О. А. Долгушева. Семья нотариуса Сергея Русакова. (Судьбы людей в архивных документах)
Один из древнейших российских городов, Муром славится своими традициями. Потомки старинных фамилий внимательно относятся к своим корням, в чем немалая заслуга Муромского историко-художественного музея, в котором постоянно ведется научная работа по изучению известных родов города.
На протяжении столетий муромское купечество отличалось определенной закрытостью и традиционностью и играло главенствующую роль в жизни уездного города. Браки, как правило, совершались между родами, укрепляя таким образом связи и капитал. Однако в середине XIX века, особенно после отмены крепостного права в 1861 году, облик города начинает заметно меняться: появляется «новое купечество». В числе пришлых были семьи купца Егора Наумовича Зайцева (мой прапрапрадед, бывший крепостной деревни Старковой Касимовского уезда) и Ефима Михайловича Шестакова. Их дома в самом начале Московской улицы, под номерами 1 и 3. Продвинуться по социальной лестнице и утвердиться в новом положении оказалось доступнее в городе со старинными купеческими традициями: вложение накопленного капитала в экономику города, покупка недвижимости способствовали этой цели. Еще одним способом стало объединение с муромскими родами через браки.
Портреты купцов и купчих в Муромском историко-художественном музее неизменно привлекают внимание посетителей. Среди них есть и образы Русаковых Василия Михайловича и Федосьи Гавриловны. Жизнь и судьба Василия Михайловича известна муромским жителям: родом из мещан, он начал свою карьеру писцом в городском магистрате, его таланты и упорный труд позволили продвинуться, стать купцом 1 гильдии и потомственным почетным гражданином, а в 1888—1891 годах он был избран городским головой.
Но мой особый интерес вызывает семья его единственного сына, купца и известного нотариуса Сергея Васильевича Русакова. В конце 19 — начале 20 века на большинстве городских документов стояла его подпись: верющие письма, купчие и многие другие. Короткая жизнь: в возрасте 49 лет он умер от крупозного воспаления легких1.
В 1885 году, 11 января, муромский купеческий сын Сергей Васильевич Русаков, 22 лет, венчался с муромской купеческой дочерью Любовью Ефимовной Шестаковой, 19 лет.2 Именно в этот момент семья Русаковых пересеклась с моей. Дочь известного муромского купца Ефима Михайловича Шестакова и его жены Анны Дмитриевны приходилась двоюродной сестрой моей прабабушке, Вере Александровне: Анна Дмитриевна и мой прапрадед Александр Дмитриевич родом из Меленок, дети купца Дмитрия Гавриловича Рощина. После смерти Шестакова Анна Дмитриевна обратилась к брату с предложением переехать в Муром и помогать в ведении ее дел.
На схеме представлена эта связь, от Рощина Дмитрия Гавриловича, чей меленковский род изучен мною до начала XVIII века. А вот происхождение Шестакова Ефима Михайловича — предмет поисков на данный момент. До приезда в Муром он был купцом в Судогде, упомянут в 10 и 9 ревизиях этого города. (Ил. 1.)
Фотография, которую я нашла на интернет-аукционе и выкупила, приехала в мой московский дом из Мурома. Для меня долго оставались загадкою люди на ней. Кроме Анны Дмитриевны, сидящей в центре. И только недавно удалось атрибутировать почти всех. Вдова Шестакова со своими детьми и их семьями. Представляется, как приехали в гости к матери, решили запечатлеть встречу, оделись, вышли в заснеженный двор, пригласили фотографа… Вторая слева — Любовь Ефимовна Русакова, сзади стоит муж, Сергей Васильевич, о его должности нотариуса Владимирского окружного суда говорит форменная фуражка. (Ил. 2.)
