Н. Ю. Лебедева. «О родине думая свято» (заметки о моей семье)

Столетний юбилей Муромского историко-художественного музея — повод говорить не только о высоких и значимых результатах долгой кропотливой работы специалистов-профессионалов, посвятивших свою жизнь сохранению многовековой исторической памяти Мурома — старинного русского города на Оке, но и уникальная возможность ощутить себя частицей этого исторического и культурного городского пространства — моей малой родины. Жители Мурома всегда отличались гостеприимством и радушием, душевной щедростью и открытостью, мужественностью и отвагой, блестящей смекалкой и мудростью; слава этого города более одиннадцати веков слагалась из многих судеб его жителей — выдающихся и самых обычных, известных и малоприметных. Моя семья в круговороте городской истории Мурома — тому пример.

Несколько лет назад, благодаря проекту МИХМ, посвященному теме Великой Отечественной войны, в разделе «Персоналии» был помещен материал о моем деде — Федоре Ипполитовиче Борейко, проживавшем в Муроме с 1950 по 1976 гг., участнике гражданской войны, войн с белофиннами и Великой Отечественной, летчике, награжденном тремя орденами Красного Знамени (одним из них — за боевой подвиг в 1929 году во время конфликта на КВЖД), орденом Ленина, двумя орденами Отечественной войны I-й степени, медалями за взятие Вены, Будапешта и многими другими наградами. Данная информация на сайте Муромского музея стала важным дополнением к статье военного исследователя, писателя Владимира Николаевича Конева, рассказывающей о летчике Ф. И. Борейко и вошедшей в книгу «Красные авиаторы в небе 1920-годов», над которой он в то время работал в соавторстве с Н. Н. Зиновьевым. Данное издание завершило трилогию о практике награждения первых красных (советских) авиаторов орденом Красного Знамени РСФСР — высшей на то время наградой за боевой подвиг.

Мои дедушка и бабушка — Федор Ипполитович и Наталья Ивановна Борейко проживали с 1950 года на улице Воровского рядом с детским парком им. Ю. А. Гагарина. Почти каждое лето мы с братом Андреем сюда приезжали, отдыхали на берегу Оки, участвовали в самодеятельных концертах для населения, тесно общались с родными по линии мамы, Нины Григорьевны Борейко (до замужества Волковой), проживавшими на улице Советской в доме № 23. Семья Борейко была большой и дружной, здесь всегда царил порядок; нас, внуков, приучали к «серьезному» чтению, занятиям на музыкальных инструментах, рисованию, закаляли купанием в Оке. Бабушка была умелой гостеприимной хозяйкой, пекла печенье, которым угощала всех детей нашего двора, и мы этим очень гордились. Дед ездил на мото­цикле «Ява», несмотря на возраст, был в отличной спортивной форме, подтянут, моложав. Его жизнь оборвалась трагически: в 1976 году он на мото­цикле попал в дорожную аварию и погиб. Бабушки не стало через пять лет. Двор дома на улице Воровского всегда был и остается для нас родным; теплые воспоминания о родном Муроме мы пронесли через всю свою жизнь.

Трудно переоценить значение рукописных воспоминаний в форме дневниковых записей, которые оставила моя мама — Нина Григорьевна. Обращение к источникам личного происхождения как к способу изучения проблемы социальной истории было всегда актуально. Исследуя рукописи, письма и фотографии из архивов домашнего круга, мы имеем возможность посмотреть на судьбы людей, корнями связанных с муромской землей, не только с позиции составителей и наблюдателей родо­словного древа, но с позиции изучения социальной истории советского периода нашего государства в целом. Изученные материалы позволили получить достоверную информацию и помогли выявить социальный, культурный, экономический и пат­риотический аспекты обыденной жизни жителей Мурома в годы Великой Отечественной войны, в довоенный и послевоенный периоды. Особая ценность подобного исследования — в эмоциональной атмосфере, т. к. через изучение рукописных источников и фотографий прослеживаются отдельные личности, обладающие типичными на тот период качествами, присущими советскому человеку и все более утрачиваемыми в наше время. Способность жертвовать личным благом во имя общественного, бескорыстие, преданность высоким идеалам, терпение и трудолюбие членов этой большой семьи, как и многих других советских людей, были, особенно в послевоенный период, личностной основой грандиозных успехов нашей страны в развитии индустрии, образования, науки, культуры.

