Ю. М. Смирнов. Город Муром по сметной росписи 1678-го и годовой смете 1685-го годов
* Материалы Ю. М. Смирнова публикуются в авторской редакции
ГОРОД МУРОМ ПО СМЕТНОЙ РОСПИСИ 1678-го И ГОДОВОЙ СМЕТЕ 1685-го ГОДОВ1
1 февраля 1678 года по указу царя и великого князя Федора Алексеевича и по грамоте из Пушкарского приказа «за приписью диака Феодора Леонтьева» муромским воеводой Семеном Ивановичем Беклемишевым была составлена «Книга городового дела г. Мурома за 1678 год»2. В документе подробнейшим образом описывалось устройство городского укрепления, какими силами оно было возведено, какие мастера, подрядчики и крестьяне каких деревень возводили конкретные объекты и сколько материала — вплоть до количества гвоздей — пошло на его строительство. Во многом благодаря именно этому описанию удалось сделать реконструкцию одного из муромских кремлей, которых за время существования города было несколько3.
Через полгода, 3 сентября 1678 года, а новый год в России тогда начинался 1 сентября, новым воеводой стольником Иваном Семеновичем Чаадаевым опять же «по государеву цареву и великого князя Феодора Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу и по наказу из Розряду за приписью дьяка Федора Шакловитова» учинена «муромская городовая сметная роспись прошлого 186-го году. А каков город и в нем городовые крепости и что пушек и пищалей, и свинцу, и всяких пушечных и хлебных запасов, и то писано именъно в сих тетратех»4. Такие росписи было предписано впредь отсылать в Разряд каждый год. В нашем же случае, если взглянуть на документ несколько под иным углом, по сути, была проведена инвентаризация, как это обычно бывает при передаче материальных ценностей от одного должностного лица к другому.
Если исключить гипотетическое воздействие на город, как сейчас принято говорить, «обстоятельств непреодолимой силы» — стихийных бедствий, пожаров, разорения от супостатов — каких-либо кардинальных перемен за прошедшие полгода не должно было произойти. «Ново город», рубленый в две стены «в сосновом боровом лесу», т. е. из хвойного леса, с расстоянием между стенами в две сажени, в окружности сохранил пятьсот тридцать две сажени. То, что нижние венцы дубовые, не указано. На стенах — три шестистенных воротных башни, две шестистенных наугольных глухих, девять четырехстенных тоже глухих и одна полубашня.
Длина потайного хода из прясла к воде по предыдущему документу 15 саж., здесь — чуть меньше, 13,75 саж. при той же ширине в 2 саж. Важное уточнение: тайник вел к колодцу глубиною полсажени, «а иные воды в городе и колодезя нет». Таким образом, на случай осады тайный колодец становился единственным источником воды для осажденных.
Внутри города рядом с приказной избой располагался дубовый зелейный погреб с каменным выходом и двумя железными дверями.
В арсенале хранились:
— десять железных пушек. Несмотря на то, что к ним имелось 1025 ядер, откалиброванных по кружалу — специальной принадлежности для определения максимально и минимально допустимых диаметров для снарядов, к стрельбе они были непригодны по причине обгорелости, изогнутости и отсутствия станков;
— восемь затинных пищалей (для ведения огня из-за крепостных стен) находились в таком же, что и пушки, состоянии; к пищалям имелось всего пять горелых замков;
- к тридцати железным мушкетным стволам замки были, но горелые и проржавевшие;
— хранились также тридцать три заржавленных карабинных ствола с замками;
— единственная пригодная к стрельбе небольшая железная пушечка не имела станка и колес.
Из пушечных запасов отмечено семь бочек пороха, общим весом с бочками, рогожами и ужищами (веревками) сто восемьдесят с четвертью пудов, т. е. почти три тонны. Особо обозначены шесть фунтов пороха и четыре фунта свинца, «что взято на прежнем воеводе на князь Афонасье Шехонском».
Для зарядов имелось 196 больших, средних и малых медных ядер, 57 железных, 5773 мелких и 8 пудов мушкетных пулек и усечек (нарезанных кусочков металла). 97,75 пудов свинца были отлиты в одиннадцать «свиней» (чушек, болванок).