Семья Шестаковых, безусловно, заслуживает отдельного исследования. Тема этой статьи — семья Русаковых. Итак, в 1885 году породнились семьи Шестаковых и Русаковых. Приданое, вероятно, было дано за дочерью достойное. В своем духовном завещании Ефим Шестаков поручал жене: »…дочерей же при выдаче их в замужество награждать равным приданом, какое было нами дано за дочерью нашею Любовию Ефимовною, — по мужу Русаковою».3 После венчания, с 1886 по 1895 год, на свет появилось шестеро детей, все они были крещены в церкви Вознесения: Елена, Анна, Василий, Феодосия, Георгий, Борис.4
Сергей Васильевич, будучи нотариусом Владимирского Окружного суда по г. Мурому, жалованья не получал и оставался муромским 2-й гильдии купцом. Свою карьеру он начал с должности нотариуса Владимирского Окружного суда по городу Киржачу в 1885 году, после окончания полного курса в Муромском реальном училище. Уже в следующем году он получает ту же должность в Муроме. Заслуги Сергея Русакова были отмечены орденом Св. Анны 3 степени, а также серебряной медалью в память Императора Александра III. В формулярном списке также указано, что Русаков владеет домом с землей в городе Муроме, и в Судогодском уезде ему принадлежит около 22 десятин земли при деревне Юромке5. Имение это не родовое, а приобретенное.
Об образовании Любови Ефимовны можно узнать из издания «Копия альбома агентов Московскаго Страхового от огня общества поднесеннаго Правлению 5 мая 1908»6. По данным этого издания, агент по Мурому Русакова окончила курс Муромской женской прогимназии, т. е. по сути, начальную школу. (Ил. 3.) Новое время диктовало новые правила. Чтобы достичь успеха, необходимо учиться. Все дети Сергея Васильевича и Любови Ефимовны получили хорошее образование: дочки учились в гимназиях, сыновья — в реальном училище. В Муромском историко-художественном музее хранятся письма семьи Русаковых, в которых дети делятся друг с другом и родителями своими переживаниями, событиями каждодневной жизни. Это очень интересный источник: он погружает в атмосферу того времени, начало XX века. С помощью писем удалось воссоздать многие обстоятельства.
Кроме этого, я использую в статье материалы Государственного архива Владимирской области (ГАВО), Центрального государственного архива Москвы (ЦГА Москвы), Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (ЦГИА СПБ, личное дело студента Георгия Русакова), музея школы № 16 (бывшего Муромского реального училища), Российского государственного архива экономики (РГАЭ, личное дело Н. М. Каратыгина), Государственного архива (ГА РФ, дело о пенсии Л. Е. Русаковой за погибшего сына), а также материалы личного архива Натальи Николаевны Каратыгиной и фотографии из архива семьи Первовых.
Возвращаясь к рассказу об образовании, начну со старшей дочери. Первой поступила в Муромскую женскую гимназию Елена Русакова. Спустя годы ее брат, Георгий, писал родственникам на обороте фотографии: «Снимок этот … сделан в квартире Салтыковых. У Лели была лучшая подруга — Маруся Салтыкова. Это она снята в белой кофточке. Дружба их оборвалась низко: из-за медали. Обе окончили гимназию с золотой медалью. Но сама-то медаль была одна. И вот на торжественном выпуске Начальница гимназии, Н. С. Буеракова, по кличке «Вобла» (суха и страшна), объявляет: «золотой медалью награждается ученица Русакова Елена». Леля выходит за получением медали, а «Вобла», после паузы, продолжает: «И ученица Салтыкова Мария. Салтыкова, получите медаль!..» От этой грубой бестактности Леля разрыдалась, произошел скандал, все взволновались. Я не знаю, как себя вела Маруся, но дружба оборвалась сразу и навсегда. Наверное, девочка торжествовала ничтожную победу над подругой, которую недолюбливала «Вобла» за вольный, боевой характер»7. (Ил. 4.) Возможно, Георгий Русаков преувеличил или не очень точно помнил произошедшее, по крайней мере, в письмах Елены уже после окончания гимназии упоминается Маруся Салтыкова, девушки продолжали общаться. После этой истории среднюю сестру Анюту перевели в Москву в частную гимназию Алелековой, ее же позже окончила и младшая дочь, Феодосия.
