Т. Б. Купряшина. Адреса муромского музея

Дом Зворыкиных¹

Ул. Первомайская (бывшая Никольская), 4

В этом доме родился основоположник современного телевидения В. К. Зворыкин (1888−1982).

В Муроме с 1912 года небольшой естественно-исторический музей, собранный кружком реалистов, расположился в нескольких шкафах в классе реального училища. В 1913 году Муромская дума рассматривала вопрос о создании в городе историческо-археологического музея, но начавшаяся мировая война выдвинула более актуальные проблемы. Весной 1917 г. в реальном училище открыли выставку предметов, предоставленных участниками Научного общества и кружком реалистов: оружие, одежда, утварь, археологические находки. Так, первым музейным адресом можно считать реальное училище на ул. Касимовской. В апреле 1918 г. в Муром из Москвы переехал Высший военный совет республики, и помещение училища было реквизировано. Экспонаты с выставки передали на хранение членам общества.

После октябрьского переворота 1917 года несметные художественные и исторические ценности остались бесхозными. Музеи стали создаваться повсеместно как по решениям новой власти, так и по инициативе энтузиастов. В Муроме организацией музея занялся тот самый Владимир Иванович Жадин, который еще в юности собирал естественно-исторические коллекции с кружком реалистов. Помещение Отдел Народного образования сначала выделил во флигеле Вощинина на Николоможайской улице (ныне Комсомольская, 13). Музей неожиданно быстро пополнился экспонатами самого разного профиля. Муромское Научное общество закрыли, поскольку члены его оказались замешаны в белогвардейском восстании. Коллекции, конфискованные ЧК, передали в музей. Власти предлагали коллекционерам добровольно сдать или зарегистрировать предметы старины и искусства. Некоторые их них — И. П. Мяздриков, В. Н. Добрынкин, Н. П. Андрин, не дожидаясь административных действий, сами сдали личные собрания в музей. Осенью 1918 года начали передавать музею ценности из имения графов Уваровых в Карачарове. Все имение знаменитых археологов супругов А. С. Уварова и П. С. Уваровой было наполнено произведениями искусства, историческими и художественными материалами. Там была ценнейшая библиотека. В самом имении создали коммуну, которая стала претендовать на часть предметов. Пришлось решать вопрос о выделении музею не просто помещения, а какой-то усадьбы в городе.

Как была выбрана усадьба на Никольской (ныне Первомайская, 4), конфискованная у Зворыкиных, не совсем понятно, документов пока не обнаружено. Усадьба одна из самых больших в городе, в самом центре. В то же время изолирована от соседей, поскольку расположена на мысу и окружена с трех сторон оврагами. Не исключено, что Зворыкины сами предложили дом для музея и биологической станции, поскольку к концу 1918 года жили в нем уже одни женщины, и содержать его было не на что. Родственные отношения могли также повлиять на это решение. Назначенный заведующим музеем Жадин был женат на Екатерине Степановне Неизвестновой (а ее мать — ур. Н. К. Зворыкина). В критической ситуации ей пришлось стать завмузеем вместо мужа. Так Зворыкины оказались у истоков музея. Изобретатель В. К. Зворыкин писал в мемуарах, что пытался уговорить родных уехать, но безуспешно: «Наш большой дом тоже был реквизирован под музей естественных наук, матери и старшей дочери разрешили временно остаться в двух комнатах. Я старался, как мог, убедить их переехать в Москву, где им будет спокойнее, но заставить их уйти из родного дома было невозможно… Ситуация в Муроме была гораздо хуже чем в больших городах, что по-видимому было характерно для большей часть страны в тот период… Сначала жители не осознавали происшедших изменений, полагая, что эти беспорядки временные, и скоро все вернется на привычные круги»². Не вернулось. Окская биологическая станция оказалась под одной крышей с музеем тоже не случайно. Сначала руководить ею доверили Анне Козминичне Наливкиной (1885−1972, ур. Зворыкина), жене известного геолога Д. В. Наливкина (1889−1982, академик). Она еще в начале века окончила в Санкт-Петербурге курсы профессора П. Ф. Лесгафта при биологической лаборатории, изучала биологию в Сорбонне, работала на биологических станциях на Средиземном и Черном морях³. В тяжелый послереволюционный период с маленьким сыном жила в Муроме, в родном доме, а в 1923 г. уехала в Петроград, позднее стала палеонтологом.

1 января 1919 года открыли для посетителей экспозиции, и начался отсчет музейной эры Дома Зворыкиных. На протяжении шестидесяти лет он был главным и единственным музейным зданием.

Зворыкины были представителями старинного купеческого рода, известного уже с XVII столетия, чьи многочисленные лавки размещались на торговых площадях города. Дом их был построен фасадом на Базарную (Гостинодворскую) площадь. На старом радиальном плане Мурома 1769 г. на месте будущей усадьбы Зворыкиных проходила улица, в которую было направлено несколько въездов с Оки⁴. Рядом стоял городской магистрат (на плане № 26), а напротив — Николозарядская церковь. С древности здесь была главная торговая территория. По плану, утвержденному Екатериной II в 1788 г.⁵, и по откорректированному плану 1792 г.⁶, подписанному генерал-губернатором И. А. Заборовским, здесь должна была быть «Хлебная площадь и гостиной двор», и полагалось строить только торговые лавки, но «обывательские домы» не предполагались. На чуть более позднем «Плане городу Мурому с обозначением дворовых мест» (без даты, копия 1880-х гг.)⁷ также не обозначено усадебное место. В конце XVIII — начале XIX в. Муром жестоко пострадал от пожаров, почти полностью выгорел, а восстанавливаться начал уже по екатерининскому геометрическому плану. Богатым гражданам полагалось застраивать лучшие первые кварталы каменными домами. Впечатления от страшных пожаров, когда выгорала сразу вся улица, были еще очень свежи. Место в восточной части базарной площади между двумя оврагами (на Квасницкой горе) для размещения усадьбы было весьма привлекательно ввиду близости реки, торговых площадей и отсутствия соседей. Однако, чтобы строить здесь усадьбу, надо было добиться не больше не меньше изменения в конфирмованном государыней проектном плане города. Скорее всего, в соответствии с планом на месте дома сначала были построены торговые помещения. На плане «апробированном» и на подкорректированном 1792 года лавки начерчены восточнее Никольской церкви. На более позднем «Плане городу Мурому с обозначением дворовых мест» — лавки уже отмечены выше (западнее) Никольской церкви, которая таким образом оказалась за рядами лавок. За церковью отмечена богадельня, а слева у оврага — «питейный дом», примерно там, где теперь «канцелярия» музея. «Дворовых мест» на будущей зворыкинской усадьбе не обозначено. Должна была осуществиться грандиозная перепис­ка для внесения изменений в план и разрешения строительства, но она пока не выявлена. Масса документов свидетельствует, что земля на мысу принадлежала многим людям. Город, чтобы осуществить план, должен был скупить все участки, но вышло иначе. Участки выкупали Зворыкины до середины XIX века.

Из документов 1838 г. о тяжбе из-за сноса важни (строение над большими весами), видно, что усадьба и дом уже были: «Муромский же 3-й гильдии купец Козьма Дмитриев Зворыкин, имеющий поблизости 2-х этажный дом, принуждает означенную важню с шатром нас снести; имея прямое намерение дом свой на опростанном месте увеличить пристройкою в открытию площадь не менее как на 12 саженном пространстве… Известно нам, что место под устроенною важнею с шатром, равно и близ онаго лежащее пустопорожним, которое уже Зворыкин огородив забором часть обратил в усадьбу и часть занял кирпичами и строевым лесом, принадлежит по Высочайше конфирмованному на г. Муром плану в число площади той самой, на которой расположен весь гостиный двор; но о том, имеет ли купец Зворыкин на него какое-либо законное укрепление он нам не открывает»⁸. Судя по рапорту из муромской городской полиции дело выиграл купец Зворыкин⁹, следовательно, «укрепление» имел. В 1836 г., когда городовой магистрат выдавал копии на наследственное имение жителям Мурома, К. Д. Зворыкин представил купчую крепость, совершенную им в 1835 году. По ней он купил у вдовы пономарницы Христорожденственской церкви Стефаниды Семеновой крепостную землю, «состоящую на Квасницкой горе за градским общественным домом». За использованием территории площади тщательно следили. Так, в «Журнале Муромской городской думы» за июль 1836 г. зафиксирована «Подписка купца Козьмы Дмитриева Зворыкина об уничтожении полисада, возведенного им на городской земле»¹⁰.

У А. А. Титова в «Статистическом обозрении города Мурома», составленном около 1840 года, на пятом холме, где Гостиный двор, дом Зворыкиных не упомянут. Видимо, не привлек внимания как достопримечательность, хотя по документам известно, что двухэтажный дом был¹¹. В 1834 г. учитель уездного училища Г. Рябиков нарисовал картину «Переправа Николая I через Оку»¹².^. На ней также нет дома, который бы перекрывал Николозарядскую церковь. Такой дом, над крышей которого выглядывает только шатровая колокольня Никольской церкви, появился в панораме Мурома на картине неизвестного художника «Вид города Мурома из-за реки»¹³. Датируют ее обычно серединой XIX века; возможно, по ряду признаков, не позднее 1847 г. В промежуток между 1840 и 1847 гг. был отстроен Зворыкинский дворец в три этажа с мезонином.