Запас горючей серы с катками (бревнами для сбрасывания со стен), рогожами и ужищами составлял шесть с половиной пудов.
Не совсем ясно, что такое «железные рогатки» весом 35 гривенок, т. е. около 7 кг, хранившиеся в специальном кошеле. Возможно, это наконечники для заостренных жердей, ставившихся в качестве легких укреплений на валу крепости.
Здесь же хранились восемь железных кос, двадцать два клевца, «чем слюды искано», и семьсот тридцать два горелых и в слитках, видимо, оплавленных от пожара, бердыша.
Весь металл сохранялся как «стратегическое» сырье, и, возможно, для отчета в случае ревизии. Во-первых, это 10 фунтов меди от сгоревшей казенной хлебной меры. Далее следуют 26 комов железной руды, пуд ломаного ржавого железного лома, 240 изломанных железных оков, 21 пуд горелых пушечных станков и железа от городовых ворот и казенного амбара. Из этого числа выделено два пуда на кандалы людям, отправленным в ссылку в Сибирь.
Из съестных припасов после городского пожара у целовальников Ивашки Цыбузгина и Микитки Такжина оставалось почти 183 чети (т. е. немногим более 3,6 м2) горелых овсяных круп. После того, как 17 четей поели мыши и сгнило от пролома амбара, оставшиеся 165 четей с осьминою перешли под присмотр других целовальников — Ивашки Касаткина и Ивашки Мяздрикова. Образцы испорченной крупы отослали «к великому государю к Москве в Розряд». Каков был ответ — неизвестно.
На отчетный период в приказной избе никаких собранных неокладных денежных доходов не имелось. Те деньги, которые собирались с муромского посада и уезда по государевым грамотам из Стрелецкого, Ямского, Большого Прихода, Монастырского приказов, Костромских четей по писцовым, переписным и оброчным книгам, ежегодно отправлялись в означенные приказы.
В приказной избе числилось пять подьячих. По городу служили восемь пушкарей и семь стрельцов. Отставных дворян было шестеро. На осадных дворах обитало шестнадцать дворников и восемь их детей.
На посаде — четыреста тридцать один человек, а с ними 543 «их детей и братей и племянников и внучат и приимышев». У 144 ямщиков было 71 человек «детей и братей и внучат», а у 29 монастырских служек и бобылей — 19.
Всего налицо 1292 человека.
Следующая известная нам «Годовая смета города Мурома»5 составлена через семь лет — 20 ноября 1685 года «по указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцев и по наказу из Розряду за приписью диака Перфилья Оловеникова», адресованному воеводе Данилу Ивановичу Сытину. Задачи перед воеводой стояли прежние: указать, «а каков город и в нем городовые крепости и что пушек, и пищалей, и свинцу, пушечных и хлебных запасов и всяких жилецких людей».
Описание городового места осталось прежним. Строили город со 182 (1673) по 185 (1676) годы прежние воеводы Ми<>… Бахметев, Богдан Бибиков, Семен Беклемишев. Уточнено, что длина тайника измерялась по лестнице и что вода в тайнике свежая. А вот Базарная башня подверглась воздействию «обстоятельств непреодолимой силы»: «Изволением божиим в прошлом во 188-м году октября против 25-го числа в осмом часу ночи шатер бурею сломило по обламы… И та ныне башня стоит бес крышки и от дождя гниет. И о той башне к великим государем к Москве в Пушкарской приказ писано». Уточнено, что в башне имеется три моста, т. е. три бревенчатых этажных настила, «в ниском и в середнем и в верхнем рядех» двадцать четыре пушечных окна и сорок две пищальных бойницы. В Спасской башне со смотровой вышкой также три моста и такое же количество пушечных окон и бойниц, как и в третьей проезжей башне со стороны Оки. В глухих четырехугольных башнях по два моста, по двенадцать пушечных окон и по двадцать четыре пищальных. Две угловые шестиугольные башни имеют по два моста, шестнадцать пушечных и тридцать две пищальных бойницы. Для полубашни строители ограничились одним мостом, четырьмя пушечными и двенадцатью пищальными проемами. В сумме в башнях двести тридцать шесть окон для пушек и четыреста тридцать восемь для пищалей. В каждой городне стены в трех рядах по тринадцать бойниц, а по всей стене тысяча шестьсот шестьдесят восемь. Всего же по городу — по башням и по стенам — пушечного и пищального боя две тысячи триста сорок две бойницы. Никакого «медного и железного наряду» на них нет, равно как нет и вестовых колоколов.
