах с горностаевой оторочкой. Петр и Феврония облачены в темные монашеские мантии с куколями на головах. Феврония показана, склонив голову в сторону супруга, а княжичи — друг к другу. Наивный и трогательный характер образов напоминает рисунки с изображениями этих святых семейств по отдельности в поздних рукописях — в качестве выходных миниатюр к житиям.

Наконец, последний дореволюционный памятник с изображением муромских святых в собрании музея представлен большим складнем в серебряном окладе (МИХМ. Инв. М-5062. 26,7×45,2 см). Он был заказан Муромским обществом хоругвеносцев в 1916 г. и предназначен ­21-му Муромскому пехотному полку, участвовавшему в сражениях Первой мировой войны, о чем свидетельствует надпись на окладе образа⁶⁷. В кузов складня помещена икона Богоматери Муромской («Моление Василия Рязанского»), с предстоящими небольшими ростовыми образами мученицы Мариамны и епископа Василия Рязанского. На более ранних образах его моления «Муромской» вместо него изображался его «ангел» — Василий Парийский. На левой створке складня показана триада Константина с сыновьями. Над ними образ святителя Николая Чудотворца. На правой створе — двоица Петра и Февронии и вверху образ святителя Алексия Московского.

Рассмотренные произведения показывают, что на протяжении трех веков главными святыми муромцев оставались пять благоверных князей древнейших времен: Константин, Михаил и Феодор, Петр и Феврония, мощи которых находились в Благовещенском монастыре и городском соборе Рождества Богородицы. Вхождение новых местных святых, происходящих из здешнего дворянства XVI-XVII в. — св. праведной Иулиании (Осорьиной) и схимонаха Иулиана (Кочукова) — в синодальную эпоху встречало препятствия. Св. Иулиания в XVII в. изображалась на таких иконах, позже был наложен запрет на ее образы. Св. Иулиан, чье местное почитание, вероятно, и началось в синодальную эпоху, на иконах не писался. В результате в собор муромских святых вместо них включали образы их небесных покровителей. На единичных памятниках Нового времени вместе с муромскими чудотворцами встречаются изображения Василия Рязанского, Бориса и Глеба.

Общецерковное почитание св. праведной Иулиании Лазаревской было установлено включением ее имени в Собор всех святых, в земле Российской просиявших, состав которого был определен при подготовке к изданию богослужебных Миней в 1970-е годы⁶⁸. В 1980-е г. ее имя вошло в Соборы Владимирских и Рязанских святых, в первом из них значатся и имена ее супруга, праведного Георгия, и дочери — преподобной Феодосии. С тех пор уже не стало никаких препятствий к ее изображениям и включению всего ее святого семейства в современные иконы Муромских чудотворцев. Мощи схимонаха Иулиана вторично обрели в 1933 г. По благословению Пат­риаршего местоблюстителя митрополита Сергия Страгородского в Благовещенском монастыре имя преподобного Иулиана вместе с именами других Муромских святых стало возноситься на литии. Этого схимонаха чтят здесь по-прежнему и образ не только его ангела, но и его самого, включают в современные храмовые росписи и вводят в состав муромских святых. Однако официально он так и не был канонизирован даже к местному почитанию. В городе он чтится как подвижник благочестия, что зафиксировано в сборнике «Жизнеописания святых и подвижников благочестия града Мурома», изданном в 2007 г.⁶⁹ по благословению Архиепископа Владимирского и Суздальского Евлогия (с 2013 — митрополита).

Кроме него в городе и округе почитались и другие святые и подвижники. Владыка Евлогий еще с середины 1990-х г. согласовывал с местными хранителями церковного предания и иконописцами состав «Собора Муромских святых». Впервые материал обо всех почитаемых здесь чудотворцах был опубликован в музейном издании «Муромский сборник» (1993)⁷⁰. Его автор А. А. Епанчин (1948−1998) — уникальный знаток местных церковных традиций. По заказу Тавифы (Горлановой -1952−2016), игумении Троицкого монастыря, и с благословения архиепископа, муромским иконописцем Игорем Суховым в 1996 г. была создана первая такая икона⁷¹. На сегодняшний день она является наиболее репрезентативно представляющей всех святых и подвижников благочестия Муромской земли, перечень которых был составлен Епанчиным и для владыки, и для художника, где числился 21 образ местных святых и подвижников.

