Вверх

Е. В. Николаева. Музей: сокровищница шедевров. Художественная коллекция А. А. Коровина

Ил. 1. Б. Д. Григорьев. Портрет А. А. Коровина. 1916. Х., м. 63Х72. Русский музей

В 2018 году Русский музей отметил свое 120-летие со дня открытия. Решение об основании первого в стране государственного музея отечественного изобразительного искусства было принято императором Александром III. Но его неожиданная кончина помешала воплотить в жизнь эту идею. Позднее, в 1895 году, Николай II подписал указ «Об учреждении особого установления под названием «Русского Музея Императора Александра III»» и выкупил в казну одно из красивейших зданий Санкт-Петербурга — Михайловский дворец — для размещения нового музея. 7 (19) марта 1898 года состоялось торжественное открытие музея. Основой собрания служили предметы и произведения искусства, переданные из музея Академии художеств, Эрмитажа, Гатчинского дворца.

Общеизвестно, что в основу коллекций многих музеев были положены частные собрания. Не является исключением и Русский музей. В числе первых поступлений было 100 картин, принадлежавших ранее личной коллекции императора Александра III из царскосельского Александровского дворца. Александр III и императрица Мария Федоровна, как и многие представители дома Романовых, были коллекционерами, и к 1894 году их собрание насчитывало около 900 полотен, среди которых 580 принадлежало художникам русской школы, а 320 являлось произведениями западноевропейских мастеров.

Также пополняли фонды Русского музея произведения из других частных собраний, например, крупная коллекция портретной живописи князя А. Б. Лобанова-Ростовского, рисунки и акварели русских художников (464 произведения) преподнесены ко дню открытия Русского музея княгиней М. К. Тенишевой. Дарителями произведений из собственных коллекции были В. Н. Аргутинский-Долгоруков, М. П. Боткин, Е. Е. Рейтерн, И. Ф. Тюменев, О. Э. Браз. Древлехранилище Русского музея пополнилось иконами и предметами прикладного искусства из коллекций М. П. Погодина, Н. П. Лихачева, Н. П. Кондакова.

Рубеж XIX-XX веков в России — время наивысшего подъема художественной жизни во всех ее проявлениях. Множество целенаправленно собранных частных коллекций или просто предметов, приобретенных владельцами для украшения интерь­еров, находилось во дворцах и особняках великих князей, дворян, купцов. Революционные события прервали традиции собирательства, многие представители элиты общества были вынуждены покинуть страну, оставляя ценности в квартирах и особняках. Деятельность Государственного музейного фонда и национализация частной собственности способствовала тому, что в состав музейных собраний вошли личные коллекции. Таким образом, в Русский музей попали коллекции, ранее принадлежавшие Е. Г. Шварцу, С. Н. Казнакову, И. Д. Орлову, Н. Д. Ермакову и др. Более 25 000 работ музей приобрел у Е. Е. Рейтерна; коллекцию Л. М. Жемчужникова, насчитывающую 4722 рисунков, передала Е. М. Терещенко; 2100 произведений поступило от Е. Н. Тевяшова, от А. П. Боткиной поступила коллекция С. С. Боткина, в составе которой рисунки, эскизы А. А. Иванова, живопись.

Начиная с 1990-х годов изменения, произошедшие в обществе, сделали актуальными вопросы частного коллекционирования. Стали создаваться новые личные коллекции, появилась возможность доступа к закрытым архивным материалам, музеи посвятили коллекционерам и их собраниям выставки и научные конференции. На протяжении прошедших двадцати пяти лет можно наблюдать устойчивый интерес к данной теме, который имеет тенденцию к увеличению. В Русском музее прошли выставки «Иконы из собрания академика Н. П. Кондакова» (1994), «Иконы из коллекции графа С. Г. Строганова» (1996), «Дар Русскому музею. Живопись Б. Анисфельда и дарителей-художников Е. П. Антиповой и В. К. Тетерина» (1999), «Коллекция петербургских собирателей братьев Ржевских — дар Русскому музею» (2001) и др., которые в дальнейшем продолжили открывать имена дореволюционных коллекционеров и были посвящены М. К. Тенишевой (2008), М. П. и С. С. Боткиным (2011), В. А. Кокореву (2014).