Зелейный погреб у приказной избы обветшал, как, собственно, и сама приказная изба на подклете и с сенями, строенная при воеводе Иване Черткове. Из обозначенных в предыдущей смете припасов там сохранялись те же десять железных пушек с ядрами (калибр пушек не указан, но обозначена длина — «трех аршин с тремя вершки», т. е. около 2,25 м); восемь затинных пищалей.
Мушкетные и карабинные стволы и «небольшая железная пушечка» в описи не обозначены.
Пороху осталось пять пудов шесть фунтов брутто, остальной отправлен в Москву.
Количество ядер и мушкетных пулек, запас серы, железных кос, горелых бердышей неизменно. Клевцов стало на два меньше — 20 шт.
Чуть меньше половины оприходованного ранее свинца отправлено в «кромскую высылку», после чего числилось сорок семь пудов двадцать четыре фунта.
Железных рогаток стало на пять гривенок меньше — тридцать гривенок.
Из ранее учтенного металлического лома не числится только горелое железо из казенного амбара, а в целом лома стало на 8,25 пудов меньше — 12,75 пудов.
Новая позиция одна — «контарь (разновидность весов. — Ю. С.) старой вещей с гирею».
По-прежнему все эти годы хранился остаток гнилого ни к чему не годного «великих государей стрелецкого запаса овсяных горелых круп». Иных государевых житниц, амбаров, хлебных и соляных припасов в Муроме нет.
Воеводский двор с горницей, комнатой и повалушей на подклетях, соединенных сенями с чердаком, а также сушила, поварня, конюшня сохранялся в порядке.
Неокладных доходов в приказной избе не было, а на те, которые бывали из пошлинных и иных сборов, покупали в приказную избу бумагу, сальные свечи, дрова. Из них же выдавались средства на прогоны посыльным.
Окладные денежные доходы, собираемые с Мурома, посада и уезда по грамотам великих государей из Ямского, Стрелецкого и Большой Казны Приказов по переписным книгам, ежегодно отправляются в означенные приказы.
В приказной избе числятся 6 подьячих, причем с окладом служит только один человек. Трое — Василий Салтанов, Иван Кочюгов, Матвей И<>, — посажены еще указом государя Алексея Михайловича. Салтанов, «попов сын», в 1662 году заместил подьячего Микиту Протопопова, до которого был Иван Кочюгов. Денежный оклад ему установлен в 15 руб. и давать его велено из неокладных доходов, а поскольку «за приказными всякими росходы денег не оставается», давать ему нечего. Иван Кочюгов в 1672 году занял должность своего отца, тоже Ивана Кочюгова и окладом не верстан. Матвей И<>, сын дьячка, без оклада работает с 1673 года.
Григорий Бушуев в 1681 году по указу великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича занял место прежде служившего Игнатия Клепикова и тоже сидит без оклада.
По указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича с 1682 года на месте отставного подьячего Микиты Володимирова сидит попов сын Иван Салтанов, а на месте посадского тяглового человека Василия Синева по грамоте Приказа сыскных дел «татинными и разбойными делами» занимается его сын Федор Синев. Оба подьячих окладами не верстаны.
Сторожем в приказной избе был взятый из земской избы тяглый посадской человек Ивашка Бутыльцов; «подмоги ему дают из земской избы по шти рублев на год».
Нотариальными делами занимались площадные подьячие — вольные письменные дельцы, за которыми осуществлялся надзор правительственными органами. В Муроме их было 9 человек: Июда Ипполитов, Гарасим Тежелов, Сергей Федоров, Алексей Бронников из тягловых посадских людей, а также Иван Протодьяконов и Леонтей Григорьев. Имена еще как минимум троих утрачены.
Восемь пушкарей — Якушка Тарасов, Гришка Ворожейкин, Еуфимка Бушнев, Любимка Крюков, Китулка Опыхтин, Ивашка Григорьев, Гришка Микитин, Стенка Опыхтин — служили великим государям без хлебного и денежного жалованья, не имея ни земли, ни лугов.
