Виртуальная выставка «Памяти художника О. Г. Измайлова (1940−2016)»

Орджоникидзе Измайлов родился 20 октября 1940 года в Махачкале. В 1965 году окончил Абрамцевское художественно-промышленное училище и по направлению на работу приехал в Муром. Орджоникидзе Измаилов член Союза художников с 1975 года. С 1992 года Измаилов жил и работал во Владимире. Кроме живописи занимался мозаикой, керамикой, реставрацией икон, художественной обработкой металла.

На виртуальной выставке можно увидеть около двадцати живописных работ разных лет из собрания музея и личных коллекций. Все эти работы самобытны, изысканна многоцветная палитра с тончайшими переходами в любимых цветах, особенно — перламутрово-сиреневым и всей гаммы красного. Колорит и яркость красок на его полотнах не оставит равнодушным ни одного зрителя. Подробнее познакомиться с творчеством художника поможет статья научного сотрудника музея О. А. Суховой.

ВСПОМИНАЯ ХУДОЖНИКА ОРДЖОНИКИДЗЕ ИЗМАЙЛОВА (1940−2016)

«Дух Кавказа, дух приокский…»
(Петр Сытник)

Орджоникидзе Измайлов, родом с Кавказа, для многих открыл «Муром другой». Удивлял новый «свежий взгляд» пришлого живописца. Он преподнес среднерусский город с неожиданной экспрессией — в «стемненном» красновато-сиреневом колорите, в котором ощутим «притушенный» внутренний жар; подчеркнул особый холмистый рельеф над Окой, где дома теснятся на склонах порой так же, как в горных селениях, а зоркий взгляд охватывает одновременно и внутренние дворы, и заречные дали.

Рождение Художника всегда таинственно. Красота мира входит в него еще на подсознательном уровне. На родине Орджоникидзе она особенно поражает воображение и захватывает дух. Мальчик появился на свет на стыке Европы и Азии, в горном Дагестане, о котором в старой песне поется, что находится он «над и под крылом орла». Расул Гамзатов сказал о нем: «Мой высокий край — это дерево, которое пустило корни в землю двух континентов». Романтически приподнятые яркие горные пейзажи раннего периода и тема «Древа жизни» композиций зрелой поры художника Измайлова восходят все к тем же корням.

Орджоникидзе Георгиевич Измайлов родился 20 октября 1940 г. в ауле Кубачи, не так далеко от Дербента, древней дагестанской крепости, в семье школьных учителей. Отец мальчика ушел на фронт и в 1944 г. его не стало; в 1945 г. скончалась мать. Орджоникидзе стал воспитанником детского дома в Грозном. О нем у художника остались теплые воспоминания. Вокруг был абрикосовый сад; нежные цветы заглядывали в окна, их благоухание наполняло комнату. И спустя годы, создавая работы, живописец ощущал этот аромат детства: «Цветут абрикосы…», «Снова цветут абрикосы…». Однажды ребята принесли кузнечика; художник вспоминал, с каким упоением они зарисовывали его с натуры в многочисленных ракурсах, покрывая изображениями целые листы бумаги. Один такой лист с рисунками кузнечика прославил юного Измайлова: о нем говорили по радио; работа позже попала на Фестиваль молодежи (1957). Первым и любимым его учителем изобразительного искусства был Н. Ф. Ломтюгин во Дворце пионеров. А в 1959 г. Орджоникидзе поступил в Абрамцевское художественное училище.

Юноша расстается с горами и долинами родного Кавказа, унося в памяти яркие впечатления, пронизывающие не только его ранние работы, но и звучащие подспудно во всем его творчестве. Холмистая равнина Подмосковья, древние русские города и деревушки, леса, поля и спокойные реки, снег и иней в солнечный день завораживают начинающего художника совсем иной красотой. В училище приоритетным для него остается живопись, он много пишет на пленэре в окрестностях Абрамцева и Хотькова, захватив с собой небольшой этюдник, ласково прозванный студентами «Малыш». В своих этюдах он искренне и непосредственно передает новые впечатления, настраиваясь на волну своих любимых в ту пору художников — В. Серова, И. Грабаря и, особенно, И. Левитана. С той поры в его творчестве уживаются впечатления и образы далекой горной страны детства и русской земли, ставшей для него не менее родной. Не случайно, что в юности еще один художник — М. Врубель — особенно притягивал его воображение. Русский создатель «Демона» смело, неповторимо и пронзительно касался темы Кавказа.

