Т. А. Cекирова, К. Р. Киселева. И. С. Куликов как книжный иллюстратор рассказов А. М. Горького «Коновалов» и «Двадцать шесть и одна»
Имя талантливого живописца академика Ивана Семеновича Куликова (1875−1941) известно за пределами нашего края. Художник и сейчас очень востребован. Его полотна украшают не только столичные и провинциальные музеи, но и выставочные залы различных городов России. Наследие художника обширно, однако как книжный иллюстратор И. С. Куликов менее известен, различные аспекты его творчества по созданию книжных рисунков до сих пор остаются недостаточно изученными.
На сегодняшний день в список исследований о творчестве художника входят как статьи, так и монографии. Среди исследователей, обращавшихся к творчеству И. С. Куликова в разные годы, следует, прежде всего, назвать В. А. Фильберта1, П. П. Балакина2, Г. В. Хлебова3, ряд работ нижегородской исследовательницы С. М. Куликовой4. Признанным знатоком жизни и творчества художника является заслуженный архитектор РСФСР, акварелист, искусствовед Н. А. Беспалов, много сделавший для сохранения культурного наследия И. С. Куликова. Совместно с женой академика живописи Елизаветой Аркадьевной и его дочерью Татьяной Ивановной Н. А. Беспалов был организатором мемориального Дома-музея И. С. Куликова и его хранителем до закрытия в 2007 году. В 1990 г. Н. А. Беспалов написал монографическое исследование о творчестве Куликова, а в 2003 г. издал иллюстрированный альбом «Иван Куликов», в котором впервые введены в научный оборот многие произведения из коллекции семьи художника5. К настоящему времени в изучении и популяризации творчества художника И. С. Куликова много сделали работники Муромского историко-художественного музея (МИХМ) — О. А. Сухова6 и А. А. Сиротинская7, публиковавшие свои статьи в сборниках, периодических изданиях. В предложенных работах, тем не менее, не уделено достаточного внимания иллюстрациям И. С. Куликова.
Поэтому объектом исследования являются первые творческие опыты художника в области книжной иллюстрации и попытки освоить им этот жанр. Сюда относятся рисунки по произведениям А. М. Горького «Коновалов» и «Двадцать шесть и одна» в 1900—1903 гг., созданные во время учебы в Академии художеств в Петербурге. Они не опубликованы в печати, находятся в различных архивах и рассредоточены по разным фондам. Поэтому первоначальной задачей являлось установление архивных фондов, в которых хранятся рисунки, и поиск иллюстраций, находящихся в собрании разных музеев. Часть интересующих нас работ находятся в коллекции рисунков Муромского историко-художественного музея. В его фондах хранятся 28 альбомов с рисунками И. С. Куликова. К теме исследования относятся два альбома разных форматов. Их обложки из плотного картона, обтянуты льняной тканью бежевого цвета. Степень сохранности — средняя. На альбомах есть интересная и необходимая деталь — петелька для хранения карандаша. В большом альбоме 78 листов плотной бумаги; в другом, карманного формата, — 36 листов. (Ил. 1.) Редкий живописец обходился без подобных альбомов или походных папок. Они пригодны для рисования и, видимо, всегда находились под рукой. Листы блокнотов полностью заполнены набросками, зарисовками, скетчами с натуры. Видимо, автор делал скорые заготовки для последующей работы в мастерской. Каждый лист альбомов датирован, указан год (1900, 1901), иногда месяц и день, поставлен логотип «И. Куликов», поэтому подлинность рисунков не вызывает сомнений. Художники, как правило, не стремятся обнародовать собственную творческую «кухню». Однако привычка делать зарисовки превращает рабочие альбомы И. С. Куликова в «дневники», которые помогают погрузиться в атмосферу творчества, в рабочий процесс художника.
Местонахождение других рисунков художника — музей-квартира А. М. Горького Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН в Москве8. Здесь в фондах находится шесть иллюстраций; по запросу нам любезно были присланы копии четырех. Это уже готовые работы, представленные художником на просмотр издателю. Три рисунка (акварель, графика) (Ил. 2., Ил. 3., Ил. 4.) полосного типа, которые, видимо, должны были занимать целую страницу книжки. Все иллюстрации выполнены в единой технике и едином стиле рисования. Один рисунок (Ил. 5.) представляет собой обложку к книжке «Двадцать шесть и одна».