На таких же условиях во главе с десятником был занято пятеро стрельцов: Терешка Сальников, Венедихтка Елин, Устимка Сажин, Федька Коноплянка, <>р Чюрилов.
Три человека городовых вор€отников — Тимошка Шаберднев, Митька Плохов, Ефимка Кочюгов — дежурили без жалованья у городских ворот, сменяясь понедельно. Днем у города караула не выставлялось, а ночью его охраняли посадские люди дозорами по пять человек.
В тюремных целовальниках числилось пять человек: четыре из уезда и один с посада.
Приставов и рассыльщиков в Муроме не было.
Внутри города, в кремле, на осадных дворах жило шестнадцать дворников и восемь их детей, а также сорок восемь монастырских служек, бобылей, их детей и внучат.
«И всего приказныя избы и площадных подьячих, и пушкарей, и стрельцов, и воротников, и тюремных целовальников, и посадцких людей, и бобылей, и дворников, и монастырских служек, и бобылей же 1072, опричь ямщиков». Число жителей, таким образом, приблизительно то же, что и по смете 1678 года, где без ямщиков и их семей было 1077 человек.
К этому времени прошло уже более ста тридцати лет со времени взятия Казани, после которого Муром был отнесен ко второй линии обороны6. Поэтому вооружению и боевому обеспечению муромской крепости уже не уделялось должного внимания.
1 «Сметную роспись города Мурома от 3 сентября 1678 года» и «Годовую смету города Мурома от 20 ноября 1685 года» разыскала в РГАДА Татьяна Александровна Лаптева, а после ее безвременной кончины ее соавтор по муромским штудиям Марина Александровна Казанкова любезно передала их мне, за что я крайне признателен.
2 Книга городового дела г. Мурома 1678 // НИОР РГБ. — Ф. 178 (Музейное). — № 1402. Опубликована: Смирнов Ю. М., Ценилов И. А., Горская А. А. Муромский кремль 1678 года: реконструкция. — Владимир, 2014. — С. 19−26.
3 Смирнов Ю. М., Сухова О. А. Муромский кремль: история, мифология, иконография // Пятые Яхонтовские чтения: Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Рязань, 14—17 октября 2008 года. — Рязань, 2010. — С. 219−234; Смирнов Ю. М., Баранов А. А. Реконструкция плана муромского кремля XVII века // Сообщения Муромского музея — 2010. — Владимир, 2011. — С. 5−28; Смирнов Ю. М., Баранов А. А. К вопросу о реконструкции муромского кремля первой половины XVII века // Рождественские чтения — XVIII: Российская провинция: история, традиции, современность. — Ковров, 2011. — С. 6−14; Смирнов Ю. М., Баранов А. А. К вопросу о реконструкции плана муромского кремля первой половины XVII века // Яхонтовские чтения. — Рязань, 2012; Смирнов Ю. М. Этапы реконструкции муромского кремля XVII века // Город средневековья и раннего Нового времени. Археология. История. — Тула, 2013. — С. 153−160; Смирнов Ю. М. Город Муром и его кремль // Русская старина. — 2013. — № 2 (8). — С. 80−90; Смирнов Ю. М. Город Муром и его кремль // Русская старина. — 2013. — № 2 (8). — С. 80−90. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: ejournal15.com/journals_n/1 406 979 926.pdf; Смирнов Ю. М., Ценилов И. А., Горская А. А. Указ. соч.; Смирнов Ю. М., Ценилов И. А., Горская А. А. Муромский кремль 1678 года: реконструкция. — Владимир, 2014 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: museum-murom.ru/assets/files/kremlin1678.pdf.
4 1678 сентября 3. Сметная роспись города Мурома // РГАДА. — Ф. 210. Разрядный приказ. — Оп. 8. — Вязка 7. — Д. 34. — Л. 1−8.
5 1675 ноября 20. Годовая смета города Мурома // РГАДА. — Ф. 210. Разрядный приказ. — Оп. 8. — Вязка 11. -Д. 80. — Л. 1−9.
6 Родословная Володимеровых // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете 1909 г. — М., 1909. — Кн. 2.