Однако до сих пор деятельность некоторых коллекционеров остается неизученной. Примером тому служит персона Александра Александровича Коровина (1870−1922) — потомственного петербургского купца, поставщика мануфактурных товаров императорского двора, знатока искусства, художника-любителя, коллекция которого к 1917 году, включая его собственные работы, составила более 450 произведений живописи и графики. Собрание не сохранило целостности, и в послереволюционные годы частично было рассредоточено по музеям страны, но основная часть его принадлежит Русскому музею.

Купеческий род Коровиных известен в Петербурге с 1838 года, когда дед Александра, Федор Иванович, открыл на «Садовой улице по Александровской линии Апраксина рынка»1 свою мануфактурную фирму, которая спустя некоторое время, благодаря высокому качеству товаров, приобрела широкую популярность. «Ковры, мебельные материи и прочие мануфактурные товары, находящиеся на складах фирмы, в виду их высокого достоинства, вскоре получили возможность быть поставляемыми даже к Высочайшим Дворам. И действительно, в 1881 году Государь Император, снисходя к особенным заслугам и полезной деятельности Ф. И. Коровина, Всемилостивейше соизволил удостоить его Высокого звания Поставщика Двора Его Императорского Величества, каковое звание переходило впоследствии правопреемникам»2.

Большая любовь к искусству, обнаружившаяся в Александре еще в детстве, вызвала необходимость в занятиях живописью и рисованием, и после окончания Коммерческого училища он стал брать уроки, которые не только открыли ему новый взгляд на мир, но породили страсть к собирательству и положили начало собственной коллекции. Мы не знаем, какой именно картиной произошло его искушение к приобретательству, но известно, что «на первых порах, вкус молодого собирателя был ограничен популярными именами Клеверов, Айвазовских и пр., но, начиная приблизительно с 1904 года, взгляды его на живопись начинают серьезно углубляться»3.

Будучи коммерсантом и владея фирмой, являющейся одним из крупных русских импортеров, он поддерживал тесные отношения с иностранными предпринимателями, и обладая безошибочностью взгляда, на протяжении всей жизни развивал художественный вкус и творческое воображение при отборе тканей для оформления интерьеров, что позволяло чутко улавливать конъюнктуру рынка, было залогом процветания его бизнеса, и, став успешным и востребованным, он переносит приобретенные знания на составление собственной коллекции.

Коровин, со свойственной ему любознательностью, врастает в художественный мир Петербурга, постигает тайны живописи, открывающиеся ему в наблюдении за процессом работы и в живом общении с художниками В. И. Денисовым и Б. Д. Григорьевым.

В этот период «коллекцию Коровина можно охарактеризовать, как обширное собрание произведений новейшего русского искусства, где почти каждый выдающийся художник этой эпохи представлен, по крайней мере, одной вещью»4. Работы некоторых художников заметно преобладают количественно, что явно выдает предпочтения коллекционера. Это А. Ф. Афанасьев (102 работы, картины «Дьяк сказал: «Дурачье!»» и «У приказных ворот», а также 100 иллюстраций к сказке П. Ершова «Конек-Горбунок», наклеенные на 62 листа картона), В. И. Денисов (16), Б. Д. Григорьев (11), К. А. Коровин (13), А. Н. Бенуа (12), Л. С. Бакст (7). В коллекции также множество набросков, этюдов, рисунков, открывающие неизвестные стороны художественных поисков этих мастеров. Любимым художником Александра Коровина был К. А. Сомов, творчество которого представлено 23 работами, здесь же находятся и три скульптурных произведения — «Мыслитель» С. Т. Коненкова, «Юноша» и «Садовник» А. Т. Матвеева.

Работы, вошедшие в коллекцию, Коровин получал как в дар, так и приобретал в «Художественном бюро Н. Е. Добычиной», а также через знакомых и друзей, о чем свидетельствует письмо П. В. Кузнецова: «Владимир Константинович Станюкович известил меня, что Вы желаете приобрести мою работу. Я со своей стороны был бы доволен, чтобы мои работы были в Вашей галерее. Я назначаю цены весьма недорогие: за «Степь с лошадками» 300 руб. и за «Гарем» 400 руб., и если Вы приобретаете обе, то уступаю за 550 руб. Если Вы возьмете что-либо, то передайте деньги жене Станюковича Евгении Николаевне и получите картину»5.