Землю вокруг дома пришлось прикупать частями у разных владельцев: «Лета 1840 августа 28 дня муромская мещанская вдова Ирина Максимова Хваткова продала я муромскому купцу Козьме Дмитриеву Зворыкину доставшуюся мне по купчей 1818 г. мая 15 дня от муромского купеческого сына Николая Алексеева Усова огородную и усадебную землю с имеющимся на оной деревянным флигелем, состоящую в г. Муроме — шед от р. Оки к большому мосту на правой стороне, мерою с лица по улице 7,5 сажен; в длину по обеим сторонам по смежности земли: правой муромской мещанки Дьячковой — 15 сажен, а левой, покупщика Зворыкина 17 сажен; в заде же по земле его же, Зворыкина — 6,5 сажен… А взяла я с него денег 142 рубля серебром»¹⁴; «Лета 1841 августа 20 дня муромская мещанка Анна Иванова Милованова продала я муромскому 2 гильдии купцу Козьме Дмитриеву Зворыкину крепостную свою доставшуюся мне по духовному завещанию после покойной двоюродной сестры моей солдатки Матрены Яковлевой Гладковой 1834 г. февраля 12, а ей по купчей 1779 г. марта 8 дня от муромской купеческой жены Феклы Коноваловой, состоявшую в г. Муроме около Квасницкой горы, шед на оную от большого моста по оврагу к р. Оке на левой стороне, коей меры с лица равно и в заду по земле его, покупщика Зворыкина, по 6 сажен 1 аршину; в длину по обеим сторонам — окружающими землями его ж, Зворыкина — по 12 сажен. А взяла я с него денег серебром 200 рублей»¹⁵. Еще один документ прибавляет землю к усадьбе Зворыкиных: «Лета 1843 июня 28 дня муромский 1 гильдии купец Григорий Дмитриев и племянник его Иван Прокофьев и купеческий племянник Николай Прокофьев с согласия попечителя своего и внука — Прокофия Степанова Зворыкина подарили мы в вечное и потомственное владение родному своему первому — брату, второму и третьему — дяди, а четвертому — деду, муромскому 1 гильдии купцу Козьме Дмитриеву Зворыкину после умершего муромского купца Прокофия Дмитриева Зворыкина, а ему по купчей 1835 г. … [неразб.] 25 дня от муромского купца Алексея Григорьева Цибикова, состоящую в г. Муроме, шед с Торговой площади на р. Оку позади городского общественного дома в смежности земли по стороне правой — Христорождественского пономаря вдовы Стефаниды Семеновой и его, Козьмы; левой — Козьмы Зворыкина, а задом прошла к общей всех нас земли; мерою той земли по улице с Торговой площади и в заду до косогора равного места по 13 сажен; в длину по обеим сторонам по 21 сажени, решительно всю землю… ценою 300 рублей серебром»¹⁶. В 1863 г. приобрел он землю с каменным и деревянным строением у своих братьев Григория и Прокопия Дмитриевичей Зворыкиных, которая им всем 3-м досталась по купчей крепости 1829 года от муромского купца Алексея Григорьева Цыбикова. Земля эта находилась «в г. Муроме близ церкви Николая Чудотворца за рядами при входе от общественного городового дома к реке Оке на левой стороне»¹⁷. Мысок на Квасницкой горе между двумя оврагами был не так велик, еще и оползни бывали, приходилось его подсыпать, как выяснили уже в наше время. Итак, усадьбу основал, скупая и собирая от родственников по частям землю, прадед изобретателя Козьма Дмитриевич Зворыкин (1784−1864), являвшийся крупным торговцем хлебом и владельцем пароходов.

Прадед дожил до восьмидесяти лет, имел сыновей от первого брака: Михаила, Александра, Петра, Алексея (дед изобретателя). Был женат вторым браком на тридцатилетней купеческой вдове Аксинье Евсеевой. В обывательской книге за 1869 г. об этом семействе Зворыкиных значится: «Торгуют хлебом по судоходству и в лавках, занимаются обработкой в нанятых 4-х мельницах из пшеницы муки крупяной и оную продают в разных местах и городах как в столичных, так и городах уездных»¹⁸. Среди прочего состояния числился «по плану подля дома градского общества каменный 3-х этажный с землей дом»¹⁹.

Во время подготовки проекта реставрации Дома Зворыкиных в 2000-е годы архитекторы-реставраторы обследовали здание и пришли к выводу, что его строили в несколько этапов: в основании обнаружена кладка XVIII века, в 1830-е стояло уже двухэтажное строение, а превращен в самый большой в городе трехэтажный дворец он в 1840-е годы. Видимо, распоряжался работами по перестройке дома глава клана Зворыкиных Козьма Дмитриевич. Сыну его Алексею (1822−73) в это время было немногим более двадцати лет, и он не мог еще иметь таких полномочий. В оценочной ведомости Мурома за 1880 г. каменный дом наследников «потомственного почетного гражданина Алексея Козмича Зворыкина» оценен в 8000 рублей. По стопам Козьмы Дмитриевича пошел его внук (отец будущего изобретателя) — Козьма Алексеевич (1849−1916)²⁰. Он получил экономическое образование и принимал активное участие в общественной жизни города, входил в попечительский совет библиотеки, городскую Думу, в течение одного срока был главой Мурома. По наследству к нему перешли дела по торговле зерном, он стал владельцем пароходства на Оке, директором местного банка с 1903 по 1916 год (до кончины). В 1914 г. в книге Муромской городской управы с записями о выданных промысловых и сословных купеческих свидетельствах Зворыкины были написаны как пароходовладельцы. При доме К. А. Зворыкина находилась главная контора пароходства («Зворыкины Ел. Ник. и Константин Ник.»)²¹. К началу ХХ века в Муроме насчитывалось до шестидесяти купцов по фамилии Зворыкины, находившихся в ближнем и дальнем родстве и имеющих дополнительные опознавательные прозвища: Козоморовы, Подгорные, Железные, Якорь и т. д.

Дом-дворец Зворыкиных был весьма простой в архитектурном отношении. Центральная часть главного фасада украшена восемью пилястрами ионического ордера; над ними — фронтон с арочным окном мезонина. Центр восточного фасада, смотрящего на Оку, выделен более простыми пилястрами. В пространство между ними вписано широкое тройное окно. Архитектурное решение подчеркивалось контрастной колеровкой. Помещения внутри здания расположены анфиладами, что оказалось очень удобно для размещения экспозиций. На парадном третьем этаже был большой «бальный» зал, украшенный дорическими колоннами. На втором этаже в одной из малых гостиных была роспись потолка с характерными мотивами эпохи классицизма. Отапливался дом множеством печей, на некоторых были изразцы начала XIX века. Ни чертежей, ни документов о строительстве дома выявить пока не удалось. Старых фотографий с крупным планом дома тоже нет. На общих видах Мурома можно выделить западный фасад и фрагменты восточного фасада Дома Зворыкиных.

В Оценочной книге Мурома за 1915 год, а это последняя дореволюционная опись владений горожан для взимания налогов, имение Зворыкиных описывается так: «Гостиный двор близ к Николозарядскому оврагу, 104 (это номер владения по порядку, но не номер дома. — Т. К.) Зворыкина Кузьмы Алексеевича Пот<> Поч<> Гражд<> камен. 3-х эт. дом с разными камен. и дерев. постройками. Сад-огород, оранжер<> и парн<>. Земли мерою: по лицу — 45 саж., взади — 53 саж. и по сторонам правой — 72 саж., левой — 65 саж. /Отношение Ст<> нот<> 17 сентября 1890 г. № 8212/. Разд. акт. утв. 15 июня 1890 г.»²² Оценены строения и земля: в 1913 г. — 3962, в 1917 — 35 000. На той же странице размещена таблица, записи в которой относятся к этому дому, но уже в советское время. Он уже имеет номер 4 и значится по Никольской улице. В таблице приведены сведения: чья квартира и кем заняты комнаты; номер комнаты (они были пронумерованы); размеры (длина, высота, ширина, площадь и даже объем!); оценка комнат (по норме и установленная комиссией), оценка комнат с 1 ноября 1919 года — графа не заполнена; наконец, внизу таблицы — оценка всего дома — 562 р. Домовладелицей записана Елена Николаевна Зворыкина (мать изобретателя)²³.

На втором этаже одну квартиру (комнаты 1, 2, 3) нанимала врач Антонина Зворыкина (сестра изобретателя). Далее указан комнатонаниматель Вл. Ал. Альбицкий (комната 4) и Анна Козминична Зворыкина-Наливкина — комната 5. Комнаты, занятые под музей — № 7−12. На третьем комнаты № 1−3 заняты под музей; № 4−8 — Учительской семинарией. Канцелярия (южный флигель, который до сих пор называют канцелярией) — квартира Николая Петровича Брянцева, комната сторожа. Первый этаж не упоминается, там всегда были хозяйственные помещения, и в это время он был нежилой и не подлежал оценке. Зворыкины еще почти десять лет не расставались с родным домом. В 1929 году местная газета напоминает: «Кто не знает Зворыкина К. А. — купца, «слава» о нем носилась по берегам Оки и Волги, собственные пароходы, поместье около дер. Бердишево, земля, собственные мужики… в полном благоденствии доживает свой век дочь этого купца… Н. К. Известкова (на самом деле Надежда Козминична Неизвестнова. — Т. К.)… имела прислугу… занималась бывшая помещица перепродажей вещей… жила в бывшем собственном доме (теперь муромский музей)… в прошлом году… уехала к зятю Жадину на биологическую станцию²⁴ около Нижнего»²⁵. Заметка появилась в газете для поддержки бывшей прислуги, которая по судам добивалась недоплаченного жалованья. Из материала следует, что прежние хозяева окончательно покинули дом только в 1928-м году. На десятилетия тема о семье Зворыкиных была закрыта. Изобретателя В. К. Зворыкина называли русским подарком Америке. В Советском Союзе об ученом-эмигранте даже упоминать было не принято.

