Сухова О. А. Икона Богоматерь Неопалимая Купина первой трети XVII века в собрании Муромского музея

«Купина Моисея» — горящий, но не сгорающий куст, в котором Бог явился библейскому пророку на Синае — один из древних символов Богоматери. Уже Ефрем Сирин (306−373) сравнивал ее с ветхозаветной купиной: «Как некогда терновый куст на горе Хорив вмещал в пламени самого Бога, так Мария вмещала Христа в своем девственном чреве»¹. Однако в искусстве эта «ассоциация» обрела «изобразительную формулу» только в XII веке. В Византии и на Руси с XIV столетия в ней стал господствовать образ Богоматери Воплощения (Знамения) на фоне пламенеющего куста. «Новую» русскую икону Неопалимой Купины «сочинили» в середине XVI в., составив богородичный образ из множества элементов, связанных общей идеей прославления Девы Марии. При его формировании произошла замена центрального изображения Богоматери Знамения на тип Одигитрии². В начале XX века исследователь этой иконографии Л. Д. Воронцова отметила, что ветхозаветный прообраз выработался «в целую поэму, какою теперь является икона «Неопалимая Купина»»³. Помимо религиозно-догматической символики, в ней отразились представления людей Древней Руси о Вселенной, во многом перекликающиеся со славянской мифологией и народной космогонией. Сложную композицию образа Неопалимой Купины уже в XIX в. нелегко было разгадать даже образованным представителям духовенства. Митрополит Филарет (1817−1867), например, считал, что необходимо «тщательное разыскания о истинном происхождении сей иконы», в самом составе которой «представляется много неудоборешимого»⁴. Расшифровке образно-богословского замысла иконографии «Неопалимой Купины», к которой относится и икона Муромского музея, посвящен целый ряд работ дореволюционных авторов⁵. Современные исследователи подробно рассматривали «Неопалимую Купину» как интерпретацию «мистико-дидактической» иконы (­Ж.‑П. Дешлер) и анализировали ее символику (Д. С. Головкова)⁶.

Икона «Неопалимая Купина» из муромского собрания (135,5×97×3,3 см) в инвентаре 1930-х гг. была учтена без обозначения источника поступления (из какой церкви), но с датировкой: «Живопись 17 в.»⁷. Когда реставратор М. В. Наумова провела пробное раскрытие этой иконы (1994), то были предположения, что авторский слой может относиться к XVI в., что позже не подтвердилось (ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря, 1993−2012). После реставрации «Неопалимая Купина» экспонировалась на выставке Муромского музея «Иконы Мурома. Открытия» (2012) и затем вошла в экспозицию «Сокровища древнего Мурома» (2013) с предварительной датировкой — «первая треть XVII в.». Этому малоизвестному памятнику был посвящен наш доклад на конференции «Болотцевские чтения» (2017)⁸, расширенным вариантом которой является настоящая публикация.

Щит иконы состоит из двух досок с двумя врезными встречными шпонками и тремя «ласточками» (нижняя утрачена); с лицевой стороны икона имеет ковчег. Как следует из текста реставрационного паспорта, авторская живопись была под потемневшей неровно лежащей олифой и записями. Она «поновлялась первый раз по снятой олифе, позднее — поверх частичной перелевкаски и без снятия олифы два раза». В среднике авторский фон был золотым (сохранился частично); в дальнейшем был удален и покрыт «двойником»» (при реставрации утраты восполнены твореным золотом). Надписи на фоне (яркая киноварь) сохранились фрагментарно. «Повторное укрепление проводилось после удаления записей и перелевкаски, под которыми были обнаружены загнутые гвозди, удерживающие левкас и паволоку, сдвинутую в складки». На личном письме «удалялись те же слои записей и перегрунтовок, последняя тонкая пропись оставлялась на утратах»⁹. По словам М. В. Наумовой, авторская живопись на лике Богоматери имеет значительные утраты, в отличие от лика Младенца, хорошо сохранившегося¹⁰.

