Письма Г. Н. Розбианской

Здравствуйте, дорогая Галина Николаевна!

Антонина Ильинична писала мне о Вашем горе, я знаю, что это такое и знаю, что это такая потеря, которая ощутима всю жизнь. Я очень любила свою Маму. Но её болезнь, сложность отношений с Папой способствовали тому, что Мама замкнулась в себе, была очень нервной, я же ушла в свой мир. Папа порой был груб и жесток, я же всегда вставала на защиту Мамы, говорила ему правду, он ненавидел меня за это. А однажды они ушли на базар, а я убираясь, нашла документы об удочерении. Не убралась в доме, они пришли, рассердились. И Мама сказала: «Только из-за тебя мы всю жизнь ругаемся». А через некоторое время мы уехали с Люсей в Таллин. Только вернувшись, я поняла, какое горе причинила Маме. Только уехав из дома, приезжая позже я стала ближе с Мамой. Я вообще стала более общительным человеком. В последний год её жизни, когда папа был в больнице, я приезжала. Мы всего были месяц вместе, и только этот месяц мы были по-настоящему близки, откровенны. Но меня заставили тогда уехать, я не понимала тогда почему, а оказывается, потому что я ждала ребёнка, мамина болезнь была опасна и для меня, и для ребёнка. С Папой отношения были вообще очень сложными. Когда он женился, Мачеха как-то сумела переубедить его, что жить надо умно — копить деньги, вещи приобретать, что в этом смысл жизни. Он видел, что мы живём не так, для иного, и что нам из-за такого отношения к жизни трудно. И вот он пытался учить меня такой жизни, я же напротив, отстаивала своё. И лишь под конец он понял, что правы были мы. Я стала чувствовать и его уважение, и любовь. Я видела, что ему трудно, но не знала, как помочь ему, казалось неудобным решительно вмешиваться в его отношения с мачехой. А когда он заболел, он запретил вызвать меня, т. к. я оканчивала университет.

А теперь я стала более зрелым человеком, многое понимаю, чего раньше не понимала, есть возможность и помочь им, но их-то нет. И так иногда больно от этого. Так неправильно всё. Как трудно смириться с тем, что происходит всегда — с неотвратимым концом человека.

Очень хотела приехать на вечер встречи с выпускниками, но мне казалось, он состоится 2/II, а у нас в этот день заседание кафедры. Мне Ваше описание вечера так образно встаёт перед глазами, иногда врываясь наперекор другим занятиям. Очень хочется всех увидеть. Ведь в судьбах людей одного поколения много общего. Интересно было бы знать, что открыл и нашёл каждый в жизни, каким он стал. И не столько здесь важно, какое положение в жизни человек занимает, сколько то, каким он стал человеком, что утверждает своей жизнью, какие у него идеалы.

Меня просто восхищает целеустремлённость, верность себе Риммы Кузьминой. Её мало знают, т. к. она поздно пришла. Ещё тогда меня привлекла сила её характера, поэтичность и глубина души. Жизнь ставила ей такие испытания… но она преодолела их и, пройдя через них, стала очень интересным, цельным человеком, интересной женщиной. И она не может жить, остановившись, всё стремится к осуществлению задуманного. Это же просто замечательно, если люди становятся такими!

Светлану Щелокову я встречала, она всё такая же весёлая, озорная. И Вы пишете, что она плясала — молодец!

Вообще они молодцы. Нам же, отсутствующим, остаётся только пожалеть, да покаяться, сделать выводы на будущее.

Летом исполнится 15 лет, как мы окончили школу. На десятилетие, кажется, не собирались. Давайте летом соберёмся? И возведём в традицию — собираться ежегодно?

Я всё ещё в поиске. Когда-то казалось, что главная цель — изучение Вселенной. Но через это увлечение подошла к философии, а занимаясь ей — к проблеме человека. Исследование, к которому подошла, это изучение мира человека, философия жизни человека. Жизнь настоящая и жизнь, преломлённая в искусстве. Очень хочется всё больше и глубже постигать то великое и прекрасное, что создано человеком, хочется заглянуть в будущее…

Всё это ещё не совсем определено, это лишь направление, которое я ищу для себя. Соответственно этому направлению придумала себе тему диплома, сумела в ней выразить, что хотела, и это отметили при защите.

Когда шла в социологическую группу, думала, что социологическая практика будет полезна. Однако скоро поняла, что социология уводит в сторону и работать в соц. группе имеет смысл лишь при желании стать социологом. У меня же цель иная.