Музей сначала занимал девять комнат. Учительская семинария всего около года сосуществовала с музеем. С первых лет площадь оказалась недостаточной. Для картинной галереи намечали то помещение земской управы, то здание школы в Троицком монастыре. В 1920-м уже было планировали субботник просветработников, чтобы на подводах перевезти картины, но помещения были в плохом состоянии. Реальность была сурова — война, разруха, голод. Сотрудники музея просили огородную комиссию оставить при доме участок «для научных целей» и выделить место Зворыкиным и Неизвестновым, а за семенами пришлось обратиться в здравотдел и земотдел. Огромный зворыкинский дом содержать было трудно. Планировали провести электроосвещение, «т. к. нет керосина». Дров тоже не было, невозможно было работать «вследствие холода». Книг свезли в музей до 20 тысяч томов. Разборка библиотеки считалась первоочередной задачей, поскольку без специальной литературы никакая деятельность не мыслилась. Для оплаты за описание книг 28 ноября 1920 г. составили весьма примечательную смету: «20 пуд муки, 3 пуда соли и 1 пуда сахара»²⁶. В 1922 году музей оказался на замке, но все-таки выжил.

На фронтоне мезонина в 1925 году выложили надпись «Музей», которая сохранялась лет пятьдесят. Не было в городе человека, который бы не знал, где находится музей. С середины двадцатых появились так называемые спецсредства, т. е. деньги не из бюджета. Источники были разнообразны: от входной платы, от продажи ненужного имущества, от аренды участков и строений. В наем сдавали часть площадей усадьбы Зворыкиных и находившиеся в ведении музея помещения церквей и монастырей (8 городских церквей, 6 в уезде, 3 монастыря), да еще сады и территории. Вместе с доходом на музей легли коммунальные заботы. Так, в 1927 году его обязали принять меры к ликвидации задолженности за жильцами и против самовольного захвата квартир. Время от времени проводилось очищение фондов от предметов, не имеющих историко-художественного значения — продавали колокола с закрывавшихся церквей, церковное серебро на лом и пр. Только в 1939 году первый этаж был освобожден от склада Кондитерсбыта. Постепенно музей избавлялся и от других арендаторов.

Почти весь довоенный период в доме Зворыкиных отапливались только жилые помещения второго этажа. Из двенадцати печей топили девять, наверху из экономии дров старались лишь поддерживать плюсовую температуру; но зимой там бывало, как на улице. Железную печь в биб­лиотеке утром топили докрасна, а к обеду уже работали в перчатках. Для пожарной безопасности перед печами приделали листы железа, держали рядом кадки с водой, запас дров в сенях хранить запрещалось. Под стоки с крыши ставили бочки для воды. Канализации не было. Случались коммунальные разборки: устанавливали очередность между музеем, биостанцией и квартирантами в уборке сеней и уборной. Это место общего пользования было самой примитивной системы: с трубой от третьего этажа до выгребной ямы. Пристроенная к зданию уборная на восточном фасаде у «черного хода» (т. е. у северной двери) видна на фотографиях XIX в. и на снимках ­1940-х годов. Вероятно, у Зворыкиных был ватерклозет, поскольку водопровод в дом проводился. В годы послереволюционной разрухи система от мороза испортилась. Для посетителей соорудили деревянный туалет во дворе. Экспозиции на третьем этаже открывали в светлое время суток, т. к. электричество было лишь на втором. Планировка здания оставалась почти неизменной. Со второго этажа на третий вела крутая узкая лестница, под ней — несколько чуланов (кладовых). Часть балкона второго этажа остеклили, чтобы летом жильцам спать там. Этот балкон был пристроен, видимо, незадолго до Первой мировой войны — на фотографиях 1907−8 гг. его еще нет.

Довоенный быт на музейной территории был вполне патриархальный. На втором этаже в квартире окнами на Оку жили директора — Квасов, за ним Богатов. В маленькой комнатке первого этажа в тридцатом году жил научный сотрудник Н. В. Гордеев с женой и сыном. В большой — художник А. В. Морозов с женой и четырьмя детьми. Зарплаты в музее всегда были маленькие, кормились натуральным хозяйством. В сарае Морозовы держали корову, свинью, кур. В холода с ними в комнате жил и теленочек. Хозпостройки во дворе использовались для проживания сотрудников. Там квартировал художник Н. К. Угрюмов с женой М. Карповой, а после войны — зав. биб­лиотекой В. И. Богатов с семьей. В музейном доме в 1927-м году работала и жила сторожиха, у которой муж был с уголовным прошлым. К нему приходили неблагонадежные собутыльники, и они имели возможность свободно заходить в залы музея, которые не были надежно изолированы. Директору с трудом через суд удалось уволить сторожиху и выселить семейку. Во время войны у музея осталось лишь несколько залов, в остальных разместились школьные классы и столовая. По всей вероятности, крысы и мыши не ели музейного имущества, поскольку были избалованы более «изысканным» меню.

Хозяйственные постройки составляли замкнутое пространство двора. В трех сараях содержались наиболее громоздкие экспонаты, в основном сельхозмашины, остававшиеся от ежегодных выставок. В сараях складывали запас дров на зиму. Деревянные постройки и оранжереи разобрали из-за ветхости. Флигель в южной части двора был жилой, затем в нем разместилась «канцелярия» музея. Там сначала был один большой зал без перегородок (теперь шесть отдельных помещений, коридоры, поздняя пристройка).

В северном флигеле в 1930-е годы работали школьные кружки. В последние десятилетия XX века здесь находились мощи муромских святых до передачи их Русской православной церкви, а название закрепилось — «мощевая». В летнее время во дворе музея сажали много разных цветов, особенно привлекательны были яркие мальвы.

За усадьбой между двумя оврагами по склонам размещался обширный сад со старинными сортами яблонь. Урожай делили между сотрудниками. Под лестницей была устроена ниша для хранения яблок, и по музею разносился их аромат. Во время войны в сильные морозы погибли все плодовые деревья. Сад исчез с музейного холма и был вычеркнут из музейного хозяйства. Во дворе еще сажали яблони, вишни и сливы; в последний раз в 1980-е годы. На восточном мысу сада в окружении сирени и акации до войны стояла ажурная деревянная беседка. Лет пятьдесят назад на городской земле по склонам оврагов были рассажены декоративные кустарники. За ними некому было присматривать, и вездесущий американский клен вытеснил все, разросся и окружил усадьбу плотной стеной. Недавнее решение городских властей о передаче музею прилегающей территории вселяет надежду на восстановление сада.

Охрана музея десятилетиями оставалась весьма символической. Мелкие кражи в экспозиции не были редкостью. «Вместо протянутой веревочки сделать деревянный барьер», — вот так планировалось изолировать экспонаты. В отчете за 1924 год сообщалось о «покраже посетителями трех пистолетов». В 1933—1934 гг. из переданной в музей коллекции Добрынкина были украдены брошь-камея из морской раковины XVIII в., чернильный прибор красной меди с золочением и инкрустацией, две гребенки белой кости. Ключи от залов сотрудникам позволялось хранить у себя. Удивительно, но серьезное происшествие зафиксировано было только однажды — 12 ноября 1933 года грабитель спрятался на третьем этаже во время осмотра музея, а ночью, собрав ряд ценных предметов, спустился по веревке из занавесок. Семья директора в тот вечер ушла в театр, шум наверху некому было услышать. Обнаружили кражу утром. С тех самых пор заведена в музее традиция — перед закрытием тщательно осматривать все закоулки, шкафы, сундуки. Не имея возможности поставить вооруженный пост, директор хотел завести собаку, но едва ли это стало бы эффективной мерой, поскольку вся территория была плотно населена, движение и хождение никогда не прекращалось. В связи с ограблением решили нанять продавца билетов, двух технических сотрудников, ночного сторожа, устроить звонковую сигнализацию, купить ружье-берданку, лампу «летучая мышь» и два электрических фонаря, закрыть ставнями окна над верандой и железными решетками окна в сенях. Смотрителю приказано не выходить из зала при посетителях, а те должны возвращать входные билеты при выходе, чтобы исключить возможность спрятаться. Директор в объяснительных сообщал, что самое ценное из похищенного — 23 пары серег, а остальное все можно заменить подобными предметами. Ему по такому случаю выдали браунинг. Чтобы снабдить решетками все окна, потребовалось еще двадцать лет. В отчете за 1955 г. отмечено, что Металлозавод устроил 18 железных решеток в окнах основного и фондовых зданий²⁷ стоимостью 1759 руб.

После войны, в 1946 г., для ремонта здания гор­исполком назначил шефом музея ОСМУ-2 (строительное управление), а музей, в свою очередь, обязывали «наладить культурно-массовую работу и наглядную агитацию в общежитиях и предприятиях ОСМУ-2». Городские власти применяли эту привычную советскую практику — обязывали разные предприятия вкладывать свои средства, если в городской казне их не было. В конце пятидесятых весь город усиленно озеленяли. Перед Домом Зворыкиных посадили деревья. Из тощих прутиков быстро вымахали лохматые кроны ясеней и американских кленов, которые не стригли, не формировали, и они полностью закрыли фасад. Сфотографировать здание стало невозможно.

