Вверх

О. А. Сухова. «Никола Мокрый» в Муроме: храм в топографии, истории и мифологии города

В городском пространстве Мурома, как и других населенных центров, есть знаковые места, на языке семиотики — «хронотопические локусы» или «городские хронотопы»1, в которых фокусируется местная мифология, где «временной план тесно сплетается с пространственным: события не только погружены в определенный хронологический контекст, но и связаны с конкретными координатами на топографической карте»2. Таковым «местом притяжения» является храм Николы Мокрого или Набережного, стоящий на краю шестого из семи холмов над Окой (по матрице древнего Рима). Его сакральная зона, как и профанная местность вокруг, овеяна историческими преданиями и муромскими легендами.


Под «городским пространством» понимается «сложный феномен, существующий как объективно, так и идеально, являющийся одновременно и частью национального культурного пространства, и одной из его объективаций»3. Ю. М. Лотман определял город «как сложный семиотический механизм, генератор культуры», называя его «котлом текстов и кодов»4. По мнению ученого, источником коллизий в нем «является не только синхронное соположение разнородных семиотических образований, но и диахрония: архитектурные сооружения, городские обряды и церемонии, самый план города, наименования улиц и тысячи других реликтов прошедших эпох выступают как кодовые программы, постоянно генерирующие тексты исторического прошлого»5. Город сам может быть прочитан как текст особого рода — «мифологизированный, наполненный аллюзиями, метафорами, нередко перекликающимися между собой», и где «переплетаются история и современность»6. А говорит город «своими улицами, переулками, площадями, домами»7 и храмами, особо актуализированными в современном Муроме. Они являются объектами паломничества для приезжих и предметом почитания, гордости и мифотворчества горожан. Однако конкретно-исторический материал о них еще очень мало изучен; до сих пор на их территориях не проводились планомерные археологические исследования. Почти все это можно отнести и к рассматриваемой нами церкви Николы. В статье анализируются и обобщаются разрозненные сведения об этом особом месте в городе из самых разных источников: отчетов археологов, летописей, писцовых книг; описаний храмовой архитектуры и церковных древностей; документов музейного архива; хроники и прессы; материалов «устной истории» и изобразительного ряда: гравюр, литографий, картин, рисунков, фотографий; сохранившихся икон и предметов прикладного искусства из убранства Никольского храма (ныне экспонатов музея), при реставрации и изучении которых есть новые открытия.


В Муроме бытует поговорка: «У Николы ноги мокрые», ведь бывали разливы, когда вода достигала подпорной стены храма. Наиболее выигрышно он и смотрится со стороны реки — с востока, выделяясь в панораме города оригинальной архитектурой и своей гармонией с ландшафтом. Привлекает и разнообразие подходов к нему из города, и каким путем ни пойди, всегда как-то неожиданно — вдруг — вырисовываются его очертания. Можно попасть к этой церкви с запада — от Никольской/Первомайской улицы через овраг, спустившись по горке-«музейке» (съезду Чулошникова), либо обойти верхом по улице Пролетной/Чулошникова8. Легче дорога туда от Троицкого монастыря по некогда одноименной ему, а ныне — улице Плеханова, что, свернув направо вниз, и приводит к храму Николы. Придешь к нему и с севера — от Воскресенского монастыря, спустившись с седьмого холма и прогулявшись из Кожевников улицей крайней над рекой (Пушкарской/др. концом ул. Плеханова). Дойдешь до него и с юга, сойдя с третьего холма, где Спасский монастырь, и двигаясь неспешно по набережной Оки. Проще всего сбежать к Николе Мокрому с соседнего пятого холма (Кремлевской горы) — со смотровой площадки Окского парка, или направиться к нему прямо с пляжа. Тогда надо пробраться мимо старинной водокачки через прибрежные заросли и ручьи и выйти к Никольскому роднику, что бьет под храмовой горой у реки.