Все святые предстоят в молитве образу Богоматери Муромской, изображенной меж двух пятиглавых соборов. Две большие группы молитвенников расположены навстречу друг другу. В первом ряду в центре два епископа Василия. Справа в белой крестчатой фелони епископ Рязанский, официально канонизированный святой. Слева в цветной — епископ Муромский (†1129), по преданию пришедший с князем Константином из Киева и крестивший с ним народ муромский. Тропарь и кондак ему были включены в «Летопись Муромского собора Рождества Богородицы 1725 года». Однако имя его выпало из всех месяцесловов, как считают в Благовещенском монастыре, из-за соединения и отождествления его со св. Василием Рязанским. Почитают его только в Муроме, в том числе и как основателя этой обители, где он и был захоронен.

В левой части иконы за епископом Муромским — вся семья князя Константина с супругой и сыновьями. Св. Ирина была включена в Соборы Рязанских и Владимирских святых. В правой стороне иконы за епископом Рязанским изображены св. преп. Илия Муромец Печерский (1188), также включенный в Соборы святых Владимира и Рязани. За ним двоица св. Петра и Февронии. Во втором ряду выше семьи св. Константина представлены другие муромские князья: Борис и Глеб — первые общерусские святые, почитаемые в здешней земле издавна; два князя, чтимых только в Муроме — св. князь Георгий (Юрий) — внук Петра и Февронии, обновивший Муром после татар в 1351 г., и Феодор Феодорович — внук св. Константина и Ирины⁷². Во втором ряду справа выше св. Петра и Февронии расположены праведные супруги Иулиания и Георгий⁷³ Лазаревские; крайняя в том же ряду их дочь преп. Феодосия. Меж ними праведный священник о. Гавриил Ястребов (1815−1897), протоиерей Вознесенской церкви, в Муроме почитается как подвижник благочестия.

На самом верху слева старец Антоний, в схиме Арсений Грошовник (1762−1851), сподвижник преп. Серафима, жил уединенно у Спасского монастыря, где почитается особо; в Муроме чтится как подвижник благочестия. Рядом с ним Савва Мошокский (†1592/93), праведный священник, чудотворец, включенный в Собор Владимирских святых. На самом верху справа преподобный Иулиан Кочуков (1597−1638) и иеромонах Апполоний (1829−1914). Оба спасались, живя под Благовещенским собором, и прославились чудотворениями. В 1990-е г. этим же иконописцем было написано несколько икон «Соборов Муромских святых» для разных муромских монастырей и храмов. В 1998 г. — для местного ряда Троицкого собора, где представил 15 официально признанных святых. Примерно тогда же был написан образ для Благовещенского монастыря в составе 13 чудо­творцев, в том числе местночтимых в этой обители. Все эти образы стали своего рода эталонными для создания разных вариантов изображения муромских чудотворцев другими художниками.

В настоящее время соборные иконы местных святых есть почти во всех церквях Мурома. Везде они различаются по составу чудотворцев. 9 местных чудотворцев на иконе владимирских художников (2010−2011) в иконостасе церкви ап. Андрея Первозванного, вновь созданного в микрорайоне Вербовский. 7 муромских святых, молящихся перед образом Божией Матери Муромской, в храме-аудитории прав. Иулиании Лазаревской (2006, В. Филимонов).

Наиболее оптимальным современным образом собора местных святых стал вариант, где представлено 10 святых. В него включают Константина, Михаила и Феодора, Василия Рязанского, Петра и Февронию, Бориса и Глеба, Илию Муромца и Иулианию Лазаревскую. Один из них находится в Преображенском соборе Спасского монастыря Второй находится в местном ряду Успенской церкви. Последний от прежних новых икон такого типа отличается по форме с округлым верхом и колоритом с преобладанием синего тона — цвета Богородицы. Иконостас для этого храма создавали художники И. Сухов и С. Храменков по благословению епископа Муромского и Вязниковского Нила (2016).