Маленькие живописные работы О. Измайлова училищной поры — своеобразные «путевые этюды», ведь за время учебы ему удалось побывать во многих замечательных местах России. Во время учебы бывал он и на своей родине, жадно впитывая ее яркую и тревожную красоту. Молодой живописец создает серию горных пейзажей, которые уже носят не просто этюдный натурный характер; некоторые из них поднимаются до эпического образа («Весна в Дагестане», «Ущелье» «Земля предков»; «Гора Спящая», «Мертвая долина», «Закат в горах», «Моя родина», «Весна в горах»). В них сквозь мажорные краски, обобщенные формы и динамичный ритм прорывается бурное чувство к своей родной земле. Собственные сильные ощущения были созвучны той экспрессивности, которой восхищался молодой художник в работах Ван Гога. Привлекал его и смелый пластический язык живописи Гогена; более умиротворенный дух полотен, выражавших гармонию экзотической природы и людей, не испорченных цивилизацией.

В Абрамцеве, учась на отделении по художественной обработке кости, Орджоникидзе занимается и другими видами декоративно-прикладного и монументального искусства. Интерес и способность к ним у него, должно быть, в крови, ведь он родился в Кубачах — знаменитом центре народного промысла по художественной обработке металла, существующем более тысячи лет. Училище О. Г. Измайлов окончил летом 1965 г., защитив на «отлично» дипломный проект по монументально-декоративному искусству.

Период его становления как художника и зрелая пора творчества связаны с древним Муромом (1965−1992). Город стал для него родным домом, где он обрел семью и вырастил двоих старших сыновей. По окончании учебы он был направлен в Муром на работу в отдел Главного архитектора города. Поступил в подчинение Н. А. Беспалова, человека широко образованного и неординарного. О. Г. Измайлов вспоминал, что, попав в Муром, где были большие возможности и поддержка в смелых начинаниях (как ему казалось), он мечтал совершить здесь «архитектурно-монументальную революцию» и ощущал себя новым Сикейросом. Но в старом купеческом городе со своими устоями, да к тому же с приближением эпохи «застоя», никакие кардинальные изменения в этой области были нереальны. Измайлов, довольно быстро поняв это, через два года покинул отдел архитектуры. Ему все же удалось поучаствовать (на этапе замысла и исполнения) в создании «Былинного камня» при въезде в Муром; на фасаде здания администрации города (бывшего горкома) планировал декоративные вставки, которые, по замыслу Орджоникидзе (до конца не воплощенному), могли хоть как-то скрасить типовой архитектурный объект.

Прибыв в Муром в 1965 г., О. Измайлов, как он сам вспоминал, «сразу побежал знакомиться с местными художниками. Сначала встретился с Женей Архиреевым, а потом пошел к мэтру — Михаилу Константиновичу Левину; вскоре узнал и других». «Аржак» («Орджак» — сокр. от Орджоникидзе), как стали звать его новые друзья, оказался в кругу творческой молодежи, чье становление проходило в эпоху «оттепели» (Ю. И. Беззубов, Е. П. Архиреев, Ю. В. Ерхов). Аржак предложил им организовать кружок молодых художников. Их волновали новые идеи, образы и темы, которые вливались в художественную практику. Были они друзьями местного музея и участниками художественных выставок, ежегодно проходивших в нем.О. Г. Измайлов участвовал в выставках самодеятельных художников Мурома в 1965—1966 гг., а также и в юбилейной выставке работ муромских художников, посвященной 50-летию Советской власти. Его работы экспонировались и во Владимире на областных выставках в 1967—1968 гг. В 1968 г. вместе с директором музея А. А. Золотаревым молодой живописец организовал в муромском музее свою первую персональную выставку. В это время он даже был сотрудником музея. По своей сути О. Измайлов вообще близок «музейности»; он увлекался стариной, имел замечательные коллекции живописных и медных икон. По инициативе директора муромского музея и трех друзей — О. Измайлова, Ю. Ерхова и Е. Архиреева, был создан подарочный набор печатных пряников: сами разрабатывали эскизы, резали пряничные доски. Пряники пекли в городе по рецепту Золотарева. Позже, при директоре музея О. А. Лукиной О. Измайлов участвовал в создании исторической экспозиции (1973−1974).