После окончания гимназии в 1903 году, в течение года Елена помогала с обучением своим братьям и сестрам, а в 1904 году подала документы на естественное отделение Высших женских курсов в Москве. Из-за отсутствия места в общежитии ей было отказано, и в течение года девушка работала в Нижнем Новгороде надзирательницей общежития учениц Мариинской женской гимназии. Об этом периоде она пишет в письме родителям и сестре Анюте: «Мне очень нравится мое новое дело, тем более, что мне дали аптеку. Девочки по большей части бедные, учатся на казенный счет. Между ними есть очень умные, развитые и симпатичные»8. Через год Елена все же поступила на курсы, но учеба ее была недолгой: летом 1906 года она вышла замуж за Муромского 2-й гильдии купца Максима Николаевича Каратыгина. Венчались в Москве, в церкви Св. Максима Блаженного на Варварке9, праздновали в Большой Московской гостинице. (Ил. 5.) Этот брак оказался роковым. В 1907 и 1908 годах родились сыновья, Николай и Алексей, а после третьих родов, в 1910 году, Елена умерла, всего в 24 года. Каратыгин женился вторично, но через три года он тоже умер, мальчики остались сиротами. Были назначены опекуны, ведь наследство осталось немалое. Но по сути их воспитывала бабушка, Любовь Ефимовна. (Ил. 6., Ил. 7.)
В 1938 году Николай Каратыгин писал в автобиографии: «Отец был мещанин, служил в б. Земской Управе, имел доход от собственности — леса; умер в 1913 году, мать умерла в 1910 г., воспитывался в Муроме после смерти отца у бабки, которая в наст. момент жива — получает персональную пенсию за разбившегося сына летчика с 1923 года. Проживает: Муром Горьк. обл., ул. Льва Толстого 29, Русакова Любовь Ефимовна»10. Николай Каратыгин окончил Ленинградский механический институт, женился на Екатерине Алексеевне Зворыкиной (дочери муромского же Зворыкина). Во время войны он оказался в Новосибирской области, в Белово с заводом № 842. В кратчайшие сроки завод грампластинок освоил производство радиоприемников для оснащения танков. Каратыгин работал главным инженером и был награжден Орденом Красной Звезды11. Его не стало в конце 1940-х годов. (Ил. 8.)
Алексей жил в Ленинграде.
Жизнь московских гимназисток текла своим чередом: Анюта и Феня (Феодосия) посылают друг другу рисунки платьев, выбирают шляпки и корсеты, лечат зубы и ходят по театрам. Анюта с восхищением в письме отцу описывает выступление Шаляпина в опере и чудный голос Неждановой в арии колокольчиков в «Лакмэ»12. В 1906 году Анна Русакова окончила гимназию, как и сестра, с золотой медалью, и получила звание домашней наставницы13. Через 2 года в Муроме она обвенчалась со студентом Технологического Института Александром Иувентиновичем Романовым, старше ее на 8 лет14. Родители помогали молодоженам, в письме Анюта пишет о присланных из дома 65 рублях15. В 1916 году у Романовых родился сын Игорь. Известно, что в 1928 году семья жила в Ленинграде в доме № 49 по проспекту Володарского (ныне Литейный проспект). Но в списках налогоплательщиков уже нет Александра Иувентиновича, и судьба его неизвестна. Анюта служила счетоводом в Остехбюро на Госпитальной улице, что отмечено в документе. Вместе с Анной и ее сыном Игорем жили и племянники, молодые Каратыгины, Николай и Алексей, оба — учащиеся механического техникума16. (Ил. 9., Ил. 10., Ил. 11.)
В музее школы № 16 г. Мурома сохранились удивительные документы, среди них — письмо Алексея Каратыгина Георгию Русакову, с описанием событий блокады, которую они переживали в Ленинграде все в той же квартире на проспекте Володарского17. Отношения тети и племянника были непростые. Алексей тяжело болел, голодал, но выжил. Анна Романова не пережила блокаду, ее имя есть в «Книге памяти блокадного Ленинграда». Дочь Русаковых умерла в марте 1942 года.
Игорь Романов, по информации с сайта «Память народа»18, майор, окончил ВАк связи им. Буденного. Награжден двумя орденами Красной Звезды, Орденом Отечественной войны II степени и медалью «За боевые заслуги». Женился и в 1945 году у него родился сын Петр. (Ил. 12.)