Местные чудотворцы включаются и в современные стенописи муромских храмов. Как и на иконах, соборный состав их везде отличается. В Благовещенском монастыре в рос­писи алтарной преграды теплого храма изображены 12 святых, т. е. к вышеперечисленным присоединили и «своих», почитаемых в монастыре, — епископа Василия Муромского и иеромонаха Иулиана (А. Филлипов, 2001). В 2013 г. этот придельный храм и освятили во имя Муромских чудотворцев. В стенописи притвора собора Троицкого монастыря показан более традиционный собор здешних чудотворцев в составе шести молитвенников за город, как и в памятниках XVII в. Петр и Феврония изображены справа вместе с прав. Иулианией Лазаревской, слева — святые Константин, Михаил и Феодор, над градом — Муромская икона Божией Матери (2008, А. Топорищев). В росписи трапезной Муромского Вознесенского собора также присутствуют изображения основных муромских чудотворцев (А. Зинкевич, 2017).

Рассмотрение ряда образов соборного изображения местных святых свидетельствует об особенностях развития региональной церковной традиции и своеобразии почитания официально признанных и непризнанных чудотворцев, которых здесь почитали «своими». Далеко не все старые памятники выявлены к настоящему времени и еще ждут исследования. В состоянии постоянного переформатирования находятся и современные произведения с изображением собора местных чудотворцев.

Только в новейшее время при возрождении духовной жизни стало возможным создание в городе, не являющемся в то время даже центром епархии, своего большого «Собора Муромских святых» (1996). По сути его можно назвать «Собором Всех святых и подвижников в земле Муромской просиявших».

В обычной же практике церковной жизни главными городскими святыми остаются древние князья и прочно утвердившаяся, наконец, рядом с ними праведная Иулиания. Все чаще в соборных изображениях также присутствуют Борис и Глеб, Василий Рязанский и Илия Муромец. Последние особенно напоминают о древности города и связи его с Киевом и Рязанью в эпоху Древней Руси. Все остальные подвижники присоединяются к ним в зависимости от сложившихся традиций конкретных монастырей и храмов или по предпочтениям заказчиков.

---

¹ Выставка проходила с 15 ноября 2018 г. по 20 января 2019 г. Кураторы — Я. Э. Зеленина, Л. П. Тарасенко. См.: Церковь Небесная. Изображение Соборов святых в русской иконописи XVI — начала XX века. ЦМиАР. Каталог выставки. — В печати. — Кат. 92.

² Про икону Муромского музея см.: Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — М, 2004. — Кат. 51. Описание — А. С. Преображенский, О. А. Сухова. За сведения об иконе из частного собрания сердечно благодарю реставратора Т. Рычкову.

³ Бузыкина Ю. М., Сухова О. А. Икона «Муромские чудотворцы, с житием Петра и Февронии» 1669 г. Благоверные князья и праведные жены. — М., 2019.

⁴ См.: Кузьмин А. В., мон. Мелетия (Панкова), игум. Серафим (Питерский). Иулиания (Иустиновна Осорьина) // ПЭ. — М., 2012.- Т. 28. — С. 545−549.

⁵ Маясова Н. А. Кремлевские светлицы при Ирине Годуновой // Материалы и исследования. — М., 1976. — С. 51−54. — Ил. 9−10; Дмитриева Р. П., Белоброва О. А. Петр и Феврония Муромские в литературе и искусстве Древней Руси // ТОДРЛ. — Л., 1985. — Т. 38. — С. 138−178; Сухова О. А. Шитый покров муромских князей // ПКНО-1990. — М., 1992 .- С. 389−402; она же. Житийная икона святых благоверных князей Константина, Михаила и Феодора Муромских. Александр Казанцев. 1714 год. — М., 2006; она же. Иулиания / Иконография. ПЭ. — Т. 28. — С. 550−555; она же. Константин, Михаил, Феодор / Иконография. — ПЭ. — М., 2015. — Т. 37.- С. 104−111; Петр и Феврония / Иконография. — ПЭ. В печати; Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Петр и Феврония Муромские. — М., 2008; они же. Иулиания Лазаревская Муромская. — М., 2012 и др.