В семидесятые годы художник много работает творчески и активно выставляется не только в Муроме; в своем городе является постоянным членом выставкома. Он активный участник городских выставок 1970−1979 гг. Завершающей творческое десятилетие была его персональная выставка. А начиналось оно важной вехой в судьбе художника: в декабре 1971 г. во Владимире в картинной галерее открылась областная выставка молодых художников, в которой он участвовал и был отмечен. В ней принимали участие 75 авторов, представивших 364 работы. На обсуждение приехал Игорь Обросов — председатель молодежной комиссии правления Союза художников СССР, от Правления С. Х. РСФСР — референт зоны «Нечерноземье» Ольга Богословская. Как отмечает Н. И. Севастьянова, «оно прошло с огромной пользой». Затем в Москве, в залах Академии художеств проходила Всероссийская выставка молодых художников. На ней были представлены работы владимирской молодежи, среди который был О. Измайлов. В 1974 г. проходит выставка его работ в редакции журнала «Смена» с публикацией некоторых из них в одном из номеров этого издания за 1975 г.

В 1975 г. О. Г. Измайлов был принят в члены Союза художников СССР. Большое участие в его судьбе принял московский художник А. Д. Соколов — «Дед», как звали его молодые художники. Под Муромом вместе со своей женой Ириной Ивановной Витман, тоже художницей, он жил на даче и занимался творчеством, а также много общался с местными художниками. В 1976 г. Орджоникидзе получает в Муроме замечательную по тем временам мастерскую в самом центре города в старинном доме «у Башни». Соседом его по мастерской был М. К. Левин, с которым он теперь много общался; Михаил Константинович интересно говорил о литературе и кино, слыл местным философом; над картинами работал, не торопясь. Вместе они часто бывали на этюдах; особенно полюбилась им деревня Глебовка вблизи Мурома, где они часто бывали, подружившись с местным лесником («Глебовка», «Осень в Глебовке», «Глебовка летом»). Этюды дорабатывались в мастерской, иногда спустя годы, ставились цветовые акценты, проявлялись нюансы; образ становился более обобщенным и знаковым. Деревушка Глебовка в работах художника чаще «взята в кадр» снизу, простые строения притягивают тонкой передачей теплого дерева; на переднем плане кусты и травы, словно увиденные при движении наплывающей кинокамеры. За высокой линией горизонта — неяркое русское небо. Колорит с тончайшими переходами серебристо-зеленых, чуть сиреневых «перламутровых» тонов; деликатными акцентами желтого и красного в листве или платьишке миниатюрной женской фигурки.

Этапной, запоминающейся, выставкой конца семидесятых (1979) является выставка «Художники Владимира», проходившая в Ленинграде, в выставочном зале на Большеохтинском проспекте, 6. Работы О. Г. Измайлова привлекли внимание питерских художников и зрителей. Затем эта выставка была экспонирована в Москве, продолжила свой маршрут по Центру России, Волге и даже родному для него Кавказу. Всего она побывала в 15 городах. В том же 1979 г. в выставочном зале муромского музея (Смоленской церкви) прошла персональная выставка О. Измайлова, на которой было представлено более 100 работ. На ней художник как бы подводил итог своего первого периода в искусстве. Измайлов в творчестве тогда уже добился значительных успехов в разных жанрах, но продолжал поиски своего художественного языка. Для людей искусства во все времена важным было постижение человеческой сущности через портрет и осознание себя как творческой личности через автопортрет. В этом отношении характерна масштабная работа О. Измайлова «Семья. Триптих» 1967 г. Автопортрет молодого художника и портрет его жены фланкируют центральную часть с двойным портретом бабушки с внуком на руках. В триптихе заключена внутренняя оппозиция мужского — женского начала; кавказского — среднерусского; активного творческого — пассивного, но вдохновляющего. Снимающей противоречия является средняя композиция, где русская бабушка трепетно и трогательно касается руками мальчика, объединяющего всех. Абстрактный фон «залит» горячим чувством любви — выплеском сиреневых, красных, синих, желтых красок. Это произведение вполне отвечает духу своего времени и находится в русле художественных исканий тех лет (Д. Жилинский, Ю. Ракша, В. Попков). В подобном ключе написана О. Измайловым работа «Семья», где в интерьере жена с ребенком; сам же художник стоит в дверях, принадлежа одновременно миру домашнему и запредельному. Более углубленно Измайлов всматривается в себя и окружающих в работах семидесятых годов, работая в жанре автопортрета и портрета («Лида», «Девушка в синем»). Они в большей степени «натурны», но художник схватывает в них главные черты, подчеркивая их ярко и выпукло, варьируя в цвете абстрактные фоны.