Только в 1960-е годы дошла очередь до реконструкции. На доме обновили крышу. Внутри разобрали временные перегородки, реконструировали лестницы. Из перекрытий второго этажа убрали земляную засыпку еще тех времен, когда дом был двухэтажный. Заменили электропроводку. Провели водопровод — акт об установке водомерного счетчика составлен 10 января 1966 г. — а водопровод-то в Муроме открыт сто лет назад. Поставили пожарные краны. Появился санузел, впрочем, не рассчитанный на поток посетителей. Тогда, да и много позже, комфорт для посетителей и работников не считался необходимым. Музей избавился от печей. Смонтировали водяное отопление от собственной котельной, топившейся углем. Следующие четверть века, пока не подключили к городским теплосетям, к каждой зиме в музейном дворе вырастал угольный террикон, который постепенно ссыпали в подвал котельной.

Двор оказался теперь в поле зрения посетителей. Вход пришлось сделать со двора, т. к. прежний с фасада оказался ниже выросших тротуаров и заливался водой. О системах безопасности речь и не шла. Первые сигнализации монтировали через двадцать лет, а железные двери появились еще позже.

Во время ремонта экспонаты из музея не вывозили, выставки разбирали поочередно. Не обошлось без потерь. В декабре 1966 г. в недавно сооруженной системе водяного отопления случилась авария, ночью были затоплены несколько залов, и, самое опасное, — подмокла электропроводка. Некоторые экспонаты — мебель, ткани, портрет П. Уваровой и др. — были подпорчены водой.

Завершение ремонта планировалось к 50-летию советской власти в 1967 г. Работы вела ­Владимирская реставрационная мастерская. Проектные решения тогда были минимальными, экспертиз в современном представлении вообще не было. Дело двигалось медленно. Для контроля исполком назначил комиссию, в которую вошли: инспектор исполкома Г. В. Хлебов (который ранее был директором музея), пенсионер И. Т. Демидов, от госпожнадзора А. Ф. Горшков, директор школы № 3 В. П. Силин. Едва ли она могла быть эффективна и имела реальные полномочия.

После капитального ремонта выселены последние жильцы и музей получил максимум экспозиционных площадей в доме — около полутора тысяч квадратных метров. В 1970−90-е на первом этаже начиналась и продолжалась на втором экспозиция по древней истории Муромского края, а советская история была представлена на третьем. Половину второго этажа занимала выставка художественных коллекций. Библиотеке с читальным залом отводилось три комнаты. Часть помещений занимали хранилища экспонатов.

Как раз в период капитального ремонта музей посетил Владимир Зворыкин. В книге отзывов от 9 сентября 1967 года осталась запись: «После пятидесятилетнего перерыва посетил мой родной дом. Очень отрадно видеть его не только в сохранности, но и в периоде реконструкции. Особенно отрадно видеть, как дом, в котором родился, так заботливо реставрируется для музея под руководством Александра Анатольевича Золотарева. Спасибо. В. К. Зворыкин». Он вспоминал позже, что приехал как турист во Владимир, а оттуда на такси «махнул» в Муром. Разрешения он не спросил, но компетентные органы (КГБ) не дремали. Это событие в городе, куда запрещали въезд иностранцам, было неординарным. Экскурсию по Мурому для ученого провел главный архитектор города Н. А. Беспалов. Ему доверили принимать и угощать дальнего гостя.

В 1989-м, в год столетия со дня рождения В. К. Зворыкина, наконец позволено было чествовать ученого-эмигранта. Время было «горбачевское», началась «перестройка». На родном доме изобретателя установлена мемориальная доска. Родственники Зворыкиных, жившие в СССР, съехались в Муром со всей страны. Музей выступил с инициативой создания памятника знаменитому земляку, но понадобилось еще более двадцати лет, чтобы это осуществилось. Скульп­турная композиция (скульптор П. Щелов, земляк изобретателя) изображает, как и предлагали музейщики, студента Петербургского технологического института, сидящего на скамейке возле родного дома. Долго пришлось искать средства на установку памятника, объявляли счет для сбора пожертвований, но тщетно. Спонсоры нашлись при содействии Первого канала центрального телевидения — предприятие «Российская телевизионная и радиовещательная сеть». Памятник в Муроме открыли 31 июля 2013 года. На два дня раньше в Москве на фоне Останкинской телебашни поставили первый в России памятник Владимиру Зворыкину.

К этому времени по предписанию надзорных органов музейный Дом Зворыкиных уже был закрыт с 2011 года для посетителей.

Там сохранялись экспозиции, создававшиеся от начала 1970 годов. На первом этаже — открытые в 1974 году археологические разделы и Муром в период древнерусского государства; на втором через десять лет делали продолжение — XVIII-XIX вв. Выставка художественных фондов, созданная А. А. Золотаревым после капитального ремонта и занимавшая сначала все залы на втором этаже, а позднее то менее, то более половины, просуществовала дольше всех экспозиций, до конца века, и всегда была самой востребованной у приезжих туристов. В 1998 году по грантам сделали большой выставочный проект «Семья в музейном интерьере», представлявший повседневную жизнь в старинном купеческом доме. Тогда такой проект был актуален, он возвращал в забытое прошлое Дома Зворыкиных. Эти выставки воссоздавали интерьеры с подробностями, были нацелены на имитацию «эффекта присутствия». Витрин не хватало, многое оказалось почти «в открытом доступе», как в 1930-е — за веревочкой. Теперь уже, учитывая современные требования к безопасности и сохранности музейных предметов, такого эффекта получить нельзя. Впечатления у посетителей оставались самые теп­лые. Экспозиции третьего этажа представляли советский период истории края. Много там было уникальных документов, порой и подлинников, но идеологические приоритеты не позволяли никаких интерпретаций событий, кроме утвержденных сверху. Плоскостная невыразительная экспозиция по ХХ веку не выдерживала конкуренции с художественными коллекциями. Туристы обычно не доходили до третьего этажа. Во второй половине 1980-х, когда идеологическое давление рухнуло, советские экспозиции разобрали и почти все залы заняли произведениями древнерусского искусства. Зал с колоннами использовали для временных выставок, для конференций и концертов.

Настал период, когда пришлось демонтировать экспозиции. За последние сорок лет текущих ремонтов было немало, и охранные меры принимались, и сигнализации совершенствовали. Полумеры не спасали. Проводка не выдерживала новых нагрузок, отопительная система не справлялась с температурно-влажностным режимом, сигнализация срабатывала почти каждую ночь из-за ветхих рам в окнах. Все коммуникации износились и не соответствовали современным нормативам. Работы по подготовке проекта реставрации велись с начала 1990-х, но в стране долго не доходила очередь до музейных объектов. Памятник архитектуры «Усадьба купцов Зворыкиных» включили в целевую программу «Сохранение и развитие архитектуры исторических городов (2002−2010 годы)», но потом оказалось, что деньги потрачены, а проекта нет. Разумеется, деньги те были не музейные, не городского бюджета. Распоряжались совсем в иных инстанциях. Музей как учреждение считали будущим пользователем и только. Появились фантастичные проекты — под усадьбой планировались подземные помещения. Музейщики с этим не могли согласиться и ничего подобного не собирались подписывать. Кто фигурировал в качестве заказчика проекта, покрыто тайной. Неуловимая контора проектировщиков оказывалась то в Москве, то в Санкт-Петербурге, то в Тамбове. Дом ветшал, на его спасение не выделялось ни копейки. Муромский музей был городским учреждением культуры, и денег, выделяемых ему из местной казны, не хватало даже на охрану, не то, что на реконструкцию.

Не секрет, что в стране основные решения принимаются личным волевым усилием сверху. На экскурсию в Муром приехала делегация от полномочного представителя президента в Цент­ральном федеральном округе. Увидев плачевное состояние музейных помещений, высокие гости ужаснулись и пообещали помочь. Вскоре М. Е. Швыдкой, тогда руководитель федерального агентства по культуре, обратился к владимирскому губернатору с «просьбой» взять Муромский музей в областную собственность. С 2007 года музей стал областным учреждением культуры. Проектная эпопея пошла заново под патронатом области.

Масштаб реконструкции Дома Зворыкиных огромный. Музей будет оснащен всеми современными средствами коммуникации, освещения, сигнализации, климат-контроля и пр. Предстоит укрепить склоны оврагов, которые еще с ХVIII века искусственно доращивали, и теперь они осыпаются. Предшествуют реконструкции усадьбы раскопки на прилегающей территории. При капитальном ремонте 1960-х гг. археологического обследования территории не производилось. Тогда еще не было столь жестких законодательных мер по этому поводу. Место, где стоит Дом Зворыкиных, с древности было привлекательно для поселения, а, значит, теперь чрезвычайно интересно для археологов. Все земляные работы — подведение коммуникаций, устройство площадки под памятник В. К. Зворыкину — предварялись исследованиями археологов. В результате определено, что территория впервые освоена в эпоху бронзы, от раннего средневековья остались следы пребывания племени мурома, обнаружен ров периода древнерусской колонизации муромских земель, в XVI-XVII вв. здесь появились захоронения городского христианского некрополя, а в XVIII в. на участке начали возводить жилые и хозяйственные постройки, которые сгорели в одном из пожаров на рубеже XVIII-XIX вв. Только после всех этих событий могло начаться строительство здания, которое и стоит до сих пор.