В композиции муромской иконы первой трети XVII века присутствуют все основные компоненты иконографии Неопалимой Купины, возникшей в середине XVI столетия — «сразу в сложившемся виде»¹¹. Главное в концепции данного изображения — по возможности полнее и нагляднее представить связь Ветхого и Нового заветов как исполнения пророчества о воплощении Бога через Деву. Богоматерь с Младенцем показаны на фоне звезды из двух перекрещенных ромбов. Такая форма ореола появилась еще в первые века христианства (обрамление монограммы Христа IV в.). Позже получила распространение в византийской иконографии при изображении Христа и Богоматери, образ которой, заключенный в восьмиконечную «звезду», часто встречается на артосных панагиях и крестах, попадавших на Русь. Данная форма подчеркивает, что Дева Мария послужила тайне Боговоплощения. Звезда из ромбов ассоциируется с событиями Рождества Христова и словами пророка Валаама о звезде, «восходящей от Иакова» (Числ. 24−17).

Внешний ромб символизирует пламя купины и на публи­куемой иконе он яркого киноварного тона. По его углам расположены символы евангелистов. Его форма, цвет и изображения на нем, очевидно, прямо заимствованы из композиции «Спас в силах», где он обозначает «вселенную с четырьмя сторонами света, исполненную огня Святого Духа, на которую распространяется власть Бога и учение Христа»¹². Внутренний четырехугольник, условно представляющий саму купину — терновый куст, на нашей иконе окрашен в оливковый тон. На его фоне и в разноцветных лепестках между лучами звезды проступают контуры «бесплотных сил» в виде ангелов, которые держат в руках различные атрибуты, символизирующие природные явления. В качестве некоторых из них представлены обнаженные крылатые человечки — духи стихий. По углам средника на золотом фоне показаны ветхозаветные пророчества о Богоматери — сцены с видениями пророков Моисея, Иезекииля и праотца Иакова, а также сюжет с праотцом Иессеем. На иконе множество надписей вязью и скорописью разной сохранности. Колорит яркий, многоцветный, краски отличаются особой плотностью.

Ранее считалось, что эта икона (единственная в нашем музее храмовая данной иконографии) происходит из Троицкого монастыря (до 1642−1643 гг. — церкви)¹³, что не подтверждается сохранившимися источниками первой четверти XVII — начала XX в. В «Сотной с писцовых книг г. Мурома 1623/24 г.» и «Писцовой книге г. Мурома 1636/37 г. такие иконы не значатся в Троицкой церкви¹⁴. В Благовещенском монастыре в 1623/24 г. числился один подобный образ; в 1636/37 г. — два, и оба «на празелени», а не на золоте, как рассматриваемый нами¹⁵. Икона данной иконографии «на золоте» тогда же была в Успенской церкви, но по описи конца XIX в. ее уже там нет¹⁶. Зато икона Неопалимой Купины «на золоте» указана во всех описаниях собора Спасского монастыря (1623/24, 1636/37, 1763, 1853, 1904, 1906, 1913). В двух первых из них она 6-я из 10-ти икон местного ряда: «Да образ пречистые ж Богородицы неопалимые купины, на золоте»¹⁷. В Описи Спасского монастыря 1763 г. «Неопалимая Купина» учтена 6-й из 8-ми местных икон: «Образ Неопалимыя Купины писан краски венец (?) серебряной»¹⁸. Был 2-м слева от Царских врат, меж иконами Смоленской Богоматери и «Что Тя наречем»¹⁹. Спустя 90 лет (по описи 1853 г.) «Купина» среди тех же 8-ми икон: «Образ Неопалимыя Купины, на нем и на предстоящих имеется тридцать венцов медных, посребреных, риза на Богоматери шита по красному бархату золотом; убрус низан средним и мелким жемчугом, с половинчатыми зернами и запонками в серебряных гнездах»²⁰. В 1904 году «Неопалимая Купина» — 4-я из 7-ми «древних» икон Преображенского храма и стоит в местном ярусе иконостаса из 5-ти икон. В прежнее описание внесены датировка и размер: «Высота образа один ар. четырнадцать с половиной верш., ширина полтора арш. (134,8×106,5 см — О. С.), доска деревянная гладкая. Фон темно-ореховый. XVII» (то же описание этой иконы и у В. В. Косаткина (1906); упоминает ее и Н. Н. Ушаков в 1913 г.)²¹.