Обращается он и к исторической теме, что во многом связано с феноменом проживания в русском городе с многовековой историей. Он решает эту задачу, соединяя живые впечатления от памятников древней архитектуры и реконструируя прошлое. Важной вехой в творчестве Измайлова стала работа над триптихом «Междоусобица» (1977−1987), который он дописывал потом в течение десятилетия. Неприятие розни меж людьми и глубокий интерес к истории древней Руси переплетался у художника с предчувствиями грядущих потрясений на его родном Кавказе. Центральная часть с изображением схватки двух русских дружин вызывает, горизонтальный формат полотна, его масштабность, динамика движения и «стемненный» колорит напоминают знаменитую икону эпохи Ивана Грозного «Воинство Небесного царя» (ГТГ). Усваивая язык иконы, он создавал свою пластику, «заострял» форму, придавая картине современное звучание. Не случайно здесь и применение темперы наряду с масляными красками. Тема розни, битвы, междоусобицы не отпускает художника и звучит в работе «Нашествие» (1985). Спустя годы, в одноименном полотне (1992) она обрела почти абстрактную форму, являющуюся сгустком заряженной энергии. Уже в первый период своего творчества у Измайлова было стремление уйти от «истового» реализма, перейти к созданию полотен, находящихся на грани предметного и беспредметного, что наиболее адекватно могло выразить ощущения художника.

Тема вечной женственности в творчестве О. Измайлова на рубеже семидесятых-восьмидесятых воплощается в жанре ню. Наиболее гармоничной представляется картина «Красное кресло». В ней сочетается смелость красного тона мягкого кресла и нежность розовой, почти перламутровой женской плоти; аранжировкой звучат желтые с рефлексами и радужные краски занавеси и половичков. В образности произведения проступает аура Анри Матисса, без нее уже немыслимо современное искусство; но художник Орджоникидзе создал по-своему неповторимое полотно, пронизанное ощущением тепла и покоя.

О. Измайлов много и интересно работал в жанре пейзажа. Начав с натурных этюдов, он переходил к обобщенным образам природы и выражению ощущений от общения с ней; разрабатывал жанр деревенского и городского пейзажа. Молодой художник приехал на владимирскую землю в шестидесятые, когда здешние художники «взорвали» изнутри серый и скучный реалистический советский пейзаж и стали творцами нового явления в русском искусстве — «Владимирской школы пейзажной живописи», ядром которой стали В. Кокурин, В. Юкин, К. Бритов. Они опирались на древнерусскую икону и русскую народную архаику с их символизмом, открытым цветом, условным изображением предметов. Внутренняя свобода и эмоциональность этого мира сродни самым современным направлениям в искусстве XX в. Живописная манера изображать неброские мотивы русской природы средней полосы открытым цветом в начале шестидесятых казалась вызовом; выпадала из устоявшихся традиций и совсем не вписывалась в официально оформленную к пятидесятым годам систему художественных приоритетов. Измайлову были близки поиски владимирских художников и их желание идти в искусстве нетрафаретным путем. Обладая своим собственным ярким и сильным чувством цветовой декоративности, он порой даже нарочито уходил от влияния сильной живописной школы. О. Г. Измайлов хотел быть действительно самобытным. Как он сам говорил, своими полотнами, гамма которых основана на тончайших цветовых сочетаниях темных тонов, он показывал, что красоту мира возможно передать иначе — не столь открытым цветом и пастозной живописью. Именно такие работы живописца отмечены в статье о художнике О. Измайлове во «Владимирской энциклопедии» («Пришла луна», «Качели, «Философы», «Красивый дом», «Натюрморт с сухими цветами»). Писал муромский живописец, конечно и в более ярких тонах. Стоит отметить, что, например, такое пронзительное по силе цвета полотно как «Роща» (1976) или более ранние сверкающие образы зимнего города («Иней», «Морозный день», «Зимний Муром»), минуя влияние владимирской школы, настроены на мажорный лад любимого с юности Игоря Грабаря, который незадолго до ухода из жизни сказал: «Свою благословенную профессию мы должны любить страстно и нежно, до самозабвения, как лучшую и единственную на свете».