Следует отметить, что эпоха конца XIX — начала XX вв. — время расцвета книжного искусства, для которого характерна связь в книге художественного оформления с приемами ее полиграфического исполнения. Книга в полной мере становилась авторской, имя художника в отдельных случаях выносилось на обложку. Таким образом, облик книги определялся в то время не столько издателем, сколько художником и типографом.
В конце 1900 года произошла реорганизация одного из наиболее значительных прогрессивных издательств — товарищества «Знание». Его возглавили А. М. Горький и К. П. Пятницкий. Горький стал фактическим главой издательства, а Пятницкий принял на себя организационную и техническую часть работы. Именно тогда было задумано издание серии книг «Дешевая библиотека» для широких слоев населения. Книги предполагалось сопровождать рисунками в тексте и на обложке.
Тогда же писатель задумал новый проект. Предполагалось, что его иллюстрированные рассказы будут распространяться большим тиражом, в том числе и за границей. Чтобы удешевить производство, «Знание» запускало одновременно 10−15 книг. Если издание расходилось, печатали повторно, стремительно увеличивая тираж, но с обедненным иллюстративным материалом.
Следует отметить, что иллюстрировать произведения М. Горького начали уже на рубеже ХХ в. вскоре после опубликования «Очерков и рассказов», имевших большой успех. Первую иллюстрацию к рассказу «Зазубринка» (1899 г.) выполнил И. Е. Репин. По предварительной договоренности именно он должен был оформлять книги нового проекта9.
В богатом художественном наследии Репина есть иллюстрации к литературным произведениям. Известно более ста пятидесяти работ Репина на беллетристические темы, включая варианты и эскизы, сделанные на протяжении жизни. Интерес художника к литературе обусловлен, с одной стороны, огромной любовью к ней и тягой к широкому образованию, с другой, видимо, — желанием получить гонорар. Большое место в творчестве великого художника занимает создание иллюстраций к произведениям А. М. Горького, которого он хорошо знал.
Однако весной 1901 года И. Е. Репин интенсивно трудился над созданием грандиозного полотна «Заседание Государственного Совета». Объем работы был очень велик, и весной И. Е. Репин пригласил своих лучших учеников Б. Кустодиева и И. Куликова участвовать в создании картины. «В 1900-м году я уже оканчивал курс Академии и был выпущен на конкурс, чтобы работать над картиной «на звание художника»… мне пришлось оставить свою работу над дипломной картиной и приступить к работе с Ильей Ефимовичем Репиным. Конкурс был отложен на два года с сохранением стипендии и мастерской в Академии»10, — вспоминал Куликов. Закончив свою часть работы над «Заседанием Государственного совета», он вплотную занялся дипломом и осенью 1902 г. получил звание художника. Именно в это время 1900−1903 гг. И. С. Куликов пробует свои силы и как книжный иллюстратор.
В связи с огромной занятостью в работе над созданием эпохального многофигурного портрета Е. И. Репин отказался от участия в проекте иллюстрации и рекомендовал А. М. Горькому своих учеников Н. Ф. Петрова, Д. Ф. Богословского, С. А. Сорина, И. С. Куликова.
Куликов с большим желанием взялся за работу над иллюстрациями к рассказам «Коновалов» (1897) и «Двадцать шесть и одна» (1899). Видимо, выбор этих двух произведений не случаен. Содержание рассказов, основные образы, сюжетные ситуации, образ рассказчика сближают два произведения. Более того, эти произведения молодому художнику были близки и понятны.
В первых строках рассказа «Коновалов» читателю сообщается, что мещанин Коновалов, странствующий, босяк, родом из Мурома. К сожалению, мы не знаем о существовании обитателей ночлежных домов в городе, но один любопытный факт найден в официальных документах. Под надзор полиции в Муром ссылали «неблагонадежный и уголовный элемент». В 1912 году муромский городской голова И. П. Мяздриков на заседании уездной земской управы указал, «что в городе наблюдается хулиганство и безобразия со стороны проживающих в городе поднадзорных, просил о принятии против них каких-либо мер». Собрание мыслило глобально и постановило: «Возбудить ходатайство перед Правительством через губернское земское собрание, чтобы поднадзорных не рассылали по городам, как это делается теперь»11.