Дневниковые записи Нины Григорьевны Борейко (Волковой) проводились в период с 1992 года до 2013 года, когда Нины Григорьевны не стало. В силу специфики воспоминания имеют образный характер, что расширяет информационные возможности оценивать представленные бытовые зарисовки, проследить судьбу отдельных людей, увидеть их проблемы и способы преодоления трудностей. В процессе работы также изучено письмо Григория Васильевича Волкова (отца Нины Григорьевны, моего деда. — Н. Л.) от 24.04.1958 г. и фотографии из семейных альбомов с надписями на тыльной стороне, имеющими информативный характер.

Необходимо отметить, что данная работа создавалась как попытка фрагментарно изучить историю семьи и сформировать элементарное представление о ее социальной значимости в контексте развития общества.

Особое место в воспоминаниях уделяется теме Великой Отечественной войны. «Военные сюжеты» проходят через весь дневник, и Нина Григорьевна постоянно как будто возвращается в те трагичные дни… Это естественно для человека, чье детство прошло в военные годы, и было просто невозможно оставаться равнодушным к происходящему, если отец воевал на фронте, а родные и близкие оплакивали своих сыновей и отцов у тебя на глазах… Очевидно, в силу этих обстоятельств, Нина Григорьевна и ее супруг Юрий Федорович Борейко (мой отец. — Н. Л.), военно­служащий запаса, создали в Вологде в 1985 году музей воинской славы на базе детского клуба «Алые паруса» при домоуправлении № 1 (ныне — структурное подразделение МУДО «Дворец творчества детей и молодежи»).

Нина Григорьевна пишет (орфография и стиль сохранены): «Работая над воспоминаниями о жизни своей и семьи, о родных и близких, в раздумьях между написанием этих строк в мое сознание приходят все новые и новые факты довоенного и военного времени, важного этапа в судьбе страны и людей. Я отношусь к поколению тех, кого сейчас именуют «дети войны». Это поколение наряду со взрослыми познало все тяготы и лишения — голод, холод, нужду, утрату близких и выжило в тылу не только благодаря стараниям и заботе родных, но и благодаря заботе государства. Когда началась Великая Отечественная война, мне было 4 года, Свете (сестре. - Н. Л.) — 6, Зое (старшей из троих сестер. - Н. Л.) — 9 лет. Женщины военного времени ходили в серых платках, мужских кирзовых сапогах, ватных телогрейках и осенью, и зимой, и весной. Мама сильно болела, но продолжала ходить на работу и, как все, рыла окопы, носила тяжести, вместе с нами копала картошку осенью 1941-го. Участок для картофеля ей выделили как многодетной матери, он был далеко от дома; возвращались мы очень поздно, из еды с собой брали сырую картошку, пекли ее в золе, но ели еще не пропеченную, запивали водой из родника. Жили скудно, всегда хотелось есть. Помню, когда приходила похоронка, все родные, соседи и мы собирались у Коровушкиных (Прасковья Петровна Коровушкина — сестра Марии Петровны Волковой. — Н. Л.) и, по старинному обычаю, с причитаниями оплакивали погибших. Нельзя было без волнения и слез это слушать. Мы тогда плакали, но не совсем понимали той всеобщей беды, нависшей над нашей страной. Это был 1942 год. Уже погиб брат мамы, муж двоюродной сестры Елизаветы из деревни Тереховицы, сын бабушки Василисы; потеря близких на фронтах Великой Отечественной войны сплачивала семьи, людей разных национальностей, проживавших в Муроме, многие из которых были эвакуированы из оккупированных городов и сел СССР. Никто из них не жил на улице, не был бездомным, была одежда, работа; жители Мурома делились с ними последним куском хлеба. Когда наступало время сбора урожая, все вместе солили капусту, огурцы в огромных деревянных бочках, сушили морковь, свеклу, и все это не только отправлялось на фронт, но и кормило городское население. В школах тоже собирали помощь фронту, вязали варежки, носки, рукавицы. Время от времени в нашем родном городе я слышала, как голос по радио вещал: «Граждане, воздушная тревога!». Услышав это, мама собирала пожитки, нас троих, и мы спускались в бомбоубежище, которое и сейчас есть на улице Советской во дворе напротив наших окон, где было красильно-трикотажное предприятие, а под ним был подвал. Люди стояли плотно, с детьми, с вещами, вслушиваясь, когда же голос из репродуктора объявит отбой»¹.

