Н. В. Киприянова. Посадские жители г. Мурома (по материалам первой ревизии)

Одним из самых бурных периодов в истории России стала первая четверть XVIII в. Проведение Петром I целой серии реформ (военных, государственно-административных, социально-экономических, а также в сфере культуры) приводило ко все возрастающим расходам. Была даже введена специальная должность «прибыльщиков», чьей задачей стало изыскание новых видов платежей. Так появились хомутейный, трубный, пчельный, шапочный и прочие экзотические сборы (включая налог на бороду). Однако кардинально они проблему нехватки денег в казне не решали.

Дополнительным фактором стала длительная война со Швецией, вызвавшая новые налоги — рекрутские, драгунские, подводные, корабельные и проч. К этому следует добавить строительство Санкт-Петербурга, многочисленных укреплений, дорог, прокладку каналов. Бюджет государства не справлялся с увеличением расходов, ежегодный дефицит доходил до 13%. Это и стало одной из главных причин реформирования системы налогообложения, предпринятого в первой четверти XVIII в.

В представленной статье рассматривается состав посадского населения г. Мурома в период проведения первой ревизии. Источниковой базой работы послужили переписные книги из фондов Российского государственного архива древних актов (РГАДА). Данные переписные книги интересны тем, что в них имеются указания на по­дворную перепись 1710 г., что дает возможность для отслеживания социальной мобильности посадского населения.

В отличие от других городских посадов Владимирского края первой четверти XVIII в. (Владимира, Суздаля), разные аспекты истории муромского посада уже были предметом изучения в ряде работ В. Я. Чернышева¹.

Реформа налогообложения прошла несколько этапов. Первоначально для упорядочения сбора налогов в 1710 г. была проведена подворная перепись. В ходе ее осуществления выяснилось, что после аналогичного мероприятия 1678 г. количество дворов сократилось почти на 20%. В то же время произошел относительный прирост населения². В результате тщательной проверки были обнаружены значительные нарушения. Владельцы договаривались с переписчиками об утайке дворов³. Поэтому в 1716—1717 гг. была проведена дополнительно так называемая ланд­ратская перепись⁴. По ее итогам стало ясно, что двор — не слишком удачная фискальная единица. Количество работоспособного населения во дворах могло значительно различаться, а размер подати оставался одинаковым. В результате чрезвычайных обстоятельств дворы могли запустеть, там, помимо владельца двора и членов его семьи, могли проживать совершенно посторонние люди. Поэтому было принято решение перейти от подворной системы налогообложения к подушной.

Впервые идея подушного налогообложения была предложена В. В. Голицыным еще в период правления Софьи. Тогда это предложение не было реализовано. М. Клочков, изучая документы переписей, обнаружил, что вскоре после неудачи 1710 г. появился указ о взимании сборов «с числа людей, а не с дворового числа». Подати следовало взимать со всех, кто был зафиксирован в писцовых книгах, в возрасте от 10 до 60 лет «с числа обоих полов»⁵.

Подушная подать с лиц обоего пола также не была введена.

В ноябре 1718 г. появился указ, требовавший переписать все сельское пахотное население. Сначала его поняли так, что речь идет только о владельческих крестьянах. Однако затем потребовались сведения и о дворовых, проживавших в деревнях. Предписывалось «взять сказки у всех (дать на год сроку), чтоб правдивыя принесли». Предполагалось собирать подати с каждой «души мужского пола»⁶. К установленному времени сведения поступили лишь в незначительном количестве и составленные по большей части недобросовестно.

Сенат постановил отправить на места гвардейцев, которым было дано грозное предписание «заковать в железа» губернаторов вместе с чиновниками и до тех пор держать их на цепи, пока не будет закончено составление всех ведомостей. Чтобы ускорить процесс, к проверке («ревизии») подключили даже приходское духовенство. Священнослужителям совместно с гвардейцами следовало заняться выявлением утаенных «душ». В очередном указе 1719 г. чиновникам вменялось в обязанность переписать «всех, не обходя от стараго до самого последнего младенца»⁷.