⁶ См.: сноска 5.

⁷ Мельник А. Г. Иконография Ростовских святых. Каталог выставки. — Ростов, 1998. — С. 3.

⁸ Мельник А. Г. «Свои» святые Коломны XVI в. // Коломна и Коломенская земля: история и культура. — Коломна, 2009. — С. 257−265.

⁹ Авторы проекта: С. В. Обух, Л. В. Нерсесян; редакторы: Л. В. Нерсесян, А. С. Преображенский.

¹⁰ Бекенева Н. Г. Об иконе «Образ новгородских святых» из собрания Государственной Третьяковской галереи // Художественное наследие: хранение, исследование, реставрация. — М., 1984. — Вып 9 (39). — С. 91−95; Пивоварова Н. В. Икона «Образ новгородских чудотворцев» из собрания Русского музея: вопросы иконографии // Новгород и Новгородская земля. Искусство и реставрация. — Великий Новгород, 2011. — Вып. 4. — С. 241−255; Саенкова Е. М., Свердлова С. В. Симон Ушаков. Древо государства Московского. — М., 2015.- С. 14−28; см.: сноска 1.

¹¹ Кат. 66. Христос Вседержитель Спас Смоленский, с вологодскими святыми. 1650−1660-е гг. Описание — А. С. Преображенский // Иконы Вологды конца XVI-XVII века. — Вологда — М., 2017. — С. 496.

¹² Кат. 5. Собор Всех святых 1612−13 г. Описание — Е. А. Виноградова, Л. В. Нерсесян, А. С. Преображенский // Там же. — С. 92−101.

¹³ Трефолог — сборник избранных служб русским святым — по водяным знакам на бумаге датируется 1550−1570-ми гг.

¹⁴Синодики Муромского Благовещенского монастыря 1695 г., 1713 г. МИХМ. Инв. № М-2230/16; 2233/19. 31×20×4,5 см; 30×20×7 см. Синодик Муромского собора Рождества Богородицы XVII-XVIII вв. МИХМ. Инв. № М-2232/18. 32×20×4,5 см.

¹⁵ Известно, что в более ранних росписях Архангельского собора Московского Кремля грозненского времени, прописанных «по старым графьям» спустя век, представлены Петр, Феврония и св. Константин Муромский без сыновей. См.: Самойлова Т. Е. Княжеские портреты в росписях Архангельского собора Московского Кремля. — М., 2004. — С. 176,189−190, 209, 216; Ил. с. 194, 196, 197.

¹⁶ За сведения о росписях и складнях благодарю А. С. Преображенского. Складни находятся в Перми, Русском музее, Третьяковской галерее и на Рогожском кладбище. По его словам, идентификация муромских чудотворцев на них требует уточнения.

¹⁷ Сухова О. А и др. Иконы Мурома. — Кат. 28. Описание — А. С. Преображенский, О. А. Сухова.

¹⁸ Сухова О. А. Шитый покров муромских князей. — С. 396. Прим. 56; Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 28.

¹⁹ Мельник А. Г. «Ростовские и московские святые»: эволюция иконографии в XVI-XVII вв. // История и культура Ростовской земли-2003. — Ростов, 2004. — 
С. 354−365.

²⁰ Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 45. С. 262−263. Описание — А. С. Преображенский, Е. К. Тюрина.

²¹ Квливидзе Н. В. Знамение // ПЭ. — М., 2009. — Т. 20. — С. 271−277.

²² Силкин А. В. Строгановское лицевое шитье. — М., 2002. — Кат. 142. — С. 338−340.- Ил. на с. 339; Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Петр и Феврония Муромские. — 
Ил. с. 84.

²³ Силкин А. В. Указ. соч. — С. 100−101. — Кат. 143.
Ил. на с. 341.

²⁴ Сотная с писцовых книг 1623/24 г. Памятники истории Мурома. — Владимир, 2010. — Вып. 1. — С. 71.

²⁵ Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 39. Описание — О. А. Сухова; Бузыкина Ю. М., Сухова О. А. Указ. соч.