Я работаю во Всесоюзном Заочном Политехническом институте на кафедре философии, сейчас можно сказать, что я работаю преподавателем, т. к. в социологической группе буду работать только до конца этого месяца.

Недавно смотрела новый фильм «Король Лир». Поставлен очень своеобразно. Фильм, его музыка, как крик души, дыба жизни.

Годы идут, школьные уходят всё дальше и дальше, всё смутнее вспоминаются и реже. Но что-то от тех лет остаётся, не уходит. Это то, что открыли и заронили в душу вы, учителя наши. Это продолжает жить в нас, развиваться. Очень много хорошего и доброго дали нам Вы.

До свидания. Валя.

(О. ф.7355/7)

---

Галина Николаевна! Милая, очень прошу, ответить мне сразу. Сегодня с ужасом узнали о гибели Люси — отец прислал мне письмо. Вы знаете, мы с Люсей были очень дружны, я любила её, она вообще была очень доброй… и вдруг такое. Летом мы были вместе, много говорили, уже тогда слышались тревожные нотки в отношении её мужа от неё самой, мамы, сестры. Но Люся в его оценке была так великодушна, она любила его и верила в какое-то скрытое достоинство его, в его любовь. Никак не укладывается в моём сознании возможность такого — убить любящую женщину, не какую-нибудь там злую, непреклонную, а ту, кто всё прощает… Просто страшно. Я очень прошу, напишите — хоть что-нибудь о Люсе, как её дочь? Мама? Сестра? Я летом разговаривала с её мамой, представляю, какое это для неё горе; если б я знала, что чем-нибудь могу помочь, я б пошла на всё. Хотела приехать, но боюсь лишь растревожить ещё так свежие раны. Хочется написать Люсиной маме письмо, но я не знаю её полного имени и немного теряюсь. Вы же знаете, меня многое связывало с этой семьёй, когда мне было очень плохо, они протянули мне руку, кто знает, если б не уехала я тогда в Таллин с Люсей, со мной могло бы произойти и худшее. Я являлась тогда причиной разговоров дурных о них.

И вот сейчас представляю положение Люсиной мамы.

Я и себе не нахожу места… Люся, моя подружка Люся — и её нет. Мне так хочется всё бросить, приехать, побыть на кладбище, поговорить с её мамой. Но не будет ли это лишним для них? Если б мне сообщили раньше, я б приехала на похороны.

Галина Николаевна, очень Вас прошу, ответить мне побыстрее.

До свидания Ивлева Валя (Хорикова).

12/III — 1968 г.

---

Здравствуйте, Галина Николаевна.

Привет передаю Вам от всей нашей шестёрки.

Мы вечерами часто вспоминаем учёбу в школе, рассказываем друг другу о своих бывших учителях, о бывшей школе, так что наши девочки тоже передают Вам привет. А когда мне Галя Варламова написала, что Вы обижаетесь, что я Вам не пишу, то они тоже осудили меня. Вот я и решила написать вам письмо. Ну, сначала напишу о том, как встретила Новый год. У нас был объединённый бал-маскарад с учащимися лётной школы, мы все их называем рюриками. Я была в костюме чёрта, этот костюм давал мне права и бегать, и вообще вести себя свободно. Всех очень интересовал мой костюм, а главное, никто не узнал меня, кроме Зои Ивановны (наша классная руководительница). Мой костюм имел успех, как только ни называли меня: и чёртом, и чёртиком, и чертёнком, в общем, я поморочила голову и рюрикам, и своим. Но меня удивляло, как это Зоя Ивановна узнала меня. Хотите, я опишу Вам свой костюм (он очень прост): сделала маску с чертовой рожей, соединила эту маску с капором из сатина, а на него пришила рога, на себя одела ритузы и свитер от конькобежного костюма, и сзади приделала хвост из пружины. А в 12 часов директор рюриков поздравил нас с Новым годом, потом мы поздравляли друг друга, всем очень нравилось поздравлять чёрта. Наши девочки наряжались феями, снегурочками, ну, а мой чёрт всё же имел больший успех. Мне дали приз (правда, не первый, т. к. были костюмы поидейнее). Когда я брала свой приз, когда сняла маску, многие девчата были удивлены, захлопали в ладоши, и кто-то крикнул: «Молодец Хорикова!» Ну, я была очень довольна. А мой костюм вспоминают и сейчас, всё спрашивают, кто это меня надоумил одеть такой костюм. А по технике у нас учитель большой шутник, очень любит высмеивать учеников на уроке, ну, теперь он меня доймёт, но его шутки обычно бывают весёлыми, безобидными, так что я не боюсь его.