Каменная церковь Николы Набережного (1700−1717) петровской эпохи сменила деревянный храм Николы Мокрого, упоминаемый в писцовых документах грозненского времени у «государева двора»9. Кроме него, в этих документах в качестве ориентиров размещения дворов на посаде, упоминаются еще две никольские церкви — обе во имя Николы Можайского — «на Скокове <>» и «на Воскресенской горе»10. Первая — каменная «государева строения», разрушилась через полвека; сменивший ее кирпичный Казанский храм с приделом Николы стоял на нынешней площади Р. А. Белякова (взорван в 1930 г.)11. Другой Николоможайский храм — на гребне Воскресенской горы, был деревянным. В первой трети XVII в. его престол уже упоминается в приделе собора женского Воскресенского монастыря12. Не исключено, что в эпоху Грозного существовал и четвертый Никольский храм, а также престол св. Николая в церкви Успения, неподалеку от которой был «двор владыки Рязанского» в одноименной храму улице (ныне ул. Красноармейская)13. В источниках первой трети XVII в. они упомянуты как деревянная церковь Николы «за хлебным рядом» и как один из приделов Успенского храма14. Кирпичная церковь Николы Зарядного (Зарядского) стояла на Никольской/Первомайской ул. против дома Зворыкиных (разрушена в ­1930-е гг.)15. В каменном храме Успения Богоматери (1792−1835 гг., восстановлен в 2000-­2010-е гг.) престола Николы уже не было16.


Наименование и близкое расположение к береговой линии храма Николы Мокрого в Муроме восходит к архетипам и связано с особенностями почитаниями Мирликийского чудотворца, по сказаниям не единожды спасавшего гибнущих на воде. Восточными славянами его почитание было заимствовано из Византии уже в ранний древнерусский период (память 6/19 дек.). Культ иноземного святителя на Руси преобразовался в самого популярного русского святого. Под 882 г. на могиле Аскольда летописи упоминают церковь (часовню) св. Николая. В XI в. стали известны переводы жития святителя и начал складываться никольский цикл, выявленный в составе рукописей XIV-XVII вв. В одной из них рубежа XIV-XV вв. (РГБ, Тр.-Серг. № 9) есть и древнейший список собственно русских сказаний о деяниях св. Николая в Киевской Руси. Самое популярное («Чудо о некоем детищи утопшем, его же святый Никола жива сохрани») рассказывает о спасении им утонувшего в Днепре ребенка, найденного живым и мокрым от воды на хорах Святой Софии Киевской у иконы святителя, прозванной за это чудо «Николой Мокрым»17.


Почитаемый образ Николы Мокрого, очевидно, был протографом для ряда древнерусских произведений иконописи, прежде всего киевских и новгородских. Икона Софийского собора реставрировалась А. В. Праховым в 1882 г. и в ­1920-е гг. Во время оккупации Киева в 1943 г. она исчезла. Специалисты датировали ее по-разному — XIV, XV и XVI вв. Так что она могла быть только списком с легендарного образа Николая «Мокрого». Представляла поясное изображение благословляющего святителя с непокрытой головой, с закрытым Евангелием, по сторонам изображениями поясных Христа и Богоматери (размер 1 ½×1 ¼ арш. — ок. 106,5×88,5 см)18. В 2016 г. из ряда публикаций стало известно, что будто бы пропавший киевский образ Николы Мокрого находится в Нью-Йорке в Бруклинском соборе св. Троицы19. А. Вознесенский и Ф. Гусев в кон. XIX в. фиксировали, что около иконы Николы Мокрого на стене было изображено чудо спасения младенца самим Чудотворцем20. Данный сюжет известен и в стенописи ярославских храмов XVII в., и позднего времени, например, в церкви Николая Чудотворца в Никольском Скиту Валаамского монастыря21. Фольклорный характер носит изображение Николая Мокрого с младенцем (девочкой) на руках в Нижнем-Новгороде, в настенной росписи крестильни Преображенского собора в Сормове22. Подобная иконография в народном вкусе используется и в современных украинских «рукописных иконах»23. Происходило это киевское чудо с утопшим детищем по преданиям во времена князя Всеволода (1030−1093; великий князь киевский — 1076−1077; 1078−1093), но при каком митрополите — не совсем понятно: называют Ефрема (1054/55−1065; ум.?), и Иоанна II (ум. 1089 г.). В литературе встречаются и такие датировки киевского чуда: 1089 г., 1090 г., «в начале 1090-х гг.»24. Как бы то ни было, по времени оно коррелируется с важнейшим для всех христиан событием 1087 г., когда мощи святителя Николая были перевезены из Мир Ликийских (Малая Азия) в итальянский город Бари (Апулия). Праздник в честь их перенесения был учрежден папой Урбаном II, но носил характер местного и не получил широкого распространения в католическом мире. Греческая церковь, утратившая эту святыню, вовсе его не признала. Но с начала 90-х гг. XI в. он стал отмечаться на Руси, что могло быть связано с принесением из Италии в дар частицы мощей Николая Чудотворца. Никольский праздник 9/22 мая стал, по сути, русским, несмотря на западное происхождение самого святого и первоначальное учреждения этого празднования папой Римским.