Благодаря этой переписке обе работы оказались в коллекции.

В центре Петербурга, на Николаевской, 76 (ныне ул. Марата), в собственном доме, Александр Александрович и разместил свою удивительную коллекцию. «Расположенная в жилых комнатах, картинная галерея не носит скучного характера музейного собрания; наоборот — висящие на всех стенах холсты дополняют стильную художественную обстановку, и в то же время зачастую это настоящие музейные вещи»6. Такое размещение коллекции наглядно подтверждало характерную для рубежа XIX-XX веков мотивацию коллекционирования, обусловленную философской парадигмой эпохи. Коллекции этого времени гармонично вписывались в интерьер помещений, становясь неотъемлемой частью повседневной жизни их владельцев, создавая особое, утонченное существование.

Собрание включало также обширную коллекцию русского фарфора — преимущественно мелкую пластику, мебель из карельской березы в белой гостиной была выполнена по рисункам Льва Бакста, а интерьер говорил не только о материальном достатке и высоком положении хозяина, но и о вкусе столичного эстета.

Многогранное и разнообразное по жанрам и технике исполнения собрание Коровина, примерно пятую часть живописных работ которого составляли пейзажи, являлось также и отражением состояния художественного рынка рубежа XIX-XX веков, когда «на смену «хоровым» — большого размера многофигурным композициям пришли небольшие, как правило, работы пейзажно-жанрового характера»7. Именно такие работы и составляли основу коллекции, картины же исторической тематики были представлены в незначительном количестве (С. В. Иванов «В Приказе московских времен»), а батального жанра отсутствовали.

Наличие работ И. Е. Репина в коллекции, а это, главным образом, рисунки и эскизы — вариант картины «Иоанн Грозный убивает сына», этюд «Запорожца», а также этюды для картины «Кафе» и «Бурлаки» — говорят о глубоком понимании Коровиным того места в русском искусстве, которое занимал великий мастер, чье творчество являлось связующим звеном между уже ушедшим в историю богатейшим достижением эпохи и современным, развивающимся в инновационном духе периодом. Другие крупные художники этого времени, например, В. И. Суриков и Н. Н. Ге, предоставлены одной-двумя работами.

Стержнем, на котором держится вся коллекция, являются работы художников объединения «Мир искусства», где центральное место занимает Константин Сомов. «Нам кажется вполне правильным, что собиратель сделал некое эстетическое ударение на этом художнике, который наиболее ярко раскрыл в своем искусстве основные лозунги художников его группы и объединил общие с ними достоинства и недостатки»8. Художественный мир Сомова с его утонченностью, «ретроспективной мечтательностью», устремленностью к романтике прошлого был близок А. Коровину, и преобладание его произведений в коллекции неслучайно, поскольку обоих объединяла любовь к ушедшей эпохе, предметам старины и, в частности, фарфору, а Константин Андреевич был пристрастен этой технике и по его эскизам на Императорском фарфоровом заводе выполнены многие известные композиции.

Из двенадцати работ А. Н. Бенуа, представленных в коллекции Коровина, три носят название «Версаль». Увлечение художника Версалем началось в Париже после изучения исторического материала — мемуаров герцога Луи-де Сен-Симона, служившего при дворе французского короля Людовика XIV и описывающего быт своего времени. Но в основу акварелей А. Бенуа легли не галантные празднества эпохи «Короля-Солнца», а его размышления о бренности человеческой жизни, неотвратимости конца на фоне каменного величия грандиозного архитектурного ансамбля Версальского дворца. И, если версальские гуаши были исполнены в серовато-зеленоватой гамме, то «восхитительная «Итальянская комедия» показывает нам, каким сильным живописцем, мастером светописи и колорита может быть А. Бенуа. Изумительно передана борьба трепещущего света плошек и огней иллюминации с окружающим мраком, и вся композиция проникнута необычною жизненностью»9.

Произведения «Петербург» и «В ротах. Зима в городе» М. В. Добужинского раскрывают нам образ города начала XX века с его доходными домами, глухими стенами, брандмауэрами, фигурами нищих. Четырьмя работами представлена А. П. Остроумова-Лебедева, среди которых «Амстердам. Рынок железа», «Петербург. Ростральная колонна», «Венеция» и «Вилла д’Эсте».