Я очень полюбила эту культурно-просветительную школу. Я очень люблю искусство, литературу, театр, а теперь полюбила музыку, а здесь мы всё это изучаем. Часто бываю в Москве. Как я полюбила её! Столько нового я там увидела, узнала, а главное — там моя мечта, университет. Сейчас я совершенно не жалею что с первого года не поступила в МГУ. Эта школа является как бы подготовительной для учёбы в МГУ, иначе мне пришлось бы очень трудно. Вспомню я себя, когда пришла подавать документы в МГУ, и кажется, как много изменилось с тех пор. Здесь нас учат очень многому. Мне приходится часто делать доклады, даже лекции, и я чувствую, что они мне самой приносят очень много пользы. Мы с группой часто выезжаем в Москву, ходим в театры, музеи. А теперь у нас организован кружок искусствоведения, и мы, кружковцы, если будем ездить в театр коллективно, то будем иметь возможность встречаться с артистами после постановки или того или иного спектакля, оперы, или балета, можем поговорить с ними. Это очень интересно.

Первую оперу в Большом театре, и вообще в Москве я посмотрела оперу «Демон», а недавно в театре Станиславского смотрела оперу «Евгений Онегин», очень нравится мне игра артистов. И хочется побывать во всех, во всех театрах Москвы, посмотреть все лучшие драмы, комедии, оперы, балеты.

Галина Николаевна, Вы вероятно знаете Антонова (у него есть такие произведения: «Поддубинские частушки», «По дорогам идут машины», «Разговор» и др.). Недавно он приезжал в нашу школу, и у нас состоялась с ним встреча, он читал свои новые произведения, рассказывал о своём творческом пути. Мне Антонов нравился ещё по произведениям. И поэтому я с большим волнением ожидала этой встречи. Когда я читаю что, у меня возникает много вопросов, и поэтому я была рада самому писателю задать вопросы по его произведениям. Надо сказать, что он очень обстоятельно отвечал на вопросы, а где нужно — очень остроумно, не хуже Маяковского.

Но ещё интереснее будет встреча с героем «Педагогической поэмы» Коробановым (настоящая его фамилия Колобанов) Макаренко, оказывается, всем немного изменил фамилии, оставив точными лишь имена. Наша учительница по литературе является одновременно инспектором в районо, там она и встретилась с Коробановым. Около Егорьевска есть детский дом, сильно запущенный. Вот из Москвы его и послали в этот детский дом. И Ираида Васильевна попросила его придти в нашу школу на встречу. Он, в свою очередь, просит, чтобы наша школа взяла шефство над их детдомом, думаю, что и для нас это будет очень полезным. Мне поручили от школы выступить на этой встрече, и я этому очень рада.

На этом писать кончаю. Извините, что кое где есть помарки, напротив сидит Филина, моя подружка и подглядывает, конечно, шутя, ну, а я, шутя, устроила перед собой целую баррикаду, вот отсюда и помарки.

Учусь я хорошо, четвёрок мало, по мандолине, да танцам, а по остальным «5», сейчас готовлюсь к докладу «О культе личности Сталина». Тема очень трудная, но мне очень нравится.

Галина Николаевна, Вам, вероятно, пишут многие учащиеся бывшего нашего класса, так вот, когда будете отвечать на моё письмо, то напишите, пожалуйста, кто где сейчас находится, а ещё напишите, как идут дела в школе, что есть нового в школе. Передавайте привет ученикам нашего класса, учителям, я часто вспоминаю их, особенно Валентину Васильевну, Над. Ивановну, Вал. Андреевну, Илья Васильевича и других. Передавайте привет Александре Фёдоровне. До свидания. Валя. 6./I. 57 г.

---

Дорогая Галина Николаевна!

Я послала Вам поздравление. Хочется ответить на Ваше.

Жизнь моя, как океан с бурями, невзгодами, счастьем огромным… в общем, жизни волны то поднимают высоко, то глубоко опускают в пучины такие, когда ты углубляешься в самые-самые потаённые глубины океана своего Я. Если б только кто знал, что там открывается, какие открытия в себе и вне себя…

Но «Нет звуков у людей»… как писал Лермонтов, а Тютчев: «Мысль изречённая есть ложь…» Как говорится, слова бессильны, только поэты иногда поднимаются, чтобы что-то сказать, обращаюсь к ним… как всегда в гуще общественной жизни, среди людей… и одна.