Орджоникидзе Измайлова смело можно назвать большим мастером городского пейзажа. В муромский период в многочисленных работах ему удалось сотворить совершенно неповторимый образ древнего города. В Муроме — «городе художников», как часто его называют, создавалось много произведений, проникнутым личностным отношением авторов к «своему» городу. Прибыв в Муром и полюбив его, Измаилов не потерялся среди других его «певцов», для которых город был родным, и видели они его изнутри. Орджоникидзе смотрел на него отстраненно; взгляд пришельца все видел иначе. Для многих муромцев его открытия были неожиданны; они заново вместе с художником узнавали родной город. («Спуск к Оке», «Городской мотив», «Старый Муром», серия «Мой город», «Дом на улице Набережной», «Вид на Оку», «Двор Троицкого монастыря», «Дом у Оки», «Двор у Оки», «Окский спуск»). Часто он показывал Муром, подчеркивая особенности природного ландшафта. Город стоит на холме над Окой и перерыт оврагами. На его картинах красно-розовые, желтые дома на их склонах, может быть, на подсознательном уровне художника, вызывают ассоциации с аулами в горах. Взгляд живописца с высоты зорко различает не только внутренний двор ближайшего от него купеческого дома над Окой, но и противоположный берег реки, и дальний простор за ней. Для своих «муромских» пейзажей он выработал своеобразный темноватый колорит со сложными оттенками красновато-сиреневых тонов, словно подсвеченных изнутри («Лед пошел», «Муромский мотив» / Муромский музей /).

Ряд работ 1970 г., посвященных Мурому, характеризуются яркой выразительностью; в них художником выведены свои формулы в подаче старой архитектуры; знаковость приобретают и деревья с резко очерченными «геометрическими» кронами («Монастырь», «Спуск к Оке», «Купеческий дом»). Не всегда О. Измайлов буквально следует топографии города, он видоизменяет ее в разной степени; иногда для создания выразительного и обобщенного образа значительно ее трансформирует («Город ночью», «Пришла луна», «Старый проулок»). Значительна в творчестве Измайлова тема деревни, которая, постепенно видоизменяясь, шла в сторону обобщения, поднималась до уровня символа, при этом, конечно натурные этюды всегда открыто или подспудно лежат в его основе. Наряду с написанием многочисленных деревенских пейзажей этюдного характера в шестидесятые и семидесятые годы, художник создает свое восприятие деревни, представляет ее образ, как, например, в работе «Старая деревня», на которой домики, гуси, стог сена и фигуры селянок окутаны розовой дымкой от догорающего заката. Натурный мотив приобретает характер видения или воспоминания. Наконец, уже в следующий этап творчества художника, начавшийся в восьмидесятые годы, тема деревни смело и сильно прозвучала в триптихе «Деревенский сюжет». В этом произведении живописец почти в абстрактных формах воплотил свое понимание уходящей русской деревни, разрушение ее как хранительницы глубинных основ: традиционного народного уклада и веры, столпом которых был русский мужик; его выразительная, вытянутая как на иконе фигура является стержнем всей композиции триптиха.