²⁶Сухова О. А. Шитый покров Муромских князей. — С. 389−402; Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — С. 302−318; Сухова О. А. Житийная икона святых благоверных князей. — С. 32−39.

²⁷ Повесть о Ульянии Муромской // Памятники старинной русской литературы. — СПб., 1860. — Вып. 1. — С. 67.

²⁸ См.: Епископ Евгений. О церковном прославлении и почитании св. праведной Иулиании Лазаревской. Исторический очерк. — Муром, 1910. — С. 18, 19, II; Сухова О. А. Кресты-мощевики в собрании Муромского музея // Ставрографический сборник. — М., 2005. — Кн. 3. —  Кат. 3. — С. 534−536. — Ил. с. 534.

²⁹ На обороте крышки: «Купилъ в 1903 г. въ Н. Нов. дiаконъ Г. Фомичев. Мсца фев.». В Муромский цикл в нем входят жития, посвященные Петру и Февронии, Константину, Михаилу и Феодору, Иулиании Лазаревской и Сказание о Унженском кресте (Л. 53−171). В этом сборнике Муромский цикл является одной из составных частей.

³⁰ Епископ Евгений. Указ. соч. — С. 19.

³¹ Там же. — С. 20, 33. Примеч. 2; Казанская ц. г. Мурома Влад. Губ. Опись имущества Казанской церкви за 1818 г. 24 сент. 1821 г. // ГАВО. — Ф. 590. — Оп. 1. — Д. 671. — Л. 16.

³² Иеродиакон Алексий (Новиков). Муромский Благовещенский монастырь. — М., 2007. — С. 144. Автор приводит ссылку на архивное хранение документа: ГАВО. — Ф. 1094. — Оп. 1. — Д. 18.

³³ Инв. кн. № 26. Иконы и живопись на дереве // НА МИХМ. — Инв. № 98. — Л. 69об.-71.

³⁴ Например, икона ЦМиАР — 31×26,6 см; МИХМ. 32×27 см; Москва, частн. собр. — со слов реставратора Т. Рычковой, примерно такого же аналойного размера.

³⁵ Сухова О. А. и др. Иконы Мурома.- Кат. 53. Описания — О. А. Сухова; она же. Казанцевы // ПЭ. — М., 2012. — Т. 29. — С. 335−339.

³⁶ См., например: Кат. 66. Христос Вседержитель Спас Смоленский, с вологодскими святыми. Вся композиция муромской иконы аналогична иконе «Богоматерь Корень девства» конца 1680-х гг. из Балахны (ЦМиАР). На ней так же, как на муромской показаны шестеро святых, только не местных, а, видимо, небесных покровителей вкладчика и близких ему людей. См.: Тарасенко Л. П. Иконы из Христорождественского собора г. Балахны в собрании ЦМиАР // Филевские чтения. — М., 1997. — С. 57−59; Бахарева Н. Н. Икона Богоматерь Корень Девства из церкви Рождества Христова г. Балахны в культурно-историческом контексте конца 17 века // Памятники христианского искусства Нижегородского края. — Нижний Новгород, 2001. — С. 58−71; София Премудрость Божия. Выставка русской иконописи XIII-XIX вв. из собрания музеев России. — М., 2000. — Кат. 81.

³⁷ В 1811 г. мощи святой пострадали при пожаре в Лазаревской церкви. В том же году вместо сгоревшего храма был выстроен каменный с главным престолом во имя арх. Михаила, в котором поместили мощи. См.: Епископ Евгений. Указ. соч. — С. 18, 19, II; Кузьмин А. В., мон. Мелетия (Панкова), игум. Серафим (Питерский). Указ. соч. — 
С. 545−549.

³⁸ «Сборник житий муромских святых и сказаний о кресте в Муромских пределах». На обороте переплетного верхнего листа владельческая надпись: «Сия книга Сретенской церкви дьячка Петра Александрова Его собственнаго. А подписал сие Владимирской семинарии ученик Поезин Феодор Виноградов 1801 года декабря 4-го дня». Ниже запись: «Читал усердно многогрешный Иеродиакон Никонъ марта 17 1829 С. Лавра». На первом листе вверху помета: «Ф. Буслаевъ купи на базаре в Москве 1859 г. июля 19-го». В составе сборника: Сказание о Унженском кресте (Л. 1−9об.); Сказание о Виленском кресте (Л. 10−13об.); Житие Константина, Михаила и Феодора (Л. 14−49об.); Житие Петра и Февронии (Л. 50−88об.).