Так вот и качает на волнах жизни, иногда такой шторм, но ещё есть силы противостоять этим бурям, а вот со штормом и бурей в себе — это сложнее. В общем, чем более тебе даётся, нет, не то слово — «даётся», чем более ты сам постигаешь мир и становишься счастливым, тем более страданий испытываешь, самое изумительное, что причина их в тебе самом, твоём несовершенстве и время вспять повернуть невозможно…

Как далёк тот солнечный и ясный день встречи в школе нас, друзей школьных, я была безумно весела — оставив заботы и неурядицы прошлого, шутила и смеялась, только Шестопалов вызвал искреннюю печаль и сострадание…

А, да ладно, что всё о былом и о былом. Жизнь моя не благополучна, душу раздирают такие противоречия, такие стремления странные и непонятные со стороны, то благополучие, которое надвигается, кажется тюрьмой и клеткой для жизни настоящей, истинной.

Нет, мне не надо благополучия, и я уж теперь не знаю, когда поманит снова в Касимов, могилы родителей уже не так влекут — в могилу мамы похоронили одну старушку, могилы нет… Дочка подросла и не хочет в Самылово. А меня влекут другие дороги. И в свои 50 в начале новых дорог, я как-нибудь напишу Вам оттуда. Мне снова хочется бежать к Балтийскому морю, но сначала нужно в Армению.

---

Здравствуйте, дорогая Галина Николаевна!

Так хотелось приехать ещё раз в конце июня, но… не пришлось. Мне по-настоящему везёт… Неожиданно предоставилась возможность читать новый курс лекций по этике-эстетике. И за эти две недели надо было написать методические указания по этому курсу, а если учесть, что он ещё не освоен, лекций не читала, то мне пришлось поработать достаточно интенсивно. В этом курсе воплотятся многие мои интересы и стремления, а главное давняя, ещё со школы, любовь к литературе и искусству, в формировании которой Вы сыграли не последнюю роль. У нас очень большая и хорошая библиотека, позволяющая приглашать больших писателей, художников, музыкантов и артистов. Я давно работаю с ними в контакте, а теперь на базе своих лекций и занятий со студентами буду проводить встречи, конференции, обсуждения с деятелями искусства, так, чтобы они стали практическим применением теории этого курса. И вот снова сажусь учиться, осваивать то, к чему стремлюсь сама всю жизнь, а теперь будет возможность пропускать эти знания через себя, открывать молодёжи эти новые миры искусства, радости жизни.

Большое спасибо Вам, Лене, Школе, всем-всем учителям и школьникам за такую тёплую трогательную встречу, так хорошо и легко было со всеми. (Пожалуйста передайте привет учительнице Людмиле Николаевне (кажется) по физике, я видела её лицо, вспоминала… всё хотела подойти, поговорить, да не удалось, а она такая скромная, но всё та — добрая и нежная. …сейчас в 47 лет я чувствовала себя более молодой и счастливой чем в те свои 17 лет… и как воздание за те годы — настоящее. Кто-то бросил фразу, кажется Галя: «Ты всё такая же фантазёрка?» Милая, дорогая Галина Николаевна, я фантазёрка сейчас ещё большая, но эти, гораздо более смелые и великолепные, головокружительные фантазии… если б Вы знали, на какой реальной основе они базируются! Ощущение всех красок полизвучия жизни так насыщенно и прекрасно… я не одна, а когда-то со своими мечтами и фантазиями была так одинока, я мечтала по-настоящему дружить с такими ребятами, как с Игорем В., Володей Зверевым, но они жили по каким-то другим линиям жизни, да я и сама шла по какому-то никому непонятному пути, я не стремилась казаться необычной, если б только кто знал, как проклинала я, и сколько раз, необычность своей жизненной ситуации! Как сильно я любила Маму и хотела её спасти, но не умела, не знала как и от невыносимости всего этого бежала — сначала в течение учебного года, потом… по окончании школы Мама сама отпустила меня, она знала — в этом моё спасение, и это был подвиг одинокой больной женщины. Не сразу и всё я поняла, да и сейчас не всё ясно… Но теперь это уж и не имеет серьёзного влияния на моё настоящее, лишь из будущего тянется эта линия…

Диссертация несколько оттянула, уж очень интересные и сложные явления в жизни стали происходить в действительности, невозможно игнорировать их в моей теме. Тогда, завершив её в конце аспирантуры, я испытывала трудность в том, что поставила эти вопросы в единстве с практикой жизни. Начала работать — дали курс лекций читать — не устояла… а тут началась «перестройка» — всё это очень интересно и захватывающе, и теперь без серьёзного анализа этих явлений я уже не могу позволить себе выходить на защиту.