Специальный указ о переписи собственно горожан появился в феврале 1721 г., хотя составление городских «сказок» началось уже в 1719 г. Учитывать следовало не только посадских людей, но и «прикащиков, сидельцов, крепостных и наемных людей порознь по именам с летами»⁸. Первоначально Петр I в структуре городского населения предполагал выделить «цеховых» и две гильдии купцов. «Подлых» людей, живущих «черною работою», следовало записать отдельно⁹.

В указе 1722 г. разъяснялось, что горожане должны «верстаться между собою по богатству». В составлении переписных книг в городах заодно с местными властями также должны были участ­вовать гвардейцы. Сроки предоставления сказок опять не выдерживались, и работы удалось завершить только в 1724 г.

Первая ревизия зафиксировала 169,5 тыс. душ м. п., что равнялось приблизительно 3% податного населения страны на тот период¹⁰.

Все материалы переписей 1710−1718 гг. направлялись в Камер-коллегию. Она осуществляла раскладку и сбор налогов. В архиве коллегии сохранилась коллекция документов, известных в настоящее время как «Ландратские книги и ревизские сказки» фонда 350 РГАДА.

Переписная книга г. Мурома невелика по объему — всего 52 листа (л. 1−52), и включена в дело 1884¹¹. Книга написана одним почерком (одним человеком), исправлений и зачеркиваний не имеет. Это позволяет предположить, что книга — это вторичный документ, составленный на основе более ранних данных. Дворы учитывались по церковным приходам — Вознесенский, Дмитровский, Рождественский, Николы Мокрого и т. д. — всего 17 приходов.

Подобная форма фиксации посадского населения свидетельствует, что в ревизии сведений переписи 1710 г. в Муроме активное участие принимало духовенство, возможно, священнослужители составляли и первичные сказки. Это логично, поскольку именно в церкви фиксировались все основные события в жизни человека (рождение, брак, смерть). Церковный учет населения в России был хорошо налажен. Церковь имела наиболее полные сведения о населении, т. к. «вся жизнь средневекового горожанина проходила под сенью церковных куполов и крестов»¹². Участие в акции именно духовенства, а не чиновников, косвенно подтверждается еще тем, что в самой переписной книге не перечисляются указы, на основе которых она была сформирована.

Основной задачей во время переписи было выявление всех «душ мужского пола» для определения в подушный оклад. Однако структура «сказок» в период проведения первой ревизии еще не сформировалась окончательно. Так, в переписной книге г. Суздаля отдельно были выделены те, кому «в окладе быть не надлежит». Это «отставные с пашпортами» и дети, родившиеся после составления «сказок» 1719 г.¹³ В переписной книге г. Владимира содержится дополнительная информация о выбывших из города посадских людях после проведения подворной переписи 1678 г.¹⁴

В заголовке переписной книги указано, что «свидетельство» в г. Муроме «дворового числа» и «мужеска полу душ» в 1723 г. производил господин полковник Коробов «с присудствующими господами унтер и обер афицеры»¹⁵. Эта запись повторяется неоднократно, но имена унтер- и обер-офицеров не названы. Фамилия Коробова фигурирует и в «сказках» Суздаля и Владимира.

Основная часть книги — подворная фиксация посадских людей (мужского пола). Каждый раз, описывая население двора, чиновник делал ссылку на подворную перепись 1710 г.: «А в переписных новых книгах 710 году отец его и он, Матфей, написаны», или «а в переписных новых книгах 710 году отец ево написан, а он, Иван, не написан для того, что он, Иван, до оной переписи из Мурома сошел и жил в других городех»¹⁶.

Указывались имена, возраст, родственные связи, род деятельности, наличие работников: «Во дворе Никифор Михайлов сын Мяздриков сорока семи лет, у него приимыш вместо сына муромской посацкой человек Михайло Борисов сын Емельянов осми лет, да по записи живет на урочные году муромец посацкой человек Иван Алексеев дватцети четырех лет, имеет купечество и винной в Муроме завод, и оной Мяздриков записан в Муромской приказной канцелярии в раскол под двойной оклад, а в переписных новых книгах 710 году он Никифор и приемыша его отец и работник Иван Алексеев написаны»¹⁷.