³⁹ «Описание древних церквей города Мурома и древних предметов в них находящихся» конца XIX в. // НА. МИХМ. — № 29.- Л. 22/26−22/26об.

⁴⁰ Николозарядская церковь г. Муром, Влад. Губ. Опись церковного имущества. Начато: 2 ноября 1872 г. // ГАВО. — Ф. 590. — Оп. 1. — Д. 734. — Л. 3.-3об.

⁴¹ Иерод. Алексий (Новиков). Указ. соч. — С. 144. Автор указывает на хранение документа: ГАВО. — Ф. 1094. — Оп. 1. -Д. 18; Там же. С. 143.

⁴² Главная церковная и ризничная опись Муромского Благовещенского монастыря по Владимирской епархии. Год после 1855 // ЦГИА. — Ф. 834. — Оп. 3. — Д. 2480. Л. 6−6об.

⁴³ Иерод. Алексий (Новиков). Указ. соч. — С. 146−147. Автор указывает на хранение документа: ГАВО. — Ф. 363. — Оп.4. — Д. 40.

⁴⁴ Михайличенко А. В. и др. Семья — душа России. Каталог выставки. — М., 2017. — Кат. ил. 1. — С. 14; Сокровища музеев России. Каталог выставки. — М., 2018. — Ил. кат. С. 33.

⁴⁵ Добронравов В. В. Описание церквей и приходов Владимирской губернии. — Владимир, 1897. — Вып. 4. — С. 185. В эти же годы в честь князей-крестителей освящались престолы новых каменных храмов в Муромском уезде Владимирской губернии. В 1861 году — придел в Покровской церкви села Теши; в 1869 году — в одноименном храме села Новошина (ныне они в составе Навашинского округа Нижегородской области). См.: там же. — С. 262, 271−272.

⁴⁶ Главная церковная и ризничная опись Муромского Благовещенского монастыря по Владимирской епархии. — 
Л. 6−6об.

⁴⁷ Вахрина В. И. Иконы Ростова Великого. — М., 2003. — Кат. 84.

⁴⁸ Горстка А. Н. Икона Углича. — М., 2006. — Кат. 57. — Ил. 94.

⁴⁹ Иконография Ростовских святых. Каталог выставки. — Кат. 35; Вахрина В. И. Указ. соч. — Кат. 69.

⁵⁰ Иеродиакон Алексий (Новиков). Указ. соч. — 
Ил. на цв. вкл. после с. 112.

⁵¹ Концом XVIII в. эта икона датировалась и специалистами научно-реставрационной мастерской г. Владимира. См.: Благовещенский собор. Опись культурных ценностей. Владимирская обл., г. Муром // Владимирская специальная экспериментальная научно-реставрационная производственная мастерская. 1985. Ж-М-Ю. Инв. № 17 024. Машинопись. — Л. 14; Сухова О. А. и др. Указ. соч. — С. 41. — Ил. 25 на с. 39.

⁵² См.: Церковь Небесная. Изображение Соборов святых в русской иконописи XVI — начала XX века. Каталог выставки. — Кат. 93.

⁵³ Каталог собрания икон Ярославского художественного музея. — Ярославль, 2013. — Т. III. — Ч. 1.- Кат. 44.

⁵⁴ Сухова О. А. Богоматерь Муромская. Легендарный образ и памятники иконографии XVI-XX вв. // Яхонтовские чтения — 2010. — Рязань, 2012. — С. 454−470; она же. Икона «Муромская» — насколько муромская? // Уваровские чтения — VIII. — Владимир, 2012. — С. 104−139; она же. Муромская икона Божией Матери // ПЭ. — М., 2017. — Т. 47. — С. 721−731.