А жизнь даёт много интересных примеров.

Но всё это счастье даётся огромным трудом… порой дни и ночи проходят за книгой, в общении, работе… и порой так хочется убежать, побыть наедине с самой собой — и тогда вспоминается Касимов, берёзовая роща, Самылово, маленький домик у пруда. И, приехав, уже не стараешься порой искать общения и разговоров, полностью погружаешься в первобытную жизнь деревни… К сожалению, редко удаётся всё лето вместе быть там с мужем — чаще по очереди, поодиночке…

Если увидите наших ребят и девочек — передайте от меня большой привет. Так трогательно они решили — Боря К. — проводить меня. Хотелось так ещё о многом поговорить со всеми. Очень хочется помочь Серёже Шестопалову, пусть он приедет в сентябре. Почему-то мне кажется, что он больше других остался самим собой, хотя и постарел сильно, признал себя неудачником.

Столько добра и света в Щелоковой, столько незаурядности. А Галя В. так устала от серьёзной деловой и разгульной жизни…

Недавно выступила сразу с двумя научными докладами на постоянно действующем психологическом семинаре. В одном докладе необходимо было на основе высказываний, речи дать анализ людей по типам. Удалось с большим, пришедшимся всем по душе, юмором сделать объектом анализа того самого профессора, о котором рассказывала. Ну, и в награду за юмор получила задание по другому докладу написать статью. А на последнем нашем занятии был психиатр-гипнотизёр, меня загипнотизировал в девочку 7−10 лет, если б вы знали, как это потрясающе вдруг стать девочкой, всё-всё в себе и кругом преобразилось, изменился голос… и как не хотелось возвращаться, а он приказывает — теперь вы дома, готовьте ужин, чистьте картошку, хотелось кричать — «не надо, не хочу чистить картошку!», но сила гипноза неумолима. А вообще-то психика человека таит в себе такие глубины и высоту… этот космос более потрясающий чем тот, что нас окружает, а когда они соединяются… рождаются такие потрясающие видения… краски, звуки и их сочетания, что перед ними бледнеют самые смелые детские грёзы и мечты, а главное, есть единомышленники, родственные души в этом удивительном мире. Но я, как и все, наделена памятью, я никого и ничто не забываю и с какой-то благодарностью, добрым желанием поделиться богатством жизненных ощущений и знаний стараюсь рассказывать это тем, кого помню и люблю.

Преуспевая в чём-то, я чего-то недорабатываю в жизни, в чём-то чего-то лишаюсь, чего-то лишаю близких. Но у меня очень хороший муж, он всё понимает, мы любим друг другу, и он дал мне эту роскошь — позволить себе в этом более всё-таки практическом мире, оставшись самой собой, ещё более развиваться в этом отношении. Когда-то он стремился преодолеть эту мою направленность, будучи человеком более рациональным, но — сдался, а теперь с благодарностью и восхищением говорит, как счастлив, что сдался, утверждает, что именно такое направление жизни помогло ему освободиться от пут материальных препятствий и тому, чтобы стать крупным учёным-логиком, разработавшим целое направление в логике, при этом разработал новые методы доказательства открытия, решил задачу, которая считалась неразрешимой со времён Аристотеля. Недавно блестяще прошла защита его докторской.

Ну вот, хотела написать короткое письмо благодарности, а оно вылилось в такой шквал оптимистической рефлексии… надеюсь, что не очень доутомила Вас и не создала впечатления хвастовства… может в какой-то степени из-под гипноза погружения в детство ещё не освободилась?

До свидания. Всем привет!

---

Здравствуйте, дорогая

Галина Николаевна!

В субботу и воскресенье (27−28 IX) была в Касимове, хоронили Клёнову Марию Павловну. Но я не могла задержаться, т. к. в понедельник — лекция по этике, пришлось ужать своё время подготовки лекции до предела. Передала с А. Л. Протасовой Вам альбом Л. Киселёвой и газету «Тимирязевец» со статьёй о ней. Несколько раз всё же была в Боровске у них — и это такая отрада для души, словно попадаешь на другую планету родных и близких по духу людей. Теперь вспоминается как нечто далёкое и нереальное — годы одиночества, отсутствия понимания.

У них всегда так хорошо и светло, звучат стихи и песни, смотрим картины… и разговоры так легко и свободно льются из души, словно песни… И эта атмосфера питает самые лучшие и светлые надежды, творчество, так много хочется сделать, сердце расширяется до огромной любви к людям, жизни, каждому её мгновенью.