О близком А. А. Коровину символическом миросозерцании говорят пополнившие его коллекцию «Вечерний праздник» и «Мадонна» Н. Д. Милиоти, полный смутных видений, недосказанности, загадочности «Балет» С. Ю. Судейкина, работы П. С. Уткина и П. В. Кузнецова. Мифическое восприятие жизни поддерживали работы Николая Сапунова — «Портрет неизвестной» и «Карусель». Входивший в состав «Голубой розы», он изобразил символ объединения на обложке каталога одноименной выставки 1907 года и был одной из самых ярких фигур среди художников этой группы. Изначально мотив карусели заинтересовал его как представление о русском празднике, веселье, гулянье, в дальнейшем он «вырастает в образ некой обобщающей силы — в символ вечного кружения жизни, шумной, красивой, казалось бы, веселой и беззаботной, но по сути таящей в себе чувство трагической предопределенности Судьбы. Сапуновская «Карусель» принадлежит к числу эпохальных явлений русской живописи символизма и предавангарда»10.

Для коллекции Коровин сумел отобрать произведения, способные останавливать внимание и завораживать причудливой декоративностью. Картины, изображающие ткани, натюрморты с драпировкой, орнаменты одежды нередко встречаются в его коллекции. Среди них «Натюрморт. Драгоценные ткани» А. Ф. Гауша, «Натюрморт с декоративной подушкой и цветами» В. И. Денисова, «Кафе» К. С. Петрова-Водкина, «Семья купца в XVII веке» А. П. Рябушкина, «Карнавал» К. А. Сомова, «Натюрморт (Фарфоровые фигурки и розы)» С. Ю. Судейкина. Декоративное начало в работах его коллекции часто преобладает над повествовательным, как, например, в гуаши Л. С. Бакста «Ливень», в которой развевающиеся ткани одежды убегающей от дождя девушки заполняют почти всю плоскость листа. Жемчужиной коллекции, бесспорно, можно считать еще одну работу этого художника — картину «Ужин», запечатлевшей жену А. Н. Бенуа.

Особое место в коллекции занимали эскизы декораций к театральным спектаклям, среди которых произведения Л. С. Бакста, Б. И. Анисфельда, Е. Е. Лансере, К. А. Коровина, создавших в своих работах удивительный и фантастический мир, а также иллюстрации к произведениям А. С. Пушкина «Медный всадник» (А. Н. Бенуа), «Сказка о царе Салтане» (И. Я. Билибина), «Золотой петушок» (С. В. Малютина). «Вообще театр в эпоху символизма оказался на магистральной линии развития живописи. В напряженной ситуации переходного времени в среде художественной интеллигенции складывалось особое театральное ощущение мира. Происходящее казалось спектак­лем, в который помимо их воли вовлечены все, а режиссером этого Спектакля-Жизни виделась многим Судьба, Рок»11. Таким образом, собирание коллекции стало ключом от волшебной двери в мир прекрасного, поиском гармонии и красоты в окружающей действительности. Хранившаяся в квартире Коровина, она являлась вдохновенной декорацией к вымышленному спектаклю, единственным героем которого был сам владелец.

Борис Григорьев, с которым Александр Коровин был дружен, хорошо представлен в его коллекции и рисунками — «Грифы», «Козлы», «В экипаже», «В парижском кафе», и живописными произведениями, среди которых лиричная работа «Мать», где автор изобразил жену, кормящую сына, и грандиозный, эксцентрический портрет В. Э. Мейерхольда, имеющий насыщенную цветовую гамму, внесший в коллекцию эмоциональность и выразительность.

В коллекцию ворвались и крестьянки в ярких красочных нарядах: «Две девки», «Пляшущая баба», «Верка» Ф. А. Малявина, ошеломляющие необычайно мощной стихией, буйством красок, красотой и удалью русской натуры. Также были приобретены работы Н. К. Рериха, среди которых эскиз картины «Сходятся старцы», переносящий нас в самую отдаленную эпоху истории русской земли и представляющий носителей опыта и муд­рости, собравшихся под ветвями заповедного дерева для обсуждения насущных дел и принятия важных решений, и картины «Славяне на Днепре», «Небесный бой» и «Иноземные гости» — «прекрасные образцы богатой, насыщенной яркими красками палитры Рериха, все более и более осознававшего себя, с годами, как колориста и композитора»12.