Моя мама очень любила вспоминать о своем детстве и, несмотря на тяготы жизни и недетские эмоции, пережитые в военные годы, радостные яркие события «укоренились» в памяти на всю жизнь: «В то время мы со Светой ходили в детский сад, я как сейчас помню его: низ из кирпича, а верх деревянный, он стоял на углу Красноармейской и примыкавшей к ней Колхозной площади, которая была большим пространством для ярмарок, базаров, толкучек, где в годы войны шла бойкая торговля промтоварами: от приспособлений для чистки примусов до ковровых изделий, вещей новых и бывших в употреблении, — настоящая барахолка. Дом с детским садиком стоял на склоне начинающегося оврага, который тянулся до набережной реки Оки. При детском саде был огород, большое подсобное хозяйство, во дворе — качели, качалки, мостики, песочницы и др. Было много цветов и кустарников, в помещении всегда было чисто и уютно, была большая терраса, где мы спали летом. Директором детского сада была Антонина Павловна (фамилия в памяти не сохранилась), - высокая рыжеволосая женщина, очень добрая, приветливая и ласковая. Воспитатели учили нас как себя вести, водили на прогулки, приобщали к труду; мы поливали цветы, учили стихи, рисовали, вырезали из бумаги и клеили игрушки для елки. В садик нас водила Зоя или Саша Коровушкин (двоюродный брат, сын Прасковьи Петровны. — Н. Л.); мама — реже, так как она по 15−17 часов работала в артели «Пищевик». Ходила она почти всегда в кирзовых сапогах, — и весной, и осенью, так как на площади была непролазная грязь, и мы, дети, с трудом пробирались мимо торговавших ларьков, мимо лошадей с телегами, корзин, ящиков… В детском саду сестра Света находилась до 1943 года, а я — до 1945-го. Помню, как в садике читали письма — треугольники с фронта, — воспитатели плакали, а мы были серьезными: все как будто бы понимали, о чем говорили взрослые. Я помню, как воспитатель и нянечка штопали наши чулочки и носочки, ведь пяточки были порваны, и поэтому у нянечек на отворотах халатов были воткнуты иголки с нитками для шитья. Конечно, великим счастьем для нас было то, что мы находились в тылу, что война до нас так и не добралась благодаря сражениям, выигранным у фашистов нашими отцами. Правда, вражеские самолеты долетали до Мурома, бомбили железную дорогу на станции Муром-1. Вставать в садик приходилось рано, идти надо было далеко, надо было успевать на завтрак. Одевались мы плохо, но тепло; мама кутала нас в старые платки, рукавицы часто терялись, руки мерзли, всегда были красными от холода. Рукавицы мама шила нам из ткани и кусочков старого меха, а вообще все на нас вязали и шили тетя Паша, мама и бабушка Василиса из деревни Тереховицы (Муромский р-н, Владимирская область. — Н. Л.)»².

В Муроме всегда почитали праздники церковного календаря, тщательно к ним готовились, и моя мама об этом написала: «Очень хорошо помню, как готовились к Пасхе: накануне Вербного воскресенья ходили за вербой за реку Оку, дома делали ремонт, оклеивали стены, мыли окна, белили печку, украшали комнату. Все было скромно, но уютно. Главным убранством были вышивки ручной работы. Вышивали взрослые и дети; художественную вышивку и «ришелье» преподавали в школе, вышивали «гладью», «крестом» и «стебельчатым швом». На Пасху собирались гости, родные и близкие, иногда с баяном или гармошкой, гуляли весело, задорно, плясали».

В 1951 году, когда Нине, младшей из сестер, было 14 лет, умерла ее мама Мария Петровна Волкова (Чиколодкова). Заботиться о детях стала семья Прасковьи Петровны Коровушкиной, которая жила в этом же доме, на улице Советской. Из дневника: «После смерти мамы все эти праздники померкли для нас, детей. Отец все чаще уходил, очень много работал, а мы уходили к тете Паше (она жила за стеной в одном доме с нами). Она жила тогда одна, ее сыновья учились и работали, а муж — дядя Миша работал на станции Нечаевка в пекарне. Дядя Миша был участником революционных событий в Петрограде в 1917 году, в Великую Отечественную войну его на фронт не взяли из-за ранений и оставили в тылу. Грамоты ему не хватало. Помню, когда он приезжал на побывку домой в выходные дни, просил меня заполнять разные бланки и табели по работе, говорил, мол, «пишу коряво», но с деревянными счетами управлялся хорошо. С дядей Мишей у нас была большая дружба, особенно, когда мы, три сестры — Зоя, Света и я осиротели. Меня, как самую маленькую, он и тетя Паша жалели больше всех, и я им очень за это благодарна. У дяди Миши Коровушкина были два родных брата — Павел и Федор. Они были очень дружны, помогали друг другу, жили они в деревне Тереховицы, где у Павла было большое крестьянское хозяйство, которое помогало выживать и всем нам».