Я очень любила Марью Павловну Клёнову, только её я называла бабушкой, и она действительно была мне доброй, все понимающей бабушкой, особенно мы подружились в последние годы. Первый раз была в церкви при отпевании умерших, и эти проводы мне показались более человечными и возвышающими человека. В грустной процессии прошлась по городу.

Как-нибудь напишу ещё.

А сейчас мысли заняты иным. Хорошее, конечно же, сочетание — воскресенье — церковь и кладбище, а за день до этого — пятница: Дом политпросвещения… встреча секретарей Московского Горкома партии и Исполкома с пропагандистами.

Столько было затронуто проблем нашей жизни, тех проблем, что стоят передо всеми. И все они лежат в русле моей темы, хочется не просто отписаться, лишь бы степень получить (это так просто!), хочется действительно разобраться, найти решение, помочь. У нас в ДПП состоялся серьёзный разговор, полный раздумий и сомнений. К нам, обществоведам, так и обратились: помогите, предложите. А это не так просто. Я ещё как-нибудь напишу, буду рада Вашим письмам. С лекциями получается, и всё больше вхожу во вкус.

До свидания. Валя.

29 IX — 1986 г.

---

Здравствуйте, дорогая,

родная Галина Николаевна.

Я — в Сочи, но не на положении праздно отдыхающей, на положении — полном покоя, отрады, проникнутом близостью друга, очень мудрого, спокойного, всепонимающего. И печаль, горечь большой утраты — тень большого, ещё более мудрого человека витает между нами, он оставил наследие, дело большое, которое есть — моя жизнь, лучшие стремления в ней.

Как одинока была я в юности, в Касимове нашем, эти интересы и стремления тогда, не так правда отчётливо, будоражили меня, звали, мне нужны были единомышленники и я готова была на столбах писать объявления — кто этим интересуется, откликнитесь!!! А Олег Николаевич А. — там, в Москве вот так нас приглашал, объединял, столько информации — пищи для размышлений давал… часто на конференциях встречались, или звонил: вот там-то, то-то, по нашей проблеме… Это выходит за рамки диссертации, но я мчалась. В июне, когда я уже собиралась в Прибалтику (Каунас, Калининград…) Олег Ник. тяжело заболел, ходила в больницу, подружилась там с его женой, художницей — похоронили 20 VII, я съездила таки в Прибалтику на неделю и с 4 августа здесь. У О. Н. в Сочи была квартира, литература, бумаги… Столько всего, дающего отраду душе. Помогаю Елене Гаевне, его жене, она позвала, да и самой с ней хорошо, просто, легко. Ей бы тяжело было во всём разобраться одной, да и вообще одной тяжело, детей нет у них. А здесь: дом их на горе, тишина, состояние тихого праздника в городе, и печаль, и светлые чувства от такой красивой, прошедшей жизни… море, солнце, тропические деревья, кустарники и цветы… Здесь хорошо работать.

В июне была в Ленинграде, открыла для себя замечательного художника-космиста — Герповоленко, там было закрытие выставки в музее Достоевского, это был тоже праздник души от общения с себе подобными. Музей Достоевского пригласил меня в октябре на Достоевские чтения, готовлю доклад. В сентябре в Одессе симпозиум по «аномальным явлениям» (т. е. НЛО — летающие тарелки, ВЦ — внеземные цивилизации, телепатия и т. д.)

Теперь бы вот только в Касимов заглянуть, да рассказать Вам и своим одноклассникам об аномалиях жизни человечества, общества нашего, а уж если ещё и своей… но это, наверное, самая несбыточная фантазия…

А всё остальное — по-старому. Муж с собакой Тимкой в старом Самыловском домике скучали без меня одни… и я с грустью думаю о родных местах, но дороги жизни ведут в «Космос», у каждого он свой, мой космос манит ещё более мощно и фантастично, чем в юные годы, а главное ощущаешь своё движение по этой дороге… и это даёт силы, молодость, свет впереди. И я вспоминаю Вас, и хочется всем этим богатством поделиться прежде всего с Вами. Не помню, писала ли — в марте родился внук — сынок Виталика, Зоя вышла замуж (ей 17 лет), зимой у неё тоже будет ребёночек. Квартир у детей нет, а, значит, снова наша забота… мне снова приходится ютиться на кухне, но что такое теснота на кухне, если открыт Космос… если мечты юности не угасли, а расцвели так, как в юности и не мечталось!!!