Наличие всех этих произведений в собрании подтверждает мысль о том, что Александр Коровин обладал исключительным чувством восприятия цвета и красочных сочетаний, что придало его коллекции живость, пронзительность и темперамент.

Открытость прозрениям, свежим чувствам и мыслям позволяло ему приобретать произведения тех художников, чье творчество еще не было широко известно. Разумеется, коллекционер мог легко ошибиться — собрать вещи, которые не выдержали бы испытание временем, однако он полностью доверялся своей интуиции и умел распознать подлинный талант. Так в собрании Коровина появляются произведения участников художественного объединения «Бубновый валет»: «Натюрморт с парчой» и «Натюрморт с лошадиным черепом» И. И. Машкова, «Беление холста» и тетраптих «Сбор плодов» Н. С. Гончаровой, несколько вещей М. Ф. Ларионова и Д. Д. Бурлюка, а также работы представителей неоакадемизма — «Скрипач» А. Е. Яковлева и «Обезьяны» В. И. Шухаева.

«Портрет Надежды Крэт» Н. И. Альтмана и «Портрет танцовщицы Е. Б. Анненковой» Ю. П. Анненкова попадают в коллекцию уже в последние годы ее составления и несут в себе заряд искусства авангарда, которое также вызывало интерес Александра Коровина, что характеризует его как человека современного, эволюционирующего, стремящегося к новому.

Такое разнообразие индивидуальностей и направлений в рамках одной художественной коллекции вовсе не отрицает ее внутреннего единства и характеризует не только личный вкус коллекционера, но и стиль эпохи.

Творческая энергия, разнообразие образов, тем, сюжетов, идей, заложенные в окружавших его произведениях искусства, явились мощной питательной средой, дали сильный толчок к пробуждению собственного художественного мышления и раскрыли его творческий потенциал. Работ Александра Коровина сохранилось мало, из них «На покое» (1911), «Летний пейзаж с садами» (1910-е) находятся в Русском музее, «Интерьер» в Омском областном музее изобразительных искусств им. М. А. Врубеля.

Александр Коровин был не просто собирателем, а «соучастником» художников, интуитивно проникая в существо художественного произведения. Точкой отсчета в его разностороннем собрании, наравне с эстетикой, всегда были утонченность, изысканность, подчеркнутая элитарность. Этот удивительный человек обладал тонким чутьем к появлению новаторских течений в искусстве, неподдельным художественным вкусом, что породило исключительную способность видения вечного и духовно-ценного в собираемых им работах.




1 Юбилейный альбом Поставщиков Двора Его Императорского Величества и Великокняжеских дворов. В память трехсотлетия царствования Дома Романовых 1613−1913 гг. — СПб., 1913. — С. 5.

2 Там же.

3 Воинов В. В. Ушедшие. А. А. Коровин // Среди коллекционеров. — 1922. — № 11−12. — С. 55.

4 О коллекции А. А. Коровина // ВА ГРМ. — Ф. ГРМ (I). — Оп. КПХО. — Ед. хр. 84. — С. 40.

5 Письмо П. В. Кузнецова, адресованное А. А. Коровину [до 1916] // ОР ГРМ. — Ф. 27. — Ед. хр. 100. — С. 18.

6 Кондаков С. Н. Художественное собрание А. А. Коровина // Столица и усадьба. — 1917. — № 80. — С. 5.

7 Лапшин В. П. Художественный рынок в России конца XIX — начала XX века // Вопросы искусствознания. — Вып. VIII (1/1996). — М., 1996. — С. 577.

8 Воинов В. В. Собрание А. А. Коровина // Аполлон. — 1917. — № 2−3. — С. 7.

9 Там же. — С. 12.

10 Гофман И. Стихии Николая Сапунова // Наше наследие. — 2004. — № 71. — С. 46.

11 Там же. — С. 42.

12 Воинов В. В. Собрание А. А. Коровина. — С. 13.