В музей в 1930-е годы попадает икона Неопалимой Купины, которая учтена не только с той же датировкой, но и с таким же размером, что были указаны в описи Спасского монастыря 1904 г. (высота 135 см; в описи 1904 г. 1 арш., 14,5 верш. — т. е. ок. 134,8 см). В инвентаре музея запись: ««Неопалимая Купина»» — в середине, в звезде, поясное изображение «Богородицы» с младенцем на левой руке. В частях пересекающейся звезды и по краям иконы различные изображения из жизни «святых». Вверху надпись: слева — «Моисей видя купину огнем горящу, но несгораему"'; справа — «Иона видя цвет от негоже Христос прозябе». Внизу так же надпись: слева — «Иезекииль видя дверь из нея же проиде токмо един Бог», справа — «Иаков видя лествицу утвержденна на земли, ея же глава досязаше до небес». Дека с выемкой. Живопись 17 в.»²². Двадцать лет назад нами было отмечено, что «пока неясна» судьба пяти икон (в т. ч. «Купины») из местного ряда иконостаса Преображенского собора Спасского монастыря²³. После реставрации публикуемой иконы, имевшей несколько слоев записей, стало очевидно, что это именно тот самый образ из Преображенского иконостаса, где он находился не менее трехсот лет. Факт пребывания его именно там подтверждается и при сопоставлении описаний храмового убранства Спасского монастыря в документальных источниках и дореволюционной литературе.

Образно-дидактический и символический аспекты московской иконографии «Неопалимой Купины» анализировались рядом авторов, как и история ее возникновения²⁴. Подробное толкование всех этих смыслов не входит в задачу данной статьи, мы их касаемся лишь для уточнения особенностей изображения и характера надписей на нашей иконе. Д. С. Головкова в своей статье привлекла клеймо с иконы Дионисия Гринкова 1567−1568 гг. (ВГМЗ) — первое датированное изображение этой иконографии, и десять икон «Неопалимой Купины»: из Ростова (ГМЗРК — далее «ростовская») и Ферапонтова (КБМЗ — «ферапонтовская»); Москвы (ГТГ — «апухтинская»), Нижнего Новгорода (НГХМ — «нижегородская»); из собрания С. П. Рябушинского (ГТГ — «рябушинская»); монастырей Новодевичьего (ГИМ — «новодевичья»), Соловецкого (МГОМЗ — «коломенская»), Кирилло-Белозерского (КБМЗ — «кирилловская»); из собр. Н. С. Голованова (ГТГ — «головановская») середины — второй половины XVI в.²⁵ Почти все они имеют строгую форму центрального ромба и «жесткую» живописную раму с «привязанными» к ней ветхозаветными сценами. К этой «геометрии» близка «Неопалимая Купина» из Саратова второй половины XVI в. (СГХМ — «саратовская»)²⁶. На «коломенской» изменена форма «звезды», но пророческие сюжеты остались на раме. На «новодевичьей» они в углах средника (как на иконах XVII в.). Д. Головкова завершает перечень иконой Н. Г. Строганова 1604−1605 гг. из церкви села Кишерть Пермской области (ЕМИИ — «строгановская»)²⁷.

Как нам представляется, вслед за этим образом можно выстроить ряд икон «Неопалимой купины» XVII в., менее известных, чем уже перечисленные произведения XVI в., и вписать рассматриваемую муромскую икону в этот ряд. К типу «строгановской» (144×111×3,6 см) мы относим публикуемую муромскую икону первой трети XVII в. (135,5×97×33 см) и «Неопалимую Купину» середины XVII в. из Богородицкой церкви во Владимире (ВСМЗ — «владимирская»; 153×112 см)²⁸. С ними соотносим икону «Неопалимой Купины» первой половины XVII в. Эрмитажа (ГЭ — «эрмитажная»; 133×100 см)²⁹. Развитие «строгановской иконографии» видно на иконе из Макарьева монастыря в Калязине третьей четверти XVII в. (ЦМиАР — «калязинская»)³⁰. Близкий вариант «Купины» и на двухсторонней иконке 1598 г.(?) из музея Уолтерса (Балтимор, США — «балтиморская»; 24,5×19 см)³¹, и на иконе первой четверти XVIII в. из собрания В. Бондаренко («бондаренковская 1-я»; 112×91 см)³². Рассматривая более подробно публикуемый образ муромской Неопалимой Купины, мы привлекаем все названные иконы XVI — начала XVIII в.