На Руси оба праздника в честь Чудотворца были уравнены в правах и назывались в народе Никола Зимний и Никола Вешний25. Известно, что даже возводились отдельно храмы Николе Сухому (Зимнему) и Николе Мокрому (Вешнему). Связано это с особенностями нашего климата, когда полгода путь сухой по снегу, а полгода мокрый по воде. Вот и ставились никольские церкви и в центре города близ торжища, и возле переправ и мостов, и главных дорог26. Очевидно, различались они и в Муроме, где было несколько храмов Николы. Наименование «Мокрый» многих никольских храмов чаще встречается в более ранних источниках и устных преданиях, что согласуется и с народной топонимией, и с реальным нахождением у воды, у реки, сырым местом, где строились эти церкви. Позднее, особенно в Новое время, они же получали и другие названия, и часто их упоминают под разными именами. Храмы Николая чудотворца строили на берегах рек во многих городах Древнерусского государства. На Киевском подоле известна церковь Николы на Притиске в устье Почайны, куда суда заводились на зимовье (упом. 1631 г., очевидно, была и ранее). Основание церкви, а также встреча и отправление важных судов сопровождались крестными ходами. Ныне существующий там храм в стиле украинского барокко рубежа XVII-XVIII вв. по-прежнему именуют Николой Притиска27. А рядом с ним вблизи Днепра и другой храм — Николы Набережного того же стиля втор. пол. XVIII в. Первоначальное его основание связывают с тем местом, где утонул ребенок, спасенный Чудотворцем и найденный у иконы Николы Мокрого в Софийском соборе28. Основание первых никольских храмов в Новгороде совпадает с прибытием из Киева в 1113 г. «круглой иконы св. Николая»29. Один заложили на Ярославовом дворище и освятили в честь Николы Сухого, ­поместив в нем круг­лую икону. Другой храм — поначалу деревянный (каменный — кон. XIII в.), построили на о. Липне в дельте Мсты, на берегу р. Плотницы. По Сказанию здесь и была обретена чудотворная икона, плавающая в воде30. Можно предположить, что эта церковь в акватории Ильмень-озера была освящена в честь Николы Мокрого. В Пскове с XIV в. была известен храм Николы «над греб­лей», «у мосту». Он находился в стене Довмонтова города — второго пояса каменных укреплений кремля, на краю рва — искусственной реки-канала — от р. Великой до р. Псковы (церковь упразн. в кон. XVII в., сохранились руины)31. В Москве приходская церковь Николы Мокрого была в Зарядье Китай-города в бывшем Мокринском переулке (уничтожена в 1932 г.). В XIV в. храм стоял над пристанью на Москве-реке; фиксируется летописями втор. пол. XV в. Место его нахождения тогда называли болотом. Полагают, что прозвище «Мокрый» может происходить из-за постоянной здесь сырости от наводнений и дождей32. В Рязани до кон. XVIII в. храм Николы Мокрого находился близ впадения Трубежа в Оку, за что, будто бы, он и получил такое именование33. В Костроме одноименная церковь стояла в древнем месте города на Нижней Дебре на берегу Волги, застраивающемся c XIII в. (ныне ул. Лесная). Красивый каменный храм 1734 г., очевидно, сменивший деревянный, снесли в 1935 г.34