Главным зданием музея суждено оставаться Дому Зворыкиных. Выставочных площадей там будет значительно меньше, чем раньше. Придется перестроить лестницы, часть территории займут технические устройства. После реконструкции на первом этаже будет входная зона: кассы, гардероб, магазины сувениров; второй и третий этажи — экспозиции. Будет новый музей для нового поколения посетителей.

Дом-музей академика живописи И. С. Куликова²⁸

Ул. Свердлова (бывшая Полевая), 9

Решение о создании мемориального музея академика живописи Ивана Семеновича Куликова (1875−1941) было принято местными властями вскоре после его кончины, еще во время войны. Экспозицию открыли в 1947 году.

Небольшой в три окна дом построен в 1883 г. отцом художника Семеном Логиновичем Куликовым. Когда Иван учился в Академии художеств, дом переделали по его проекту, устроив помещение для работы художника. Для летней мастерской построили деревянный павильон со стеклянной крышей, но он не сохранился. В Оценочной книге Мурома записано: «Мещ.<> Александры Семеновны 1/7 часть и сыну худож.<> Акад.<> художеств Ивану Семеновичу Куликовым. Деревянный двухэтажный дом с надворными постройками и землей»²⁹.

Улица называлась Полевая, она до сих пор не совсем еще утратила прежний облик.

Экспозиционная площадь составляла около 100 кв. м, в остальной части дома жили родственники. На музейной территории было плотно размещено около 180 произведений мастера (живопись и графика), часть из них принадлежала семье, а часть была выкуплена городом. Предприятия и колхозы обязали выделить средства для закупки картин. Первым откликнулся Энский завод (ныне — Приборостроительный), купив натюрморт И. С. Куликова. Его примеру последовали другие заводы и даже небольшие артели.

С момента основания и до 1973 г. музей посетило 100 тысяч человек. Более тридцати лет единственным его сотрудником и хранителем была вдова художника — Елизавета Аркадьевна. Большой вклад в поддержание музея внесла дочь Татьяна Ивановна, также проработавшая здесь до конца своих дней.

В 1974 Муромский краеведческий музей стал филиалом во Владимирском объединении музеев, а городской мемориальный музей И. С. Куликова вошел в состав Муромского филиала. Специалистами Владимирского музея в 1970-е годы была перестроена экспозиция, которая обновлялась и дополнялась. Два зала на первом этаже документально рассказывали о жизни и творчестве художника; на втором — воссоздана мастерская. Экспозиционные помещения были небольшие, тесноватые, но посетителям нравилась уютная атмосфера дома-музея. В мастерской все выглядело так, как будто художник собрался писать картину на одну из своих любимых тем о красавицах в расписных теремах: натянут холст с начатым эскизом, расставлена старинная посуда, открыты сундуки с нарядами.

В 2007 году музей вынужден был закрыть экспозиции. Дом — это частное владение внуков и правнуков художника. В советское время позволялось из бюджета полностью отапливать, освещать и охранять дом, но в новых правовых условиях это было недопустимо. Ресурсы старинного дома давно истощились и требовались работы по ремонту и оборудованию. Городские власти предлагали несколько вариантов переселения семьи и передачи дома городу под музей. Дом не сохранился в первоначальном виде, к нему была сделана поздняя пристройка из силикатного кирпича. Во дворе остались старинные хозяйственные постройки. Интересно было бы восстановить усадьбу, летнюю мастерскую художника. Наследники не смогли отказаться от родового гнезда. Статус памятника федерального значения накладывает ряд ограничений в эксплуатации здания, требует проектных решений и экспертиз для ремонтов, а государство не спешит выделять средства. В подобных ситуациях очень непросто сохранить исторический объект. Жалко было расставаться с музейным объектом: земляки до сих пор упрекают за закрытие музея. Наследие И. С. Куликова — и живописные полотна, и замечательное этнографическое собрание — востребовано, постоянно используется в экспозициях. Несколько лет путешествовала по стране выставка из работ и коллекций Ивана Семеновича Куликова, добралась до Сахалина, побывала во Владивостоке.

Николо-Набережная церковь³⁰

Ул. Плеханова
(бывшая Троицкая), 2-а

Не раз поднимался вопрос о размещении музея в церковных зданиях. В 1920-е годы планировали художественные коллекции перевезти в школу Троицкого монастыря, рассматривали вопрос о размещении экспозиции по древнерусскому искусству в Богородицком соборе. В 1969 г. исполком горсовета принял решение о музеефикации памятников: Николо-Набережной (планировали под музей реки Оки), Смоленской церкви, Троицкого собора (древнерусское искусство), Казанской надвратной церкви (древнерусское шитье), церкви Бориса и Глеба в селе Борис-Глеб (крестьянского быта), Управы, квартиры в доме, где жил Н. Гастелло (мемориальный музей). Музейный бум так и не состоялся.

Несколько лет Николо-Набережная церковь использовалась музеем как фондохранилище. Это печальный опыт. Здание совершенно не было пригодно для музейного хранения. Строилась церковь в начале XVIII в., была закрыта в 1940 г. В 1950—1960-х годах в храме размещалась птицефаб­рика (инкубатор цыплят), склад Пищеторга. В акте 1967 г. музейная комиссия во главе с директором А. А. Золотаревым отмечает, что двери церкви разбиты и сорваны. Сторожиха Пищеторга рассказала, что нахулиганили подростки. От арендаторов избавились, отдел культуры выделил ставку сторожа, и еще десять лет в совершенно не приспособленной Николонабережной церкви хранились экспонаты, в основном из дерева. Золотарев надеялся создать там музей Оки. Но однажды весной по реке поплыла золоченая деревянная резьба от церковных иконостасов. Теперь новое поколение подростков-вандалов развлекалось, взламывая двери Никольской церкви. Акт 1977 г. сообщает: «Сбиты замки, настежь открыты двери и внутри находящаяся деревянная резьба побита, повалена, следы поджога. Эти неоднократные «варварские нападения» участились после снятия Управлением культуры дворника-хранителя в 1974 г.». Ставка сторожа, видимо, была сокращена в городском бюджете, поскольку музей перешел в ведомство Владимиро-Суздальского музея-заповедника. На этом пришлось расстаться с ненадежным хранилищем.

До начала 1990-х г. храм пустовал, потом там возобновились православные службы.

Смоленская церковь³¹ —
Выставочный зал музея

Ул. Мечникова
(бывшая Козьмодемьянская), 1

Первые выставки местных художников проводились в клубах, с весны 1920 года — в Доме Зворыкиных, с 1977 г. — в Смоленской церкви.

Церковь была построена на горе над Окой на месте деревянной в 1804 году на средства купца М. И. Елина. В 1832 г. возведена колокольня, которая до сих пор считается самой высокой вертикалью в городской архитектуре. В 1838-м пристроили теплую трапезную, объединившую колокольню и саму церковь в единое здание. Церковь во имя Смоленской иконы божьей матери стала преемницей древнего Козмодемьянского храма, закрытого в 1868 г. в связи с обрушением шатровой крыши. Отсюда второе ее название — «Ново-Козмодемьянская». В 1930-м году церковь была закрыта в числе восьми муромских церквей решением Нижегородского крайисполкома. Большинство церквей с тех пор чаще всего использовали под склады.

К 1977 году в Смоленской церкви были закончены реставрационные работы и ее передали музею под выставочный зал. Это был едва ли не лучший зал во всей области — более 200 кв. м, снабженный отопительной системой, сигнализацией. За двадцать лет здесь было представлено множество выставок — привозных и из фондов музея. Зал располагался в стороне от оживленного центра, на старинной улице, сохранявшей облик XIX века. Это привлекало посетителя, придавало особый лиризм месту. Посещение выставочного зала входило в стандартную программу осмотра достопримечательностей города. Выставиться здесь считали за честь не только муромские художники, но и известные столичные мастера. За двадцать лет существования зала было представлено множество выставок из фондов музея «Муром далекий и близкий» к 1125-летию города (1987), «Древнерусское искусство. К тысячелетию принятия христианства» (1988); «К 150-летию изобретения фотографии» (1989). Замечательная акустика позволяла проводить выступления камерных хоров и устраивать вокальные вечера. Муромские ценители живописного и музыкального искусства приходили сюда на концерты. Выступал в зале ансамбль «Мурома», пела романсы Г. Карева, играл выдающийся пианист О. Бошнякович.

18 мая 1980 г. Муромский музей присоединился к международному Дню музеев, который в мире отмечается с 1977 года. В Смоленской церкви была устроена демонстрация исторических костюмов. Шествие в старинных нарядах произвело неизгладимое впечатление на собравшуюся публику. Следует признать, что музейные работники нарушили и этические нормы, и нормативные документы, надев «исторические предметы». Прошло сорок лет, и чем дальше отодвигается от нас эпоха, тем бережнее мы относимся к предметам-свидетелям. Современные технологии позволяют изготовить абсолютно идентичные вещи, которые могут отличить от подлинников только специалисты.

21 июля 1995 г. в шпиль колокольни ударила молния, он загорелся и рухнул. Начавшийся пожар был потушен, экспонаты не пострадали. Церковные здания в тот период уже активно передавались верующим. Молнию посчитали буквально «знаком свыше», и Смоленская церковь была возвращена Русской православной церкви. Служить в ней стал отец Николай (Абрамов), член Союза художников России. При его участии храмовый интерьер восстанавливался с большим вкусом и тщанием. Взамен под выставочный зал музею власти пообещали прекрасный особняк на центральной улице.