⁵⁵ Кочетков И. А. Свод чудотворных икон Богоматери на иконах и гравюрах XVIII-XIX вв. // Чудотворная икона в Византии и Др. Руси. — М., 1996.С. 407, 409, 411; Прим. 10 с. 417.

⁵⁶ Сухова О. А. Икона «Муромская» — насколько муромская? — С. 120.

⁵⁷ На раме иконы образ Муромской Богоматери показан дважды — в 2-х разных изводах. В верхнем регистре представлена Богородица с полулежащим Младенцем, который благословляет десницей, поднятой к подбородку Богоматери, и держит свиток в левой руке. В нижнем регистре в клейме «Чудесное плавание еп. Василия» чудотворный образ в руках святителя изображен в типе Божией Матери «Умиление», как в клеймах житийной иконы А. Казанцнва 1714 г. Рама иконы из ГИМ создана спустя несколько десятилетий после образа Казанцева, когда уже распространился характерный извод «Муромской» с гравюры.

⁵⁸ Сухова О. А. и др. Указ. соч. — Кат. 73. — С. 350−351; Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Петр и Феврония Муромские. — Ил. с. 83.

⁵⁹ Сухова О. А. Шитый покров муромских князей. — С. 400; Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Иулиания Лзаревская Муромская. — Ил. с. 54−55.

⁶⁰ Покровский Н. В. Церковно-археологический музей СПб. Дух. Акад. — СПб., 1909. — Табл. 63. — С. 131; Образы и символы старой веры: Памятники старообрядческой культуры из собрания Русского музея. — СПб., 2008. — С. 72−73, 82−85. — Кат. 62, 70; прорись — Маркелов Г. В. Святые Др. Руси. Материалы по иконографии. — СПБ., 1998. — Атлас № 229.

⁶¹ Агапова О. В. Реставрация иконы «Избранные св. из Смоленской ц. г. Мурома» // Сообщения Муромского музея — 2017. — Владимир, 2018. — С. 48−64.- Ил. 1−3.

⁶² Сергий архиеп. (Спасский). Верный месяцеслов всех русских святых, чтимых молебнами и торжественными литургиями. — М., 1903. — С. 5.

⁶³ Епанчин А. А. Господь поставил меня собирателем. Из краеведческого архива А. А. Епанчина. — Муром, 2002. — С. 49, 53, 58, 80.

⁶⁴ Иерод. Алексий (Новиков). Указ. соч. — С. 173−174. Все даты в посланиях епископа Иакова указаны по старому стилю.

⁶⁵ Там же. — С. 174. Автор указывает на хранение документа: ГАВО. — Ф. 363. — Оп. 4. — Д. 51. — Л. 29.

⁶⁶ Сухова О. А. и др. Указ. соч. — С. 42.

⁶⁷ Сухова О. А. Икона «Муромская» — насколько муромская? — С. 128−129. — Рис. 18.; она же. Муромская икона Божией Матери. — С. 729.

⁶⁸ Кузьмин А. В., мон. Мелетия (Панкова), игум. Серафим (Питерский). Указ. соч. — С. 549.

⁶⁹ Сенчурова Т. Е. Жизнеописания святых и подвижников благочестия града Мурома. — Муром, 2007. — С. 57. Далее при упоминании о святых и подвижников благочестия мы опираемся на это издание.

⁷⁰ Епанчин А. А. Забытые святые и святыни Мурома // Муромский сборник. — Муром, 1993. — С. 68−100.

⁷¹ Изображение иконы см.: Сенчурова Т. Е. Указ. соч. — Ил. на шмуцтитуле; Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Петр и Феврония Муромские.- Ил. на с. 148.

⁷² Кузьмин А. В., Сухова О. А. Георгий (Юрий) Ярославич // ПЭ. — М., 2006. — Т. 11. — С. 106−108; Епанчин А. А. Господь поставил меня собирателем. — С. 49.

⁷³ Кузьмин А. В., мон. Мелетия (Панкова), игум. Серафим (Питерский), Сухова О. А. Георгий Васильевич Осорьин // ПЭ. — М., 2006. — Т. 11. — С. 20−22.