На верхнем поле нашей иконы вязь золотом: «НЕѠПАЛIМАЯ КУПИНА». В центре звезды из двух ромбов (оливкового и яркого киноварного) с вогнутыми сторонами поясное изображение Богоматери с Младенцем Христом на левой руке («МР ФУ»; «ХС»). Он с благословляющей десницей и свернутым свитком в левой руке. Правая ножка приподнята и согнута в колене, пяточка вывернута наружу. На всех иконах «Купины» XVI-XVII в. (кроме «апухтинской») такая же демонстрация пяты Спасителя (как на иконах типа «Грузинской», «Тихвинской»). И. Бенчев, размышляя об иконологии последней, справедливо задается вопросом: «Не предназначалась ли пята Младенца местом лобызания иконы Тихвинской Богоматери? Кажется, этот элемент почитания иконы присутствует здесь более, чем умозрительная ­семантика»³³.

Хитон Христа на рассматриваемом образе белый с драгоценным оплечьем и золотой перевязью; красноватый гиматий с ассистом окутывает низ фигуры. Лик Божией Матери повернут в сторону от Него и склонен к правому плечу, тогда как Он обращен к Ней. Такое их положение типично для этой иконографии (исключение — «кирилловская»). Дева Мария на муромской иконе облачена в мафорий красноватого тона с рисунком в виде легких белильных облачков. На Ее плечах и челе в кругах огнезрачные ангельские (?) лики с надписями: «д… ржества два»; «…по рожеству два»; «…роже…», восходящие к формуле Приснодевства Богородицы, выраженной И. Дамаскином в гомилии из Слова 2-го на праздник Успения Богоматери: «Ведь всякая дева, рождая, нарушает девство. Она же и до рождества, и в рождестве, и после рождества пребывает девой»³⁴. Тип изображения Богоматери на нашей иконе представляет вариант, где ее мафорий одновременно и огненный, и облачный. По Головковой «в основе такой трактовки лежат события Исхода, когда Господь шел перед народом израильским днем в столпе облачном и ночью в огненном (Исх. 13−21; см. также Пс. 77:14; Пс. 104:39 и др.). В текстах служб Деву Марию называют «огненным столпом, наставляющим сущих во тьме» (Акафист Богородице, икос 6; 9 песнь канона Субботы Акафиста)»³⁵. Иконы с огненно-облачным мафорием Богоматери открывает «кирилловская» середины — второй половины XVI в. (и «балтиморская»). Продолжают произведения начала — середины XVII в.: «строгановская», «муромская», «владимирская»; «калязинская» и «эрмитажная» второй половины XVII в.(?); замыкает «бондаренковская 1-я» первой четверти XVIII в.

Правой рукой на публикуемой иконе Дева Мария придерживает символические атрибуты — лестницу и гору или камень (?), изображенные на фоне скалы. На ней утвержден град, в нем образ Христа (оплечный) с крестчатым нимбом. Рядом (слева от зрителя) — в круге в три четверти лик кудрявого «молодого царя» с надписью: «Бгъ из боко тв… проиде» (для сравнения — на «строгановской»: «Богъ из боку Твоею проїде»); восходит к Ирмосу 9-й песни Канона Преображения Господня: «Рождество Твое нетленно явися: «Бог из боку Твоею пройде, яко плотоносец явися на земли, и с человеки поживе»»³⁶. Набор атрибутов почти одинаков на иконах «балтиморской», «муромской», «эрмитажной», «калязинской». В отличие от ряда икон XVI и рубежа XVI-XVII вв. («ростовской», «ферапонтовской», «нижегородской», «головановской»), где десница Богоматери касается ножки Христа, здесь она придерживает «символы», не задевая Младенца (похоже показано на «апухтинской» и «рябушинской»). Наиболее близка в этом к публикуемой «строгановская» икона (за исключением некоторых нюансов).

страница 1 из 11 Вперед →