Такие подозрительные личности промышляли мелочной торговлей, бурлачеством и даже воровством. Неимущее население города кормилось в основном за счет сезонных заработков и подаяний. К числу развлечений беднейших обитателей можно отнести кулачные бои и пьянство. Видимо, на пристанях Качковых и Зворыкиных художник Куликов и встречал людей, подобных Коновалову.
Обращаясь к литературному повествованию художник иллюстрирует рассказы о босяках, не имеющих места жительства, перебивающихся случайными заработками в пекарне. Есть несколько рисунков с характерной подписью «Босяки» (Ил. 6.). Художник изображает их несколько раз в разных вариантах, каждый персонаж типичен для своего класса и рода занятий. Но даже эти небольшие вспомогательные эскизы показывают нам не опустившихся до самого дна элементов, и к отрицательным персонажам их отнести нельзя.
На рисунке (Ил. 7.) легко угадывается образ Коновалова, хотя подписи на листе нет. Изображение полностью соответствует художественному тексту: «Прислонясь плечом к косяку двери, стоял высокий, плечистый мужчина лет тридцати. По костюму это был типичный босяк, по лицу — настоящий славянин <> Светло-русые волосы на голове были спутаны, в них торчали щепочки, соломинки; все это было в его русой бороде, точно веером закрывавшей ему грудь. Продолговатое, бледное изнуренное лицо освещалось большими голубыми глазами, они смотрели ласково. Губы его, красивые, но немного бледные, тоже улыбались под русыми усами. Улыбка была такая, точно он хотел сказать виновато: Вот я какой… Не обессудьте»12. В рассказе сообщается, что главный герой был прекрасным пекарем, действительно талантливым в своем деле, но в силу одной особенной черты своего характера, — а именно меланхолии, чувства тоски, — он бросает все и уходит бродяжничать.
Известно, что весну 1901 г. художник провел в Муроме, и здесь он делал рисунки. В альбомах встречаются зарисовки, в которых прорабатываются позы, движения, облик персонажей и общие композиции иллюстраций. Характерно, что на одном из эскизов Куликов придает рассказчику Максиму, который повествует о встрече с Коноваловым, портретное сходство с самим писателем (Ил. 8.). Видимо, это имеет основание, потому что в рассказе можно найти много автобиографического. Среди старожилов Мурома до сих пор бытует легенда о кратковременной работе Алеши Пешкова в одной из городских пекарен, но в воспоминаниях писателя такой факт не найден, не сообщается и о пребывании Горького в Муроме. Тем не менее, в письме из Италии от 7 сентября 1927 года А. М. Горький рассказывал С. Н. Сергееву-Ценскому, что трудился он в муромской булочной, в которой его и побили работники13.
Интересно просмотреть рисунки к рассказу «Двадцать шесть и одна», где помимо пекарей-мужчин дан и женский образ. В эскизах (Ил. 9.) угадываются строения частного дома, женское лицо. Видимо, кто-то из близких позировал и для изображения Тани. Думается, что создать иллюстрации к этому рассказу было непросто. В произведении говорится о двадцати шести пекарях, но чувства, мысли, поведение которых подаются автором как мироощущение одного человека. И, если Коновалова отличает от многих других представителей его социального класса отношение к природе, женщинам, просвещению, способность к самоанализу, то в рассказе «Двадцать шесть и одна» показана безликость, ограниченность пекарей, отсутствие индивидуальности у каждого из них. Есть в тексте очень эмоциональные сцены, когда внутри каждого героя бушует буря. Предположительно, на одном из рисунков (Ил. 10.) ведется проработка темы именно к этим эпизодам: позы пекарей напряжены, все ожидают развязки последней сцены.
По рисункам Куликова понятно, что иллюстратору важно разбираться не только в графике, живописи, но и шрифтовом дизайне. Молодой художник много работает над привлекательной обложкой. Название книги должно быть читаемым, поэтому тщательно подбирается шрифт, цвет, соразмерность заголовка, рисунка. Сейчас существует способ, которым читаемость заголовка проверяют при помощи компьютерной графики, — уменьшить обложку до трех сантиметров по вертикали и посмотреть, читаются ли буквы. Есть множество способов исправить положение при помощи персонального компьютера, но Куликову приходилось все подбирать вручную, интуитивно, зарисовывая вновь и вновь…
А. М. Горький принимал живое участие в подготовке первых иллюстраций к ранним рассказам: встречался с художниками, участвовал в просмотре их работ и критиковал представленные рисунки с большой строгостью.