Городская управа³² —
Художественная галерея музея

Ул. Первомайская (бывшая Никольская), 6

Управа — это ближайшее здание к музейному Дому Зворыкиных, и еще в начале двадцатых обсуждалось, как его приспособить под музей.

На старом радиальном плане Мурома 1769 года³³ около большого моста под номером 26 обозначен городовой магистрат. По регулярному плану, подписанному Екатериной II, город должен был полностью перестраиваться. Пожары начала XIX века «пошли ему на украшенье» — город начал строиться по новым предписаниям. «Дома для казенной надобности» полагалось строить каменными. Двухэтажное здание городского магистрата на Торговой площади было заложено 15 июня 1813 г. при городском голове В. Т. Суздальцеве на пожертвованный общественный капитал. «На площади у гостинного двора дом каменный, 2-х этажный. В длину по лицу 10 саж., ширину 6 саж. 2 арш., под железной крышею… При доме: надворные постройки… Дом этот выстроен в 1815 г. на городской земле на пожертвованный обществом капитал и передан во владение Думе в 1815 г.»³⁴

Автор проекта реставрации ­1990-х гг. В. Ю. Проничкин, исследуя здание, предположил, что это не то строение, поскольку в нем сохранились следы архитектуры усадебного дома. Он считал, что упомянутое выше здание 1815 г. стояло в другом месте площади, а это позднее из усадебного дома приспособлено для Управы. На Конфирмованном плане оно не указано, нет его и на плане 1792 г. Однако, есть немало документов первой половины XIX в., купчих, где как ориентир указано здание городового управления: «На Квасницкой горе за градским общественным домом» — 1835 г.; «шед с Торговой площади на р. Оку позади городского общественного дома» — 1835; «в г. Муроме близ церкви Николая Чудотворца за рядами при входе от общественного городового дома к реке Оке на левой стороне» — 1829 г. Действительно, как отметил Проничкин, здание расположено не в главной части площади, и парадного входа не имеет, и лестница чугунная великолепная, но как-то втиснута в несоответствующее пространство. Все это могло измениться при ремонтах в течение десятилетий эксплуатации. Муромские краеведы-хроникеры XIX века не преминули бы упомянуть о перемещении городской Управы, если бы такое событие произошло.

С 1815 года городские чиновники разместились в просторных кабинетах «для присутствия» в здании у большого моста, соединявшего Соборную и Гостинодворскую площади. Здесь до революции располагалась постоянно работавшая Городская управа, и периодически проходили заседания выборного органа правления — Городской думы. Здание построено в классическом стиле, с простым строгим фасадом. Основным украшением интерьера служит чугунная ажурная лестница художественного литья начала XIX столетия. Возможно, она была выполнена на одном из заводов братьев Баташевых в Выксе. В музейной библиотеке хранятся подборки журналов заседаний Городской думы, отчеты и доклады Управы, по которым можно представить всю панораму общественной жизни Мурома. После революции все прежние органы власти были ликвидированы. В советское время здесь располагались городские учреждения: телеграф, биржа труда, эксплуатационно-технический узел связи (ЭТУС).

В середине 1980-х здание освобождилось. Директор музея О. А. Лукина сумела убедить руководство города в необходимости передачи здания именно музею, что и было сделано в 1987 году. Состояние помещений оказалось плачевным: множество перегородок для кабинетов, всюду разруха, потолков не было, чугунная лестница полуразбита, отсутствовало центральное отопление, стены поражены грибком. Как раз началось разделение структур Владимиро-Суздальского музея-заповедника, «муромские» проблемы стали заботой только муромского музея. В сложные 1990-е годы шел процесс реставрации. Министерством культуры были выделены сорок пять миллионов для оснащения здания современной сигнализацией и почти столько же, чтобы оплатить срочную реставрацию девяти произведений искусства. Трудно соотнести эти суммы с современными деньгами, но, несомненно, городскими силами подготовить новое здание было невозможно. В те годы еще не была забыта традиция поддержки учреждений культуры промышленными предприятиями, которые, между тем, сами начали распадаться. Реконструкция чугунной лестницы досталась тепловозостроительному заводу им. Ф. Э. Дзержинского.

По проекту зданию Городской управы возвращался исторический облик. Позднее пришлось искать компромиссное решение, поскольку по нормам безопасности должен быть дополнительный выход из экспозиции со второго этажа. Пожарную лестницу «вписали» на восточном фасаде со двора.

Ремонт закончился в 1995 году. Прибавилось у музея 496,7 кв. м площади. Оказалось, это совсем немного — половину заняли экспозицией, на первом этаже едва удалось выкроить уголок для кассы и гардероба, кабинеты директору и экскурсионному отделу. Позднее на первый этаж переместили музейную библиотеку, читальный зал, архив, открыли художественный салон.

Художественное решение экспозиционных залов подготовили муромские художники И. В. Сухов и К. А. Ляпин. Они сделали небольшой объемный макет залов и миниатюрные макетики всех основных экспонатов. Это был первый опыт, который позволил продумать и просчитать размещение предметов, не прикасаясь к подлинникам, не передвигая тяжелой мебели. Торжественное открытие Художественной галереи музея состоялось 25 января 1996 года. В четырех залах второго этажа представлены лучшие художественные коллекции музея — собрание русского и западноевропейского искусства XVII-XIX веков: живопись, графика, гарнитуры мебели, предметы декоративно-прикладного искусства из бронзы, мрамора, керамики, фарфора и стекла — большая часть из дворца графов Уваровых в Карачарове. За прошедшие двадцать лет изменилось немногое: что-то отправлено на реставрацию, что-то добавилось после реставрации, уточнены атрибуции, проведены ремонты, выполнено несколько рубежей сигнализации. Экспозиция стоит почти четверть века и не оставляет ощущения анахронизма, настолько удачно она вписана в заданное пространство (экспозиционер А. А. Сиротинская).

В XXI веке каждый музей заботится о комфортной среде для посетителей. В Художественной галерее планируется сделать более удобный холл первого этажа и добавить небольшую экспозицию, посвященную русским ученым графам Уваровым.

Дом Голубева³⁵ — Выставочный центр

Ул. Московская, 13

Теряя выставочный зал в Смоленской церкви, музей надеялся, что скоро получит Дом Голубевых, но стране опять было не до музейного строительства. Многие объекты культуры были «заморожены» или просто брошены незавершенными.

Дом стоит в первом квартале города. Здесь по екатерининскому плану полагалось строить только каменные дома самых именитых граждан. Участок земли на столь завидном месте постоянно переходил из рук в руки. До 1836 г. он принадлежал полковнику А. С. Языкову, который продал его П. Т. Засухину, тот — мещанину И. М. Шаганову, а уж он — купчихе А. А. Чепаревой. Предположительная дата постройки дома 1835 год. Сначала это был каменный флигель с мезонином, примерно в два раза меньше своего нынешнего объема. Богатый дом был построен в 1840-е годы XIX в. ее мужем купцом третьей гильдии Ф. Н. Чепаревым. Бельэтаж дома нанимали для проведения дворянских собраний. В 1859 году во дворе начался пожар, в котором сгорел весь квартал. «Обгорелый с мезонином дом, заключающийся в одних стенах»³⁶ продан купцу второй гильдии Деомиду Львовичу Голубеву в 1864 г. Ныне существующий дом строили и перестраивали Голубевы. В 1879 г. первый квартал Московской опять выгорел. Голубевы были состоятельные купцы, торговали лесом, имели оптовые склады, участвовали в общественной деятельности и сумели быстро восстановить особняк.

Сохранилась подробнейшая опись дома Голубевых 1886 года, где указано все в подробностях: около тридцати комнат, шестьдесят окон, столько же дверей и десяток лестниц: «В г. Муроме в 1 квартале на углу Московской улицы и Вознесенской площади каменный 2-х этажный дом с подвалами и антресолями, крытый железом… В верхнем этаже 12 комнат, 2 коридора и ватерклозет оштукатурены; комнаты оклеены обоями и в четырех комнатах полы паркетные; 27 окон с двойными рамами; дверей столярных двухстворчатых — 14, одностворчатых — 6; печей голландских белого изразца — 7, две лежанки; в одной устроен камин <> чугунной решеткой с мраморной доской и зеркало. При верхнем этаже пристроена комната с итальянским на площадь окном и одной столярной дверью; а также к первой половине этажа устроена стеклянная галерея, крытая железом и при ней деревянная лестница во двор. В нижнем этаже 11 комнат, 2 коридора и ватерклозет штукатурные; 19 окон с двойными рамами; дверей столярных двухстворчатых — 6, одностворчатых — 12; печей голландских белого изразца — 5, и русская одна с плитой. Для входа в нижний этаж две лестницы, одна деревянная, а другая — белого камня. Дверей: 1 железная и 4 деревянных и зонт железный, а также со двора для входа в верхний этаж парадное крыльцо с каменной лестницей и 2 двери столярные, из коих одна со стеклами. В подвальном этаже 7 помещений под сводами, в них 3 окна; дверей 7 железных и 6 деревянных со стеклами. Для входа в помещение с улицы устроены лестницы из белого камня с железными зонтами. В доме с подвальным этажом баня с предбанником; в ней одно окно с железной решеткой, 3 двери, из коих одна со стеклами, печь с паровиком. На Вознесенской площади к дому каменная 2-х этажная пристройка, крытая железом; в ней в верхнем этаже 4 комнаты, 7 окон с двойными рамами, дверей: одна двухстворчатая и 4 одностворчатых; печей одна голландская изразцовая с лежанкой и одна русская кирпичная с плитой. Внутри комнаты деревянная винтовая лестница с дверью. Антресоли, в них одна комната, 6 окон с двойными рамами, одна печь голландская изразцовая с лежанкой и лестницей на чердак. На чердаке чулан, окно и дверь. И все это строение оценено в 10 тысяч рублей»³⁷. Сложное устройство предусмотрено, т. к. дом использовался многофункционально: жилые комнаты, хозяйственные и торговые помещения, сдаваемые в аренду.