Знакомясь с дневниковыми записями моей матери, я осознала, что в дневнике было описано то, что осталось нерассказанным при жизни. Что помешало этому? Стремительный бег времени, занятость или что-то другое… В любом случае — эти воспоминания — бесценный материал, имеющий значение не только для семьи, но и для изучения истории в целом; и вполне очевидно, что человек здесь раскрылся максимально полно (безусловно, надо отметить, что в данной статье цитируется лишь малая часть дневника, в котором описана вся ее дальнейшая судьба).

Григорий Васильевич Волков, мой дед, был мобилизован на фронт в 1939 году; после окончания военных действий с белофиннами, он, совсем недолго побывав в Муроме, снова ушел на фронт. Пройдя всю войну, будучи дважды раненым, он, как и многие защитники нашей Родины, не щадя своей жизни, с оружием в руках добывал дорогую Победу над гитлеровскими войсками. Григорий Васильевич был награжден орденом Красного Знамени и медалью «За отвагу». В наградных листах электронной базы архива Министерства обороны РФ значится: «6 февраля 1945 года в бою на юго-западной окраине города Будапешта товарищ Волков первым со своим взводом заходом с фланга пошел на штурм высоты Шашхедь и, несмотря на яростное сопротивление противника, сумел со своим взводом стремительным натиском парализовать узлы сопротивления противника в ожесточенном бою, овладел высотой с незначительными потерями, нанеся немцам потери только убитыми — 31 солдат и пленными — 41 солдатом, захватив при этом 9 ручных пулеметов и 53 винтовки. Представить к награде «Медаль «За отвагу»»; «11 февраля 1945 года в уличном бою на северо-западной окраине города Будапешта товарищ Волков, показывая пример храбрости, находясь в первых рядах взвода, повел его на штурм сильно укрепленного одного из кварталов города; благодаря его умелому руководству стремительным броском своего взвода он парализовал сопротивление немцев на их опорных пунктах и штурмом очистил квартал города, истребив при этом 29 немецких солдат, 2-х офицеров, и взял в плен 62 немецких солдат, задачу командования товарищ Волков выполнил, достоин Правительственной награды — ордена Красное Знамя»³.

Через всю войну Григорий Васильевич пронес в кармане гимнастерки небольшую фотографию. На ней изображены три маленькие девочки: Света, Зоя и Нина. Фотография сохранилась. Григорий Васильевич в 1961 году умер, сказалась полученная во время войны контузия.

К сожалению, не сохранилась фотография еще одного из старших представителей семьи моей мамы — Николая Васильевича Чиколодкова, который являлся родным братом отца (дядей) моей бабушки Марии Петровны Чиколодковой (в замужестве — Волковой). С ним мы длительное время общались, хотя он и проживал в Москве; одной из ценных реликвий семьи являлся подписанный В. И. Лениным в 1918 году мандат на получение в г. Гомеле эшелона зерна для голодающей Москвы. Документ бережно хранится в семье его дочери — Валентины Николаевны Чиколодковой, проживающей в Москве и участвовавшей в проектировании Кремлевского дворца съездов, открывшегося в 1961 году⁴.

В 1955 году моя мама Нина Григорьевна окончила 10 классов в школе № 13, один год работала на радиозаводе, а летом — в пионерских лагерях в Борисоглебском районе Владимирской области; в 1956 году снималась в массовке в кинофильме «Невеста» по мотивам новеллы А. П. Чехова, а в октябре 1956 года вышла замуж за военнослужащего и всю себя посвятила троим детям, заботе о муже и работе по военно-патриотическому воспитанию детей и молодежи в городе Вологде, ни на минуту не забывая свой родной Муром, своих родителей, родных и близких людей, подруг-одноклассниц и учителей. Муром — и моя малая родина, к которой я отношусь возвышенно и свято, в моем сердце всегда будут жить самые лучшие воспоминания о нем: улицы и дома, понтонный мост через Оку, изготовленный из фанеры огромный Илья Муромец в год 1100-летия Мурома, детский парк имени Юрия Гагарина с его летней эстрадой и каменными белыми медведями, детскими игровыми площадками, где всем хватало качелей, каруселей и места в песочнице, и расставленными вдоль светлых аллей щитами с репродукциями по сюжетам русских народных сказок…

---

¹ Борейко Н. Г. Воспоминания. 1992−2013 //Личный архив автора.

² Там же.

³ ЦАМО. — Ф. 33. — Оп. 686 196. — Ед. хр. 3520. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа. — http://pod­vigna­roda.ru/?#id=25 542 763&tab=navDetailDocument.

⁴ Посохин М. В., Мндоянц А. А., Пекарева Н. А. Кремлевский дворец съездов. — М., 1974. — С. 24.