Привет от меня всем нашим. Желаю всем здоровья и счастья, Вам особенно. Спасибо за тепло души, проникновение и заботу о нас, обо мне.

До свидания. Валя.

Сочи. 23.VIII. 1989.

---

Здравствуйте, дорогие мальчики и девочки!

Большое спасибо за поздравление с 50-летием комсомола, за то яркое напоминание о школе, каким стала ваша открытка. Я очень любила нашу школу, часто вспоминаю о ней, в этом году мой сын пошёл в первый класс, и школа стала очень близко, а родная, своя школа, вспоминается как никогда раньше.

Нас было шестеро подруг — мы любили школу, Касимов наш; частенько оставались после уроков — спорили, читали любимые стихи, делали макет школы (очень жаль, что он пропал). Больше всего думали о будущем: кем и какими мы будем? Казалось, годы прояснят все эти проблемы… но прошло больше десяти лет, а мне и сейчас не всё ясно, видимо, не только в юности человек мечтает, думает о цели.

Я мечтала с детства об астрономии, но из-за зрения не могла поступить на астрономическое отделение физико-математического факультета. Сначала — разочарование, вообще не хотелось учиться дальше. Чувствовала связь философии с некоторыми астрономическими проблемами, но сначала всё было так неотчётливо… Я всё же поступила на философский после школы — не поступила, стала учиться в Московской культурно-просветительской школе. Летом в каникулы ездили на целину, на уборку урожая. Интересно там было — бескрайние степи пшеницы, как море и комбайны, как корабли. А вечером у костра: песни, разговоры.

В библиотеку воинской части попала случайно и, как казалось самой, — ненадолго. Но вот уже десять лет, как я живу в этом городке, работаю в библиотеке. Поступила учиться заочно на философский факультет МГУ. Мне повезло — на очном отделении нашего курса открыли группу физиков, программа занятий этой группы даёт возможность заниматься философскими проблемами астрономии. Когда-то меня поразили слова Этель Лилиан Войнич с которыми она обратилась к советской молодёжи в журнале «Юность»: «Будьте верны мечте своей юности». Теперь эти слова я поняла по-новому. Бывает и трудно порой, но эта возможность осуществления мечты наполняет всю жизнь таким оптимизмом, что я частенько забываю, что мне скоро тридцать.

Теперь о профессии: почти десять лет я в библиотеке среди книг и людей, я не мечтала об этой профессии, но я очень любила книги. Став библиотекарем, я почувствовала себя очень богатой, мне нравится делиться с читателями всем хорошим, интересным, что я узнаю из книг. Мои читатели-солдаты, одни больше любят книги, другие — меньше… Но среди них всегда есть те, кто очень любит книги, интересы которых очень широки. С ними мы устраиваем литературные вечера, музыкальные вечера, ставим спектакли, приглашаем интересных людей, чаще всего писателей, поэтов, сами ездим на встречи с ними. Мне нравится учиться, узнавать новое, но ещё больше нравится передавать всё узнанное людям, открывать то, что открыла для себя. Бываю счастлива, когда меня понимают. Но сказать, что «довольна» этой профессией я не могу. Так ещё много хочется увидеть, узнать; через год кончу учиться, начнётся новая, более сложная и интересная работа, но, наверное, и библиотеку свою буду вспоминать, ведь с ней связано начало самостоятельной жизни. Всё ведь движется, всё изменяется, человек не может стоять на месте и с чем-то очень дорогим приходится расставаться, с тем, чтобы встретить что-то другое новое. Проходят школьные годы, мы расстаёмся со школой, с юностью, мы расстаёмся с друзьями. Страшное слово «навсегда», но иногда не только годы, но и люди уходят «навсегда» и живут лишь в нашей памяти, об этом не нужно забывать.

А школа у нас хорошая, мы очень любим наших учителей: Галину Николаевну Розбианскую, Илью Васильевича Агафонова, Ольгу Николаевну Савостину, Юлию Петровну Мальцеву, Валентину Васильевну Базилевич. Сколько интересного открывали они нам на уроках! С Валентиной Васильевной Базилевич ходили в походы туристические, а сколько нового о нашей стране, городах, реках и горах узнали мы от неё! Валентина Васильевна много путешествовала, много видела. Мне кажется, вам было бы интересно побывать у неё, поговорить с ней. Сейчас Валентина Васильевна не работает в школе, мне кажется, ей будет приятно рассказать вам о нашем крае, о тех местах, где она побывала.