В Оценочной книге Мурома записано: «Голубева Василия и Александра Деомидовичей купцов, первый из них ныне уже умерший [зачеркнуто и исправлено красным:] Василия [дописано] наследников Василия Диомидовича Голубева камен. 2х эт. дом, заним. торгов. заведением и дерев. дворов. Постройки». Оценены строения и земля: с 1913 г. — 7931; с 1915 — 10 000; на 1917 — 40 000 р. За 1919 г. там же отмечено: «Домовладелец Голубев А. Д. Помещение занимаемое вооруженной кавалерийской командой — ­2-й этаж; жилье 8, 9; пустующие 3, 4, 5, 6; музыкальная команда — 10, 11; мезонин 12»³⁸. Куда пришлось отправиться Голубевым в советское время — неизвестно.

В 1970-е годы в верхних этажах размещались коммунальные квартиры, в подвальном помещении старожилы еще помнят овощной магазин. Вначале 1980-х дом расселили из-за ветхости, в 1990-м местные власти продали было его за 32 350 руб. владимирской фирме «ЭКО»³⁹, которая взялась отреставрировать и использовать, но, оценив затраты, отказалась. Городские власти в 1992 году приняли решение провести аукцион, но состоялся ли он — неизвестно. Дом стоял в руинах как после пожара столетней давности. В 1993 году его передали музею. Помещения пообещали оборудовать под выставочный зал, предусматривалось и кафе в цокольном этаже, и два гостиничных номера для гостей музея. Ремонт начался, но не завершился буквально «до скончания века», поскольку иссякло финансирование. Сразу же появилось много желающих заполучить почти отремонтированное здание в центре города. Летом 1999 года музей, опасаясь потерять обещанные замечательные залы, срочно открыл в незавершенном объекте выставку муромских художников. Осенью 2001 г. за свой счет вставили несколько недостающих дверей и окон и разместили в здании кабинеты сотрудников и администрацию.

Музею достался один из красивейших домов города. Это почти дворец. Подобные дома разрабатывались в связи с реализацией регулярных планов городов, утвержденных Екатериной II. Архитектурное решение дома классическое, с элементами эклектики. Посередине находится арка, которая делит его на две части. Второй этаж украшен колоннами ионического ордера. Два парадных входа в обе части здания дополнены высокими крылечками, лестницы от них выходили раньше прямо на проезжую часть улицы, а теперь — на тротуар.

Двадцать лет Дом Голубевых встречает музейных посетителей. Здесь проходят выставки, концерты, съезды, научные конференции. Реконструкция его и приспособление продолжаются. Расширится со временем зона приема, увеличатся экспозиционные площади. Планируется устройство подъемника, чтобы экспозиции второго этажа стали доступны посетителям с ограниченными возможностями передвижения.

Здание торгово-промышленного банка⁴⁰ — Фондохранилище музея

Ул. Советская
(бывшая Вознесенская, Банковская), 16

Музей в последние годы живет в период большой реконструкции, работы идут по всем музейным адресам. Дом Зворыкиных закрыт с 2011 г., но ремонт откладывался, так как необходимо было подготовить здание для фондохранилища, куда можно эвакуировать коллекции. Получить в городе здание под хранилище оказалось не так просто. Не раз пришлось обследовать и отвергать деревянные, ветхие, отдаленные строения. Например, дом купца Киселева (Дом пионеров по улице Первомайской, 23) уже и домом назвать было нельзя — один остов оставался. Деревянный дом по улице Воровского, 18 (детский сад) использовать под хранилище было бы слишком рискованно. Здание по ул. Московской, 38а (Казначейство) вполне подошло бы для музейного хранения, но освоить его не пришлось, поскольку имущественные вопросы между городом и областью не удалось урегулировать — музей в областном подчинении, а здание в городском имуществе. Новое фондохранилище необходимо было музею навсегда, а не только на время реставрации Дома Зворыкиных. Только в 2018 г. начался перевоз коллекций в специально оборудованное фондохранилище, первое в области.

Здание торгово-промышленного банка на пересечении улиц Советской (бывшая Вознесенская) и Льва Толстого (Касимовская) передано музею в 2014 году. Это дом со сложной строительной судьбой, дважды достраивался с увеличением объема, в нем неоднократно производились перепланировки, менялись входы, перемещались лестницы, были и пожары, причем последний — в 2001 году. Каменный двухэтажный дом в семь окон с достаточно простым решением фасадов и традиционной планировкой, с надворными постройками построен в 1880—1882 гг.⁴¹. Принадлежал Александре Федоровне Казанской, жене потомственного почетного гражданина, и по купчей крепости 1 мая 1915 года⁴² перешел к Русскому торгово-промышленному банку. После революции в доме сначала располагалась почта, с середины 1960-х гг. — «Союзпечать», затем междугородный переговорный пункт, радиоузел. В начале 1990-х здание пытались продать, но не нашлось желающих на ветхое строение. С 2002 года помещения подремонтировал и арендовал Муромский филиал Московского психолого-социального института.

Реконструкция и приспособление для хранения экспонатов музея заняли три года: проектирование, экспертизы, строительные работы. Здание теперь оснащено необходимым хранительским оборудованием, вентиляционной, охранной, противопожарной системами, современными системами коммуникации. В хранилище плотно разместились коллекции: керамика; фарфор, фаянс; ткани; кость, камень, гипс; стекло, хрусталь; археология; книги редкие рукописные, старопечатные; филокартия; лубки, плакаты; бонистика; живопись; графика; темперная живопись; документы; фотографии; гербарий; дерево, мебель; оружие, нумизматика. Резервных площадей не осталось, опять места маловато. Все музейные фонды не вместились. Для хранения габаритных экспонатов, мебели, предметов из дерева переоборудован бывший гараж (до 1990-х — гараж горкома КПСС, затем музейный) на территории, примыкающей к Дому Зворыкиных. На этой усадьбе в перспективе возможно оборудование еще одного хранилища в бывших хозпостройках, но и это не полностью решит проблему хранения. Общее количество предметов музейного фонда приближается к 100 тысячам. Музей не закрывался в период перемещения фондов. Каждый экспонат был упакован, в том числе и мельчайшие бусинки, и иконы, и картины, и стекло-хрусталь, и фотодокументальный архив, и мебель, и ткацкий стан и т. д. На новом месте каждому предмету определено постоянное место жительства.

Дом Фурсовых⁴³

Ул. Воровского (бывшая Нижегородская), 17

В год своего столетия музей получил в безвозмездное пользование еще одно здание: небольшой двухэтажный особняк — Дом Фурсова. Временно в него переместятся технические службы и склады из помещений на усадьбе Зворыкиных, где идет ремонт. В дальнейшем планируется организовать реставрационные мастерские музея.

Имение «Фурсова Василия Ивановича кр<> с. Б.<> Окулово» в Оценочной книге описано так: «Деревянный 2-х этажный флигель и деревянные дворовые постройки и каменный 2-х этажный флигель». Эта запись перечеркнута и добавлено: «В 1914/15 г. построен 2-х эт. камен. дом вместо флигеля, а также новые дворовые службы. В 1916—1917 гг. построен еще камен. 2-х этажн. дом с торговым помещением в нижнем этаже и дворовые службы». Все недвижимое имущество было оценено в 1916 году на 3569 руб., в 1917 г. на 25 тыс. рублей⁴⁴. Из этой записи видно, что каменных дома было два, оба сохранились. Музею достался тот, что построен позже.

Дом использовался под производственные и торговые нужды. В. И. Фурсов занимался каретным делом. За время существования здание утратило историческую планировочную структуру, дворовую пристройку, деревянные части и элементы, водосточные и дымовые трубы. Значит, музею предстоит еще одна реконструкция объекта культурного наследия.

---

¹ В «Едином государственном реестре объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации» представлено: «Усадьба Зворыкиных. Адрес: Муром, улица Первомайская, 4. Номер объекта: 300 515 000. Описание: XIX - нач. ХХ в. Памятник архитектуры. В этом доме в семье купца первой гильдии родился основоположник современного телевидения В. К. Зворыкин (1888−1982). XIX в. Дом жилой — 3 300 515 001. XIX — нач. XX в. Хозяйственная постройка — 3 320 998 000. Каретник. XIX в., XIX в. сторожка // // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: opendata.mkrf.ru/opendata/7 705 851 331-egrkn.

Государственная инспекция по охране объектов культурного наследия Владимирской области указывает в Списках объектов культурного наследия Владимирской области по состоянию на 2019 г. Объекты культурного наследия округа Муром: «Дом Зворыкина», XIX в. — 3 321 000 000. Регионального значения. Памятник градостроительства и архитектуры. Постановление Государственной инспекции по охране объектов культурного наследия администрации Владимирской области от 20.07.2018 № 18 «О включении в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации выявленных объектов культурного наследия». Хозпостройка, каретник, сторожка — в процессе подготовки регистрации. Постановление Государственной инспекции по охране объектов культурного наследия администрации Владимирской области от 31.07.2018 № 19 «О внесении изменений в постановление от 20.07.2018 № 18». 331 611 257 130 005. Регистрационный номер в ЕГР ОКН Постановление Совета Министров РСФСР от 30.08.1960 № 1327 «О дальнейшем улучшении дела охраны памятников культуры в РСФСР» // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: giookn.avo.ru/okn.