Меньше всего мне известно о судьбе Феодосии Русаковой. Как и сестра Анна, она окончила гимназию Алелековой в Москве, получила в 1908 году звание домашней наставницы, и продолжила обучение во 2 Московской зубоврачебной школе. В 1912 году Феодосия подает прошение в Императорский Московский Университет, с просьбой допустить ее к испытаниям на звание зубного врача, которое она успешно выдержала, в мае была утверждена в этом звании19. В ноябре 1913 года в Муроме, в семье Степановых Ивана Алексеевича и Федосьи Сергеевны родился сын Александр. Крестными были инженер-технолог Александр Иувентинович Романов и муромская купеческая вдова Анна Дмитриевна Шестакова20.
Итак, хорошее образование, полученное дочерями нотариуса Русакова, дало им возможность сделать хорошие партии, но судьбы Елены и Анны, к сожалению, окончились трагически. В отличие от сестер, мальчикам Русаковым не пришлось покидать родной Муром, чтобы получить среднее образование. Все они учились в Муромском реальном училище. Старший, Василий, отличался, видимо, как и сестра, вольным и боевым характером. Так, в 4 классе он получил тройку за поведение за выходки на уроках и гимнастике, что отмечено в «Копиях протоколов педагогического совета Муромского реального училища»21.
По окончании училища Василий выбирает военную стезю: поступает в Константиновское Артиллерийское училище, которое и окончил по первому разряду22. Службу свою он начинает с 11 конно-артиллерийской батареи, что не удивительно: его всегда отличала любовь к лошадям. Одно из писем матери наполнено болью и состраданием к лошади по кличке «Мата»: «Дорогая мама! Недавно только пришла Мата сюда, пробыв в дороге чуть ли не две недели. Она находится теперь в ужасном виде: не кормленая, сенное брюхо висит, не убранная, с опухшими ногами и в довершении всего еще с набитою спиною. Очевидно, твои прапорщики колотили ее безжалостно своими «мадам-сижу», не умея ездить. Лечиться и поправляться она должна не менее 3-х месяцев»23. В письме брату Борису он пишет о лошадях, которых он покупал для участия в жокейских скачках, а в школьном музее хранятся принадлежавшие Василию отчеты Скакового общества в Варшаве24.
Отчаянный характер, тяга к новому, блестящие знания не давали покоя старшему сыну Русаковых. В 1916 году он начинает думать о женитьбе и об изменениях в своей жизни. Он пишет матери: «Я думаю переходить в авиацию. Все равно от судьбы не уйдешь. Чему быть, тому не миновать»25. Неизвестно, женился ли он тогда — семья невесты была против, чем он откровенно делился с мамой. В 1917 году Василий поступил в Школу Авиации в Гатчине, и дальнейшая его судьба связана с этой полной опасности профессией. (Ил. 13.) В Государственном архиве РФ есть дело о назначении персональной пенсии матери погибшего летчика Русакова Василия Сергеевича и его племянника, Николаю и Алексею Каратыгиным. В нем изложены обстоятельства гибели этого отчаянного и отважного человека. «Т. Русаков состоял на службе в 4 Ремвоздухозаводе в г. Твери с 27 января 1922 г. до последнего времени и занимал должности: заведывающего производством и заведывающего техническим отделом. В этой должности Русаков производил тренировочные полеты на аппаратах всех систем и 1 мая с. г. в день пролетарского праздника, поднявшись с аэродрома на самолете системы «Ньюпор» тип 17 № 31, на высоту 200 метров, пошел вправо с боковым ветром, но, сделав крутой поворот с сильным креном, самолет перешел в штопор, из которого Русакову не удалось выйти в виду малой высоты, и самолет, сделав несколько витков, врезался в землю и Русаков разбился на смерть» 26.