Измайлов, являясь художником поколения семидесятых (в эти годы он состоялся профессионально), не останавливался в своем развитии, смело вошел в новый период творчества, в своих исканиях смыкаясь со следующим творческим поколением — восьмидесятых и девяностых годов. Продолжая жить в Муроме, в восьмидесятые он много общался и работал над оформительскими проектами вместе с Н. Абрамовым, чьи работы были замечены и вошли в публикации о молодых живописцах восьмидесятых. Вместе с ним и другими художниками — И. Суховым, супругами Теребиж Олегом и Ольгой в 1987 г. он организовывает «Муромские художественно-творческие мастерские», которые становятся настоящим центром творческой жизни города, где создается особая атмосфера для дружеского и профессионального общения. На городской выставке 1988 г. О. Измайлов вместе с Н. Абрамовым в разделе монументально-декоративного искусства представляет интересные эскизы на исторические темы, ориентированные по стилю на древнерусское искусство (для оформления интерьера здания почтамта в Муроме).

С началом перестройки художественная жизнь в стране стала более разноплановой; у муромских художников также появилась возможность объединяться по общности взглядов на искусство, творческому отношению к форме, устраивать групповые вставки. В 1990 г. Измайлов выставлялся совместно с молодыми художниками Мурома (Н. Абрамовым, О. Теребижем, О. Теребиж, И. Суховым) в одной из частных галерей в Москве. Организатором выступил муромский салон «Талант» при поддержке Муромского городского исполкома. Вернисаж прошел с большим успехом. На нем О. Измайлов экспонировал 20 произведений 1886−1889 гг., созданные в новом ключе. Во вступительной статье В. Улитиным они были названы «картинами-фресками», в которых отражена «космогония бытия», волнующая художника; он отмечал родство его творчества с эпосом («Адам и Ева», «Свалка», «Память», «Последнее дерево» — 1987). В восьмидесятые была создана и серия композиций с обнаженной натурой, в основном написанных в темных — «лунных» тонах, по-своему интересных, но несколько надуманных («Сон», «Ночь», «Купальщицы», «Деревенская идиллия»). В это время Орджоникидзе замечательно развивает жанр натюрморта с цветами, открыто идя вслед за старшим другом — А. Соколовым, и посвящая ему один из своих «букетов». Живопись этого московского мастера называют «музыкой цветов». Серия букетов муромского живописца О. Измаилова показывает «метаморфозис» этого изобразительного мотива. Букет цветов на окне, «открытом в пейзаж», у него начинает приобретать все более условные формы («Сухие цветы», «Букет Соколова», «Лунный букет»). Первый — весь в мерцании перламутровых оттенков, окутанный ночным полумраком, еще не разлучен с натурой, за ним — вполне различимый пейзаж. Последний — решенный в сине-сиреневых с переливами тонах, в которых мерцают золотисто-желтые проблески, уже замкнут в черном квадрате глухого пространства, а вместо пейзажа — отражение в зеркале.

Одним из ключевых произведений художника следует назвать «Дорогу» (1989), словно уносящую его в новом направлении творчества. По своему эффекту кинематографический мотив буквально возник во время быстрой езды на машине: стремительно бежит «русский пейзаж», сливаясь в обобщенный панорамный образ, фиксируемый темной условно показанной рамой окна машины, на которой в углу появляются символические фигурки двух деревенских женщин. Значительными работами художника в этот период, отражающими раздумья о себе, о своих ощущениях, своем творчестве и сути искусства, являются «Палитра» (1989) и «Автопортрет» (1992). В первом произведении он создает образ внутреннего видения творчества; во втором отражает свой внешний облик, пристально всматриваясь в его глубины. Композиция «Палитра» решена масштабно, декоративно, очень красива по многоцветному, но спокойному колориту и текучести форм; вызывает ассоциации с драгоценными средневековыми витражами, впечатление от которых отражено современным мастером. «Автопортрет» (1992), продолжая серию созданных художником ранее в этом жанре, является во многом уже совсем иным. Ранние более декоративны по форме; резче по подаче эго художника. Данный автопортрет скуднее в выразительности живописных средств, зато сильнее и глубже в подаче образа. Он написан в сиреневатом колорите; на почти монохромном фоне с «пробелами» выделяется лицо художника с тонкими чертами и пристальным взглядом глубоких темных глаз.