Всего по переписной книге в г. Муроме на посаде было учтено 422 двора. В них проживало посадских жителей 1292 «души мужского пола», которым положено быть в подушном окладе, в том числе — 16 раскольников, положенных в двойной оклад¹⁸.

Жители посада практиковали самые разные виды деятельности. Больше всего — 267 чел. — существовали за счет «огородной усадебной работы», 107 чел. «имели купечество», т. е. занимались преимущественно торговлей. Среди ремесленников самыми многочисленными были кузнецы (19 чел.), кожевенники (16 чел.), калашники (16 чел.). По несколько человек были представлены портные, сапожники, рукавишники, плотники, крашенинники. Было 2 колокольных мастера и 2 серебренника, 3 чел. писали иконы. «Мясным промыслом» занимались 13 чел., рыбным — 8. Имелось также два сыроварника. Всего на посаде было представлено более двадцати ремесленных специальностей.

В отдельных случаях отмечено, что близкие родственники — взрослые братья (родные и двоюродные), племянники, «свойственники», зятья дворовладельца — проживали с ним в одном дворе. Иногда указывалось, что родственники обитали «отдельной избой» или «в соседях»¹⁹. Наличие подобных семей позволяет предположить, что жители города не торопились обособляться и жить отдельной семьей, чтобы избежать налогообложения. Встречаются сведения и о посадских людях, живущих «по крепости на урочные годы по найму» или живущих «в работниках»²⁰. Всего по первой ревизии в г. Муроме зафиксировано 15 «дворовых крепостных людей»²¹.

После учета населения, постоянно проживавшего на муромском посаде, почти в каждом приходе были зарегистрированы вновь прибывшие. Посад был заинтересован в новых, желательно зажиточных, тяглецах. Соборное Уложение определяло принадлежность к посаду так называемой «посадской стариной», т. е. посадским человеком считался тот, чьи родители были членами посадской общины. Вместе с тем, к ней было можно приписывать новых членов из других сословий, поселившихся «своими дворами и при домах хозяйских» в городской черте с обязательным усло­вием участия в торговле или промыслах²². Соответственно правительство разрешало запись в посад состоятельных тяглецов, чтобы обеспечить исправное поступление налогов.

Состав «вновь приписавшихся из разночинцов» к муромскому посаду довольно пестрый. Всего учтен 51 чел. Это — бывшие крестьяне дворцовых волостей, выходцы «из церковников» («подъяческий сын», «из поповичев», «из пономаревых детей»), солдатские дети, бывшие дворовые («были дворовые люди») и дети дворовых («отец был дворовой человек»)²³. Из этих «приписавшихся» только четверо занимались торговлей («имеет купечество»). У остальных указано «кормитца работою» или имеет какое-либо «мастерство» — «калашное», «рукавишное» и др. Трое «вновь приписавшихся» перевелись из других городов: Москвы, Ярославля, Луха²⁴.

Отдельную группу в 20 чел. составляли «муромцы ж посадцкие люди», которые «явились из бегов, а дворов своих не имеют». Причину бегства «бездворных» можно установить по их «скаскам»: «За скудостию сошли», «бродили по миру», «кормилися Христовым именем»²⁵.

Интересная информация приведена в книге о посадском человеке Иване Григорьевиче Стулове. Он был записан в муромской «приказной канцелярии в раскол под двойной оклад». На момент ревизии И. Стулов имел жену и пять сыновей. У него был кожевенный промысел, в котором ему помогали «крепостные люди» — Савва Иванов и Алексей Васильев. В то же время отмечено, что с 1708 г. И. Стулов «з женою и з детьми» по указу его императорского величества «за кабальной долг» отдан «в зажив» «имянитому человеку» Григорию Дмитриевичу Строганову.