В судьбе младшего сына, Бориса Русакова, много схожего с Василием. Братьев разделило 6 лет, и вероятно, что старший во многом был примером. По крайней мере, Борис также после реального училища поступил в военное, Тверское кавалерийское. В одном из писем Василий наставляет брата: «Советую тебе в Училище заниматься не столько ездой и строем, сколько науками, дабы кончить обязательно по I разряду»27. Борис выполнил завет брата: в 1916 году окончил училище по первому разряду, о чем свидетельствует его послужной список. Он хранится в музее школы № 1628. Борис Русаков поступил служить в 17 Черниговский кавалерийский полк и сразу оказался в действующей армии. О его храбрости свидетельствуют награды: Ордена св. Анны 4 ст. с надписью за храбрость, Св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом, Св. Анны 3 ст. с мечами и бантом, Св. Станислава 2 ст. с мечами, Св. Анны 2 степени с мечами. В 1915 году Борис Русаков был уже произведен в Штабс-Ротмистры. (Ил. 14.) Дальнейшая судьба младшего сына Русаковых неизвестна. Он участвовал в антисоветском восстании 8—9 июля в Муроме, скрылся, заочно был объявлен врагом народа и приговорен к расстрелу.
После революции из некогда большой и дружной семьи в Муроме остались только Любовь Ефимовна Русакова и сын Георгий. Именно он и стал связующим звеном для оставшихся родственников. (Ил. 15) Георгия по-разному называли в семье: Егором, а в поздних письмах он подписывался «дядя Юра». С юности он тяготел к искусству, с удовольствием играл в домашнем театре, писал, вел дневники. Как и братья, окончил Муромское реальное училище и в 1910 году поступил на экономическое отделение Санкт-Петербургского политехнического института29. В 1912 году он просит выдать ему документы и метрическое свидетельство в связи с необходимостью оформления духовного завещания скончавшегося отца. В 1915 году Георгий подал заявление в Муромское по делам о воинской повинности Присутствие с просьбой о призыве его с текущим набором. Неизвестно, служил ли он в армии, вероятно, что нет. Но в любом случае, в 1917 году он забрал документы, не окончив института.
В школьном музее хранятся принадлежавшие Русакову черновики к занятиям театрального кружка, учебники, а также работа, датированная ноябрем 1933 года, студента 1 года обучения театрального факультета ЗУИ на актуальную тему «Классовая природа трудовых отношений и трудового права в капиталистических странах и СССР». Долгие годы Георгий Сергеевич оставался единственной опорой для своей матери. Подтверждение мы находим в письмах Любови Ефимовны. Они сохранились в деле ГА РФ. «Всю заботу обо мне принял на себя мой второй сын, Георгий Сергеевич Русаков, деливший со мной весь свой непрочный заработок провинциального артиста, ухаживавший за мной во время болезней и покоивший меня в ущерб своей личной жизни», пишет она в 1944 году. В этом деле есть ее фотография. На нас смотрят глаза человека, не сломленного трудностями, несмотря на возраст и печальные события. Любови Ефимовны не стало в 1946 году. (Ил. 16) Именно дяде Юре, в Муром, писали родственники, а он отвечал, передавал весточки, присылал фотографии, рассказывал о новостях. На одной из таких фотографий запечатлен и он сам. На обороте — записка Екатерине Алексеевне Зворыкиной, жене Николая Каратыгина: «Позвольте познакомить Вас с Вашими двоюродными (по Коле) Игорем Александровичем, Валентиной Николаевной и Петром Романовыми, такими же родными нам и хорошими, как и Вы с Лелей и Наташей. Любящие Вас дядя Юра и тетя Леля Русаковы. Г. Муром, июнь 1956 г.»30. (Ил. 12.)
Кто знает, как сложилась бы судьба Русаковых, не вмешайся в их жизнь события 1917 года. Я восстановила эти истории по архивным документам и фотографиям и письмам из личных архивов. За кадром остались отношения, любовь, драмы — мне удалось только прикоснуться к ним. Но уверена, что каждое незабытое имя внесет вклад в общую историю Мурома.
1 ГАВО. — Ф. 590. — Оп. 29. -Д. 34. — Л. 86 об., 87. Метрические книги церкви Вознесения, 1912 год.
2 ГАВО.- Ф. 590. — Оп. 29. — Д. 30. — Л. 204 об., 205. Метрические книги церкви Вознесения, 1885 год.