Время создания автопортрета совпало и с переломными моментами в жизни, тревогами: семья переезжает во Владимир, один из сыновей служит в армии, попадает на Северный Кавказ. Внутреннее состояние подспудно прорывается в работах. Особенно показательной является полотно «Тревожные дни» / «Сон». Оно напоминает большой плоский экран современного домашнего кинотеатра, на котором возникают тревожные образы, подобные тяжелым сонным видениям; в то же время надежда прорывается и обретает ясные очертания, приносит успокоение и свет, как при пробуждении. Композиция произведения построена сложно, она притягивает; ее интересно рассматривать, как икону с клеймами, где соединяются в одном пространстве разновременные события и образы разных миров. Художник создает картину в картине: в центре — черный квадрат с меньшим «экраном», залитым «синтезированным» тревожащим оранжево-красным со смешением с другими оттенками красок; на нем узкая белая фигура, напоминающая изображение человеческой души в русских иконах. Основной фон залит сине-сиреневым цветом. На нем проявляются фигуры родителей и ребенка; вытягиваются деревья. Над ними — условное «небо», отмеченное бледно-желтым облаком; под ними — в чреве земли знаковый образ могилы с вытянутой фигурой.

Своеобразными и значительными по глубокому смыслу композициями в творчестве Орджоникидзе являются работы, варьирующие тему «Древа жизни», «Древа познания добра и зла» («Последнее дерево», «Дерево, «Люди и дерево», «Времена года, осень»). Деревья и в более ранних работах Измаилова всегда имели важное звучание, отражая не только состояние природы, но и ощущения художника, приобретали знаковость и символизм. Особенно яркими и неожиданными по форме становятся «образы» деревьев в его пейзажах на рубеже восьмидесятых и девяностых годов («Деревенская баня», «Деревенский сон», «Двое»). Одним из самых выразительных произведений, отражающих данную тему и решенную в формах минимализма, следует признать «Дерево» (1990). Изображение сухого дерева антропоморфно — словно человек в смертном белом саване с воздетыми руками. Оно окружено мраком прямоугольного глухого, почти черного пространства. Зато от его корней оно расходится, как проталина во льду, и приобретает форму квадрата (зону тепла и возрождения), сияющего и перетекающего красками из розового тона в синий и сиреневый, отзывающийся всполохами и на черном фоне. Работа О. Измайлова имеет символику очень близкую к эпизоду с засохшим деревом в фильме Андрея Тарковского «Жертвоприношение» (1986). Тема природы вообще интенсивно развивается в творчестве О. Измаилова. Пейзажи становятся экспрессивнее, дерзкими по пламенеющему колориту и пространственным построениям («Жара», «Закат», «Деревенский сон»); ощущения художника иногда выражаются в совершенно абстрактной форме; мажорно звучат пронизанные энергиями краски, широкими разноцветными ликующими потоками они заполняют черный квадрат полотна («Весенний ритм»). Смыкающаяся с темой природы тема деревни выливается в красочной, декоративной композиции «Артдеревня» Портрет же преобразуется в композиции с условными ликами (профилями), которые заключены в красочных «лабиринтах» («Портрет», «Завоеватель»).

Первые годы жизни во Владимире (а это непростые девяностые в России) творчество О. Г. Измайлова проходит не столь интенсивно, как ему хотелось бы. Однако его произведения к этому времени представлены в Муромском, Тульском художественном музеях, Владимиро-Суздальском музее-заповеднике, в частных собраниях России и за рубежом, в том числе в США. Он входит в число людей, известных на Владимирской земле. Наряду с мэтрами — владимирскими художниками, справка о нем помещена во «Владимирской энциклопедии» (2002). Не забыт он и в Муроме, где сведения о нем можно найти в учебнике «История Мурома и Муромского края» (2001). Между тем, ему приходится заниматься не только живописью. Он вновь обращается к декоративно-прикладному искусству, пытаясь даже наладить производство медных икон, керамики; занимается антиквариатом, открыв отдел старины в одном из магазинов в центре Владимира. Был период, когда живописные композиции только снились, а когда пробуждался, то его охватывал ужас от невозможности перенести их на полотно, «было страшно начинать», как вспоминает сам художник.