Над иллюстрациями художники работали в течение 1900−1903 гг., делали многочисленные варианты, этюды и наброски, что подтверждает переписка между издателем К. П. Пятницким, И. Е. Репиным, Д. Ф. Богословским и др.
После одного из предварительных просмотров присутствовавший на нем Д. Ф. Богословский, сообщил Куликову: «Он [Горький] просил вас, нельзя ли исполнять иллюстрации таким же мокрым способом (соусом) и растушевкой, как делали мы с Петровым, чтобы издание носило одинаковый тон; затем он попросил бы вас несколько более обрабатывать типы-лица действующих в иллюстрациях лиц»14.
Н. Г. Петухов, один из почитателей и коллекционеров произведений Куликова, в декабре 1901 года напоминал художнику: «Богословский был в редакции — там ждут ваших рисунков. А. М. Горький в Крыму. К нему поедут перед Рождеством и просят доставить рисунки, чтобы показать ему»15.
Репин не оставлял без внимания работы своих учеников и продолжал интересоваться ходом работы над иллюстрациями, помогал советами. В одном из писем Куликову (1901) Илья Ефимович писал: «Ваши иллюстрации к соч. Горького видел. Они мне очень понравились по своей художественности и натуральности. Взято просто, ясно, похоже с сочинениями. Чего бы я пожелал бы еще? Это, чтобы Вы подольше останавливались на самых главных фигурах и лицах. Можно было бы их более закончить, более определить и тогда у самых придирчивых зрителей иллюстрации вызвали бы только удовлетворение. Но, думаю, что уменьшенные до своей предназначенной величины, они значительно выигрывают»16.
Над иллюстрациями Куликов работал долго и упорно, несмотря на занятость по подготовке других работ, готовясь к выпускному конкурсу в Академии. Работа продолжалась почти три года. В марте 1902 г. в Крыму состоялся просмотр А. М. Горьким выполненных рисунков. В воспоминаниях А. Е. Богдановича сообщается об этой встрече: «Пятницкий привез с собой целую папку иллюстраций к приведениям А. М., заказанных фирмой «Знание». Их рассматривали и критиковали, а главным образом критиковал Пятницкий. Алексей Максимович выслушивал заключения и дополнял своими. В результате обсуждения иллюстрации были забракованы»17. В ноябре 1903 года К. П. Пятницкий, приглашая Куликова для встречи с Горьким, сообщает: «Алексей Максимович просит Вас зайти к нему: потолковать об иллюстрациях. Он ждет во вторник 8−9 часов вечера в моей квартире. Просит захватить рисунки»18.
К сожалению, работа молодых художников над исполнением и исправлением иллюстраций затянулась, о чем можно судить по переписке А. Ф. Богословского с И. С. Куликовым, хранящейся в рукописном отделе публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. В одном из писем, написанном в начале 1903 г., Богословский просит товарища приехать и поскорее сдать иллюстрации к рассказам, добавляя при этом: «Много крови испортили они»19.
В мае того же года Богословский передает товарищу просьбу издательства: «Поболее отрабатывать типы-лица действующих в иллюстрациях лиц»20. И только в сентябре 1903 г. К. П. Пятницкий сообщает Горькому: «Богословский доставил все рисунки к «Бывшим людям», «Челкашу», «Деду Архипу». Куликов передал иллюстрации к «Двадцать шесть и одна». Рисунки Петрова все кончены и сданы. Прислать рисунки в Нижний для окончательного просмотра или оставить здесь до вашего приезда?»21. К сожалению, в настоящее время нет материалов и о заключительном просмотре иллюстраций, но, видимо, они и в дальнейшем не получили положительной оценки. У самих художников, видимо, в результате долгой и малопродуктивной работы исчез творческий запал. К тому же в 1903—1905 гг. Куликов как пенсионер Академии художеств предпринял поездки в Италию и Францию; Д. Ф. Богословский в 1903 г. окончил Академию с отличием и изучал реставрацию масляной живописи в Мюнхене; С. А. Сорин быстро приобрел репутацию превосходного портретиста, имел множество заказов; Н. Ф. Петров в 1904 году выступил как член-учредитель «Нового общества художников» и, видимо, уже тогда занялся преподавательской работой. Все молодые художники впоследствии стали видными мастерами, известными в нашей стране и за рубежом.