3 ГАВО. — Ф. — 551. — Оп. 1. — Д. 985. — Л. 107. Об учреждении опеки над имением и малолетними детьми после умершей мещанской жены Авдотьи Ефимовны Дегтяревой.
4 ГАВО. — Ф. 590. — Оп. 29. — Д. 30. — Лл. 232 об., 233 (Елена), лл. 279 об., 280 (Анна), ГАВО ф. 590 оп. 29 д. 31, лл. .5 об., 6 (Василий), лл. 45 об., 46 (Феодосия), лл. 146 об., 147 (Георгий), лл. 283 об., 284 (Борис). Метрические книги церкви Вознесения.
Церковь Вознесения 1879−1888.
5 ЦГА Москвы. — Ф. 459. - Оп. 10. — Д. 16 491. Формулярный список. Лл. 58, 58 об., 59.
6 Московское страховое от огня общество. Копия альбома агентов Московскаго Страхового от огня общества, поднесенного Правлению 5 мая 1908, 1858−1908. 50: В. А. Эшлиману. — Москва: Тип.-лит. С. и Е. Соколовых, 1908. — 14, [2] с., [29] л. портр.: портр.; 35 см.
7 Фотография из личного архива Каратыгиной Натальи Николаевны.
8 МИХМ. М-13 542−53 Письмо Л. Е. Русаковой (в конверте) от дочери Лели.
9 ЦГАМ. — Ф. 2123. — Оп. 2. — Д. 20. — Л. 260 об., 261, Метрические книги Китайского сорока, 1906 год.
10 РГАЭ. — Ф. 7995. — Оп. 2. — Д. 223.
12 МИХМ. М-13 542−64. Письмо С. В. Русакову от дочери Анны.
13 ЦГА Москвы. — Ф. — 459. — Оп. — 10. — Д. 19 982. О выдаче свидетельств на звание домашних учительниц и домашних наставниц выпускницам частной женской гимназии Алелековой в Москве.
Примечание автора статьи: По окончании 7 классов гимназии (поступали в гимназию, как правило, в возрасте 9−12 лет), получали звание домашних учительниц. Чтобы получить свидетельство на звание домашней наставницы, необходимо было окончить дополнительный 8 класс.
14 ГАВО. — Ф. 590. — Оп. 29. — Д. 33. — Л. 200 об., 201. Метрические книги церкви Вознесения Мурома 1908 год.
15 МИХМ. М-13 542−63. Письмо Русакову от дочери Анны из СПб. 1909 г.
16 ЦГА Санкт-Петербурга. — Ф. 1963. — Оп. 180. — Д. 2941. — Лл. 5 об., 6.
17 МБОУ средняя общеобразовательная школа № 16 округа Муром Владимирской области (МБОУ СОШ № 16). Школьный музей. № 1347.
19 ЦГА Москвы. — Ф. 418. — Оп. 90. — Д. 113.
20 ГАВО. Ф. — 590. — Оп.29. — Д. 34. — Л. 109 об., 110. Метрические книги церкви Вознесения 1910−1918 гг.
21 ЦГА Москвы. - Ф. 459. — Оп. 3. — Д. 4058. Копии протоколов педагогического совета Муромского реального училища.
22 РГВИА. — Ф. 409. — Оп. 2. -Д. 22 463. П/с 311 365. Полный послужной список подпоручика11 конно-артиллерийской батареи Русакова, составлен 6 августа 1910 года.
23 МИХМ. М-13 542−51. Два письма в одном конверте Русаковым от сына.
24 МБОУ СОШ № 16. Школьный музей. № 1342.
25 МИХМ. М-13 542−51. Два письма в одном конверте Русаковым от сына.
26 ГА РФ. — Ф. А-539. — Оп. 3. — Д. 1930.
27 МИХМ. М-13 542−28. Письмо Русакова из Варшавы.
28 МБОУ СОШ № 16. Школьный музей. № 1340.
29 ЦГИА Санкт-Петербурга. — Ф. 478. — Оп. 3. — Д. 5790.
30 Из личного архива Каратыгиной Натальи Николаевны.