Жизнь шла своим чередом: выросли и возмужали старшие сыновья, появились внуки; в новой семье художника подрастал третий, младший сын. И жил он тогда в самом сердце древнего Владимира на тихой улочке, на взгорье, из окон дома был виден старинный храм, домики и деревья; открывался потрясающий вид на реку Клязьму и дали за ней до самого горизонта. Можно было просто распахнуть створы и «писать с окна», как говорил О. Измаилов. Вот когда он зимой 2007 г. увидел за стеклами великолепие заснеженных деревьев, сразу сложился образ картины. Несколько раз ночью он вставал, смотрел состояние цвета, света и воздуха. Так родилось яркое полотно «Иней» в сиреневых, с перламутром, тонах, а потом и другие сияющие зимние картины («Зимка», «Тени»). А весной того же года — «Яблоня». Она написана мелкими мазками, с великолепным цветущим всевозможными оттенками розового цвета «древом» и уютным синим домиком. Прошло несколько месяцев, и возникла панорамная картина «Тревожная осень», на которую художник перенес всё «многоцветье» своей палитры. «От натуры следует отталкиваться, получать впечатления, но, главное, выражать свои ощущения, чтобы ни самому живописцу, ни зрителю не было скучно, а еще в картине надо успеть вовремя остановиться», — говорил художник. Работам О. Г. Измайлова на протяжении всего творчества присуще умение сочетать черты реализма и абстрактного мышления.

2007 г. стал важной вехой в жизни художника; неистраченная творческая энергия дала новый всплеск творчества. Он снова на этюдах, много работает и дома в мастерской. Произведения пронизаны солнцем («Солнце», «Тени», «Солнечная»). Его новые полотна яркие, открытые; в них уже не ощущается прежняя тревога и напряжение; присущая художнику внутренняя энергия выливается свободно. В формальном отношении он соблюдает гармонию натуры и условности, менее увлекается символизмом; его работы радуют, как и само ощущение бытия («Радуга», «Баня», «Туман», «Облако»). На первый взгляд, такой живописец О. Измайлов гораздо ближе «Владимирским пейзажистам». Он смело, не боясь штампа, создает столь же откровенные и ликующие полотна. Однако и эти его работы самобытны, в них просматриваются и освоенные им собственные формы, и технические приемы, и изысканная многоцветная палитра с тончайшими переходами в излюбленных цветах, особенно богато разработанного — перламутрово-сиреневого и всей гаммы красного («Туман», «Пичугино», «Зимка», «Иней», «Радуга»).

9 февраля 2007 г. во Владимире в залах Центра изобразительного искусства открылась первая персональная выставка Орджоникидзе Измайлова в этом городе, на которой экспонировалось 120 работ, наиболее ярко отражающих весь творческий путь художника. Вернисаж был поистине открытием для зрителей и коллег — владимирских художников, которые наконец по-настоящему узнали и смогли оценить искусство О. Г. Измайлова. В том же 2007 г. летом он принял участие в групповой выставке муромских художников, представив три живописные композиции из своих новых работ. Она проходила в Выставочном центре Муромского историко-художественного музея и была посвящена 20-летию образования художественно-творческих мастерских и 5-летию некоммерческого партнерства «Муромские художники». В январе 2008 г. в малом выставочном зале Центра изобразительного искусства во Владимире художник устроил экспозицию своих работ, включив и недавно созданные. Вслед за ней прошла его большая персональная выставка, открытая в Выставочном центре Муромского музея, которая ярко показала прочную связь художника и творческую, и личностную с городом Муромом, образ которого так свежо и неординарно О. Г. Измайлов отразил на своих картинах.

В конце октября 2017 г. в Выставочном центре Муромского музея откроется выставка работ, посвященная памяти этого замечательного художника, приуроченная ко дню его рождения.

Ольга Сухова, гл. научный сотрудник Муромского музея.