А. М. Горький в начале 1906 года, в период реакции первой русской революции, покинул Россию, где его начали преследовать за политическую деятельность. Видимо, по мере углубления в собственное творчество, Горький утратил интерес к деятельности издательства «Знание», равно как и наши художники к оформлению его рассказов.
В небольшой книге Горького «Коновалов», вышедшей в издательстве «Знание» в 1906 г.22, рисунков не оказалось. Иллюстрированное издание так и не состоялось.
Создание иллюстраций — очень специфическая работа, требующая большой духовной нагрузки, особого видения литературного произведения и, конечно же, много затраченного времени. У Куликова, судя по тому, что он больше к иллюстрациям не обращался и не принимал участия в издательской деятельности, этого не получилось. В то же время он вспоминал об этом этапе своей творческой деятельности, о людях, с которыми его свела судьба, а множество этюдов, рисунков с натуры, небольшие сюжеты и беглые зарисовки на пожелтевших листочках — сегодня интереснейший материал для исследователя.
1 Фильберт В. А. Академик живописи И. С. Куликов. — Владимир, 1955.
2 Балакин П. П. Иван Семенович Куликов. 1875−1941. — Л, 196.
3 Хлебов Г. В. Жил академик в провинции… (И. С. Куликов в Муроме): популярный очерк // Материалы по истории Владимирской губернии. — Владимир, 2000. — Вып. 7.
4 Куликова С. М. Шесть рисунков И. С. Куликова в сборнике «Десятилетие ресторана «Вена»» // Петербургские чтения — 1997. — СПб., 1997. — С. 644−648; она же. Муромский художник И. С. Куликов // Нижегородский музей. — 2006. — № 7−8. — С. 15−27 и ряд других ее работ.
5 Беспалов Н. А. Дом-музей академика живописи И. С. Куликова. — Муром, 1971; он же. И. С. Куликов. — М., 1990; Беспалов Н. А. Иван Куликов. — М., 2003.
6 Сухова О. Иван Семенович Куликов // Личная история. — Владимир, 2015. — С. 21−26.
7 Сиротинская А. Художник из города Мурома // Антиквариат. — 2014. — № 3; она же. Художник из города Мурома // Новая провинция. — 2015. — 6 апр. (№ 14). Авторы благодарят сотрудников МИХМ Л. И. Глущенко, А. А. Сиротинскую, Ю. М. Смирнова, О. А. Сухову за предоставленные материалы фондов музея и консультации, а также научных сотрудников ИМЛИ, любезно предоставивших копии работ.
8 М. Горький в изобразительном искусстве. 1868−1968. Описание изобразительных материалов музея им. Горького. — М., 1969.
9 Сухова О. А. Указ. соч.
10 Сиротинская А. Художник из города Мурома // Новая провинция. — 2015. — 6 апр. (№ 14). — С. 10.
11 Отчет Муромской уездной земской управы о доходах уездного земства за 1912 год. — Муром, 1913. — С. 14.
12 Горький М. Коновалов // Горький М. Рассказы и повести. — М., 1988. — С. 74.
13 С. Н. Сергееву-Ценскому. 7 сентября 1927, Сорренто // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: home.sinn.ru/~gorky/TEXTS/LETTERS/867.htm.
14 Беспалов Н. А. И. С. Куликов. — М., 1990. — С. 30.
15 Там же. — С. 31.
16 Три письма И. Е. Репина / Публикация Э. Г. // Искусство и жизнь. — 1938. — № 9. — С. 42−43.
17 Богданович. Из жизни Алексея Максимовича Пешкова (Максима Горького). Воспоминания. Нижегородский период (1896−1904). — М., 1937. — С. 120.
18 Беспалов Н. А. И. С. Куликов. — М, 1990. — С. 32.
19 Д. Ф. Богословский И. С. Куликову. Начало января 1903 г. // Балакин П. И. Е. Репин и И. С. Куликов. — М., 1963. — № 7. — С. 66.
20 Д. Ф. Богословский И. С. Куликову. 5 мая 1903 г. // Там же.
21 А. М. Горький в изобразительном искусстве. — М., 1969. — С. 254.
22 Горький М. Коновалов. — СПб.: Изд. Товарищества «Знание». — 1906. — С. 68.