² Зворыкин В. Мемуары изобретателя телевидения // Парфенов Л. Зворыкин Муромец. — М., 2011. — С. 92−93.

³ Об этом сообщает ее дочь Вера Алексеевна Сытова (Наливкина) в письме в Муромский музей от 8 февраля 2002 г.

⁴ План топографический города Мурома. Пылаев. 1769 г. В копии И. П. Мяздрикова, с его дополнениями из разных источников. 1917 г. // МИХМ. — Ф27−01−08. — М-12 225.

⁵ План города Мурома Владимирской губернии (к. в. к.) Карты, планы и чертежи Петербургского Сенатского архива (коллекция) // РГИА. — Ф. 1399. — Оп. 1. — Д. 282.

⁶ План Владимирского наместничества города Мурома за 1792 г. // ГАВО. — Ф. 417. — Оп. 4. — Д. 3387.

⁷ План городу Мурому с обозначением дворовых мест. XVIII в. Копия второй половины XIX в. // МИХМ. — М-12 212.

⁸ ГАВО. — Ф. 40. — Оп. 1. — Д. 9855. — Л. 6. Цит. по проектной документации: Государственная инспекция по охране объектов культурного наследия Владимирской области. Архив Инспекции. Вл. обл. г. Муром, ул. Первомайская, д. 4. Памятник градостроительства и архитектуры «Дом Зворыкина, XIX в.». Научно-проектная документация на проведение работ по сохранению объекта культурного наследия. Историко-архивные и библиографические исследования. Раздел 2. Подраздел. 1. Шифр Д-46−12-НПР-4. Инв. № 2 047. — Владимир. 2013.

⁹ГАВО. — Там же. — Л. 15.

¹⁰ ГАВО. — Ф. 4О3. — Оп. 1. — Д. 25. — Л. 27.

¹¹ Титов А. А. Статистическое обозрение города Мурома // Памятная книжка Владимирской губернии, 1900 г. — Владимир, 1900.

¹² Рябиков Г. Переправа Николая I через Оку 12 октября 1834 г. Издана А. А. Титовым в 1836 // МИХМ. — 
М-10 646.

¹³ Неизвестный художник. Вид города Мурома. Сер. XIX в. 68×98 // МИХМ. — М-6896.

¹⁴ ГАВО. — Ф. 101. — Оп. 1. — Д. 110 а. — Л. 155.

¹⁵ Там же. — Д. 113. — Л. 95об.

¹⁶ Там же. — Д. 138. — Л. 44.

¹⁷ Там же. — Ф. 403. — Оп. 2. — Д. 5. — Л. 42−43.

¹⁸ Там же. — Оп. 1. — Д. 328. — Л. 6.

¹⁹ Там же. — Д. 328. — Л. 6об.

²⁰ В мемуарах В. К. Зворыкина сказано, что он приехал в Муром из Киева через месяц после кончины отца. Здесь же он пишет о послереволюционных событиях. Из контекста следует, что отец умер в 1918 году — это не так. См.: ГАВО. — Ф. 403. — Оп. 2. — Д. 30. -Л. 5; «Доложено о смерти директора банка К. А. Зворыкине» // Журнал Муромской городской думы 10 февраля 1916 г.; см. также: «Напольное кладбище. Зворыкин Козьма Алексеевич — 1849- 4.2.1916.02.04» // Некрополи г. Мурома. — Владимир, 2011. — С. 87.

²¹ ГАВО. — Ф. 394. — Оп. 3. — Д. 50.

²² Улица № 1 Никольская. п/п. 104. Оценочная книга города Мурома на 1915 г. — Кн. 1. — Л. 51 // МИХМ. М-23 323.

²³ Елена Николаевна Зворыкина умерла 26 июля 1918 года.

²⁴ Биостанция выехала в 1928 г.

²⁵ Суд и быт. Дочь купца Зворыкина // Приокский рабочий. — 1929. — 21 сент. — С. 4.

²⁶ Протоколы заседания Совета Муромского музея местного края. 1920 г. // МИХМ. — ВА. — Ф. 1. — Оп. 6. — Д. 1.

²⁷ Отчеты Муромского Городского Краеведческого Музея за 5-ую пятилетку 1951−1955 гг. // МИХМ. — ВА. — Ф. 2. — Оп. 4. — Ед. хр. 6. — Л. 17.

²⁸ «Дом Куликова Ивана Семеновича, в котором он жил с 1882 г. и умер в 1941 г.», 1882 г., 1941 г. Памятник истории федерального значения. Регистрационный номер в ЕГР ОКН 331 510 340 380 006 // Постановление Совета Министров РСФСР от 30.08.1960 № 1327. Включен в реестр по постановлению «О дальнейшем улучшении дела охраны памятников культуры в РСФСР».

²⁹ Ул. № 20 Полевая. Квартал 5, № пп 5. Оценочная книга Мурома на 2015 г. — Ч. 2. — Л. 574об. // МИХМ. М-23 324.

³⁰ «Церковь Николо-Набережная», 1700−1717 гг. Памятник градостроительства и архитектуры федерального значения — № 331 510 343 250 006 // Постановление Совета Министров РСФСР от 30.08.1960 № 1327 «О дальнейшем улучшении дела охраны памятников культуры в РСФСР».

³¹ «Церковь Косьмодамиановская (новая)», 1804 г. Памятник градостроительства и архитектуры регионального значения — 361 310 011 480 005 // Там же; Решение исполнительного комитета Владимирского областного совета депутатов трудящихся от 05.10.60 № 754 «Об улучшении охраны памятников культуры Владимирской области».

³² «Здание бывшей Городской управы», 1815 г. Памятник градостроительства и архитектуры Регионального значения — 331 510 342 020 005 // Решение Владимирского областного совета народных депутатов от 02.12.1988 № 611-п «О сохранении памятников истории, архитектуры, культуры и природы».

³³ План топографический города Мурома. Пылаев. 1769 г. В копии И. П. Мяздрикова, с его дополнениями из разных источников. 1917 г. // МИХМ. — М-12 225. — 
Ф27−01−08.

³⁴ Цит. по: Проничкин В. Ю. Проект реставрации и приспособления здания бывшей городской управы. Архитектурно-строительная часть // Архив Госцентра по учету, использованию и реставрации памятников истории и культуры. — Инв. № М/121. — Т. II. С. — 10.

³⁵ «Дом купца Голубева», XIX в. Памятник градостроительства и архитектуры регионального значения — 331 510 339 630 005 // Решение Законодательного Собрания Владимирской области от 13.01.1995 № 5 «О постановке на государственную охрану и снятии с охраны памятников истории и культуры Владимирской области».

³⁶ ГУП ВО «Областное проектно-изыскательское архитектурно-планировочное бюро» Научно-проектная документация на проведение работ по сохранению объекта культурного наследия «Дом купца Голубева, XIX в.». Раздел 3. Эскизный проект реставрации и приспособления объекта культурного наследия для современного использования. г. Владимир. 2016 г. ПЗУ. — С. 21−26.

³⁷ Хранится в ГАВО, уп.: Чернышев В. Я. Московская улица (Социоэкономическая история XVII — нач. XX вв.). — Муром, 2005. — Кн. первая.

³⁸ Ул. № 10 Московская. Кв. 1. № пп 7. Л. 287. Оценочная книга Мурома. Кн. 1 // МИХМ. № М-23 323.

³⁹ Это зафиксировано в техпаспорте дома по адресу Муром, Московская, 13, хранящемся в ГПУ ВО «БТИ».

⁴⁰ «Здание торгово-промышленного банка», конец XIX века. Памятник градостроительства и архитектуры регионального значения - № 331 510 343 210 005 // Закон Владимирской области «Об объявлении объектов недвижимости памятниками истории и культуры регионального значения» от 8 октября 1998 года № 44-ОЗ.

⁴¹ РИЦ. ООО «Региональный инженерный центр». Научно-проектная документация для производства работ по сохранению объекта культурного наследия «Здание торгово-промышленного банка кон. XIХ в.» по адресу Владимирская область, г. Муром, ул. Советская, д. 16. Раздел II Комплексные научные исследования. Историко-архивные и библиографические исследования. 22−2014 КНИ-1. — Т. 2. 2014 г. — Л. 36. Цифровая копия МИХМ.

⁴² Ул. № 22 Вознесенская. 21 квартал, № пп 63. Оценочная книга города Мурома за 1915 г. — Ч. III. — С. 22 // МИХМ. — № М-23 325.

⁴³ «Дом Фирсовых» (правильно: Фурсовых — так в «Оценочной книге города Мурома на 1915 год». — Т. К.). XIX в. Памятник градостроительства и архитектуры регионального значения — № 331 510 248 810 005 // Решение Законодательного Собрания Владимирской области от 13.01.1995 № 5 «О постановке на государственную охрану и снятии с охраны памятников истории и культуры Владимирской области».

⁴⁴ Нижегородская улица (ул. Воровского). № п/п 8. Кв. 19. Ул № 11. Оценочная книга города Мурома за 1915 г. — Ч. I. — Л. 254об. // МИХМ. № М-23 323.