Конечно же, все вы о чём-то мечтаете, к чему-то стремитесь и мне интересно было бы знать, о чём думают и мечтают сегодняшние мальчики и девочки, чем они живут, интересуются.

Немецкий философ Гегель сказал: «Каждый человек должен настолько уважать себя, чтобы отбросить мысль о невозможном».

От души желаю вам наилучших успехов в учёбе, интересной школьной жизни, желаю, чтобы в будущем ваши мечты осуществились.

До свидания. Ивлиева В. В..

28/X-1968 г.

---

Здравствуйте, дорогая

Галина Николаевна!

Наступила весна 1991 года.

Мы и не думали, что за эти 5 лет с 86 г. произойдёт так много перемен, что таким тревожным станет время жизни нашей в новом десятилетии, а там и тысячелетие новое грядёт.

Как ни странно может быть, но это новое время более созвучно моим устремлениям, открывает большие возможности в том деле, которое составляет смысл и счастье моей жизни. Хотя душа болит и за детей, и за внуков, и за страну нашу, народ многострадальный, сколько ещё испытаний предстоит… Но знаю и то, что светлыми стремлениями, оптимизмом, верою в лучшее — и в самом человеке, и в его творениях — можно противостоять, конечно же, объединившись, сообща. Очень бы хотелось встретиться с одноклассниками, если будете собираться — дайте знать.

Как Вы, Галина Николаевна? Ваши дети, внуки, правнук? Как Касимов наш древний, касимовцы?

У москвичей настроение подавленное, есть озлобление и грубость, но я обретаюсь всё больше в иных мирах, там тоже решаются судьбы людей. Но это «счастье» обретается ценой такого труда, таких усилий и благополучия, в личной жизни прежде всего.

До свидания. Валя.

2 V — 1991 г.

---

О. ф. 7355/10

Здравствуйте, Галина Николаевна!

Да, удивили Вы меня изрядно. От кого — от кого, но от Вас, да ещё в этом (трам-тарарам!) Подольске — не ожидал.

Но очень благодарен, что вспомнили обо мне. Спасибо.

Да, увы, я в госпитале. И, совершенно верно, в том же, где Лёшка. Даже на одном этаже. Он — в терапии, а я — в ЛОР (двери напротив). Несколько раз говорили, часто видимся. Но уж очень натянутые получаются беседы: он с бутылочкой ходит, а я…

Со мной почти всё в порядке. Это «почти» — небольшая контузия и, будем надеяться, временное ухудшение слуха. Выживу. А внешне — так вообще «цвету и пахну». Меня в отделении чуть ли не самым здоровым считают.

А вот что не сказали никому — так это абсолютно правильно: не нужно родителей беспокоить, ведь им не до меня сейчас. Вот подлечусь, дослужу, а там вместе посмеёмся над этим.

Надо постараться, чтобы и дальше никто ничего не знал. Хорошо?

По счастливой случайности через дорогу от госпиталя — школа. Я часто стою около ограды и смотрю. Как давно это было и как недавно! Я совсем ничего и никого не забыл, даже наоборот: воспоминания стали острее, ярче, всё второстепенное ушло — осталось главное. Часто в мыслях возвращаюсь снова и снова к тем дням, словно ищу совета, мучительно стараясь сохранить в себе то чистое и восторженное восприятие мира, ту доброту и справедливость души, которые Вы, учителя, дали нам.

Только вот с напутствием, пожалуй, не получится. Ведь нужно найти такие слова, чтобы у ребят крылья выросли, чтобы на всю жизнь в сердце остались. А вот с оптимизмом у меня сейчас напряжёнка. Увы! «Натягивать» вряд ли нужно, правда? Здесь нужно душу вложить.

А заботой я очень тронут. Спасибо. Только вряд ли мне теперь можно помочь больше, чем это делают врачи.

Всё будет хорошо.

Передавайте привет всем нашим (только без моих «координат» (!)

До свидания.

Сергей.

21.05.87. 21 ч. 06 мин.

P. S. Я представляю, насколько тяжело Вам читать мои ошибки в каждом слове, но Армия — не ликбез: последние воспоминания о запятых вылетели начисто.

О. ф. 7355/6

---

Заявление.

Мы, ученики 9 класса 3 средней школы города Касимова, Бурунов Валерий и Муратов Валентин, заявляем о своей готовности отправиться в Кубу, и сражаться в рядах кубинцев против захватчиков.

Заявляем о своей верности к замечательному, храброму кубинскому народу.

Да здравствует Куба! 19/IX 1961 года.

Подпись. Бурунов Валерий

Муратов Вал.

О. ф.7 355/1