«Зажив» — это принудительная работа должника на кредитора до погашения суммы долга с процентами. Должник не имел права уйти от своего хозяина, иначе мог оказаться на каторге. По закону человек, попавший в «зажив», в течение года мог отработать всего 24 руб., из которых на погашение долга шла лишь половина, вторая часть — на личное содержание и уплату податей. Если сумма долга была значительной, то «зажив» превращался фактически в форму долгового рабства²⁶.

Именно такая ситуация и зафиксирована у И. Г. Стулова, попавшего в «зажив» вместе с семьей на 20 лет.

Книга подписана теми, кто нес ответственность за ее составление: «Майор Иван Баранов, полковник Коробов, за секретаря Иван Лебедев, подканцелярист Ефим Измалков»²⁷.

Изучение материалов демографического учета, к которым относятся переписные книги, предоставляет информацию по генеалогии городского населения. Фамилии муромских посадских людей, зафиксированные в первой ревизии, известны впоследствии в составе купечества по обывательским книгам и документам магистрата конца XVIII — первой половины XIX вв. Это — Смольяниновы, Мяздриковы, Парины, Названовы, Гундобины, Зворыкины и др.

---

¹ Чернышев В. Я. Документы по истории Муромского посада первой четверти XVIII в. — Владимир, 2011; он же. Муромские купцы Зворыкины и их вклад в социально-экономическую и культурную историю города XVII — нач. XX вв. — Владимир, 2013; он же. Топография расселения посадских семейств г. Мурома XVII — первой половины XIX вв. // Культурно-историческое наследие русского города. — Плес, 2001. — С.114−121.

² Анисимов Е. В. Податная реформа Петра I: Введение подушной подати в России 1719−1728 гг. — Л., 1982. — С. 36.

³ Ключевский В. О. Курс русской истории. — М, 1989. — С. 116−118.

⁴ Ландратами называли выборных представителей от дворянства, которые по указу 1713 г. должны были составлять совет при губернаторе. Они принимали непосредственное участие в управлении губерний до 1719 г. и контролировали проведение переписи.

⁵ Клочков М. Население России при Петре Великом по переписям того времени. Переписи дворов и населения (1678- 721). — СПб., 1911. — Т. 1. — С. 426.

⁶ ПСЗ-I. — Т. V. — № 3245. — С. 497.

⁷ Там же — № 3287. — С. 618.

⁸ Там же — Т. VI. — № 3747. — С. 365.

⁹ Кочетков В. Д. Город-крепость на Суре: Очерки истории города Алатыря и уезда в XVIII в. — Чебоксары, 2015. — С. 76.

¹⁰ Ключевский В. О. Указ. соч. — С. 127, 130.

¹¹ РГАДА. — Ф. 350. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 1884. — Л. 1−52.

¹² Самарская летопись: очерки истории Самарского края с древнейших времен до начала ХХ в. — Самара, 1993. — Кн. 1. — С. 101.

¹³ РГАДА. — Ф. 350. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 1810. — Л. 768об.-774об.

¹⁴ Там же. — Л. 705−705об.

¹⁵ Там же — Ф. 350. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 1884. — Л. 1об.

¹⁶ Там же. — Л. 2об., — 3об.

¹⁷ Там же. — Л. 2об.

¹⁸ Там же. — Л. 52.

¹⁹ Там же. — Л. 3, 4, 4об., 6об.

²⁰ Там же. — Л. 2, 5об.

²¹ Там же. — Л. 52.

²² Смирнов Ю. Н. Народ и власть в освоении Российского Заволжья, XVIII — середина XIX вв.: дисс. … док. ист. наук. — М., 1999. — С. 234.

²³ РГАДА. — Ф. 350. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 1884. — Л. 4об, 8, 12об., 15, 36.

²⁴ Там же. — Л. 12об., 22об, 36.

²⁵ Там же. — Л. 46об., — 51об.

²⁶ Кушева Е. Н. Одна из форм кабальной зависимости в России XVIII в. // Академику Борису Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия. — М., 1952. — С. 250−251.

²⁷ РГАДА. — Ф. 350. — Оп. 2. — Ч. 1. — Д. 1884. — Л. 52.