Как и в Муроме, храмы, основанные в честь Николы Мокрого, существуют и теперь в Коломне, Владимире и Ярославле. Сохранились их каменные здания XVII — XVIII вв. построенные вместо деревянных. Считается, что в Коломенском посаде храм Николы Мокрого в низменном месте на берегу Москвы-реки существовал уже во времена Золотой Орды, но впервые он упоминается в писцовых документах 1577−1578 гг. Нынешний каменный храм в стиле московского узорочья, украшенный 105-ю кокошниками (кон. XVII — 1719 г.), хоть и был освящен в честь Воскресения Словущего (с приделом Николы), чаще называют Николой Посадским35. Церковь Николы Мокрого в Галеях (на Галеях) — один из древнейших храмов Владимира. Деревянная предшественница не сохранилась, а новая — в камне — построена в 1732—1735 гг. Необычное название храма вблизи корабельной пристани на Клязьме, вероятно, было производным от слова «галея» (лат. galea, греч. γαλέα), означавшего парусно-гребное судно (позднее заимствовано слово — «галера» из нем. Galeere или итал. Galera)36. Великолепный ярославский храм Николы Мокрого построен в 1672 г. и украшен внутри росписями 1673−1674 гг. В Ярославле бытует предание, что первый деревянный Никольский храм в городе построили здесь на месте древнего языческого капища на берегу Которосли, между двумя ее притоками Паутовым и Ершовым ручьями. А жертвенный камень заложили в церковный фундамент. В различных документах, где упоминается деревянная церковь, о ней уже говорят, как о храме Николы Мокрого. Одни ярославцы считают, что название от заболоченного места, другие — потому, что Святитель Николай оказывал особую помощь терпящим бедствия на воде; третьи вспоминают древнюю киевскую икону Николы Мокрого, сказание о которой воплотилось и в сюжетах настенных росписей ярославских церквей37. В Муроме в документах грозненской поры «Мокрым» именовался и сам храм по своему местоположению, и участок южнее него в овраге: «Двор государя царя у Николы Мокрого во Рву на Мокром зелейной» (пороховой)… на посаде ж против Николы чюдотворца, что на Мокром, царев и великого князя двор»38. В далекие княжеские времена по местному преданию именно здесь — напротив Николы, чуть выше Мокрого места, — две недели жили в шалаше святые Петр и Феврония, когда их выгнали из города. Неразлучные супруги ждали, пока им строили лодки. И уплыли они от церкви Николы вниз по Оке к Перемиловым горам (возвышенность на правом берегу Оки в пределах б. Муромского у. Владимирской губ.; ныне Вачского р-на Нижегородской обл.). А на месте их пребывания забили сразу 13 святых источников. В 1864 г. их объединили в общий «колодезь», где брали воду для городского водопровода, а над ним воздвигли деревянную часовню Божией Матери «Живоносный источник»39. Городская легенда о верных супругах, которым пришлось испытать на себе, что «с милым рай и в шалаше», является интересным дополнением к известной «Повести о Петре и Февронии» Ермолая-Еразма сер. XVI в. Принято считать, что за именами святых стоят летописный муромский князь Давид Юрьевич, умерший в схиме в 1227/1228 г. и его супруга, не упомянутая в летописях. Подобного рода рассказы о Петре и Февронии перекликаются с так называемой «Муромской» редакцией их жития рубежа XVII-XVIII вв40. Неизвестный автор, возможно муромец, тесно связанный с народной средой, написал вариант жития, который приближен к устным рассказам о святых, возникшим на основании самой Повести. Так, у него Петр и Феврония, изгнанные боярами, Муром вообще не покидали, а пережидали неурядицы так же, как и в устном варианте, на берегу Оки, правда, под стенами другого храма — Крестовоз­движенской церкви, что на втором холме41.


Вполне согласуется с традицией и почитание в Муроме Никольского родника, бьющего у подножия храма. Среди чудес св. Николы известно изгнание им бесов из древа и кладезя (колодца), часто представляемые в клеймах русских икон и храмовых росписях объединенными в одной сцене. Как, например, в 7-м клейме иконы «Святитель Николай Чудотворец, с житием» пер. пол. XV в. с 12-ю клеймами из собрания К. В. Воронина, опубликованной Е. М. Саенковой42. Или во фреске Никольского цикла в приделе собора Ферапонтова монастыря, расписанного Дионисием в нач. XVI в.43 Показаны эти эпизоды и в житийных иконах Муромского музея — «Никола Гостунский», с 16-ю клеймами кон. XVI в. из Троицкого монастыря и «Святитель Николай чудотворец», с 24-мя сценами ок. 1677 г. из храма Николы Зарядского44. Данный сюжет имеется и на 8-м из 10-ти клейм иконы «Никола Можайский» иконописца Кирилла Сивкова 1752 г. из церкви Знамения Благовещенского погоста Александровского уезда (ГИАХМЗ). В тех местах были старые безымянные часовни с колодцами внутри (Константиновский приход), как полагают, освященные прежде в честь св. Николая. Особо почиталась Крутецкая часовня, что стояла в лесу вблизи р. Серы, окруженная болотами, где когда-то на кочке явилась икона святителя Николая. Каждую весну сюда бывал крестный ход на Николу Вешнего. «Говорили, что сам святитель Николай вырыл этот колодец и что старый, лежавший в часовне крест, явился чудесным образом на дереве. К этому деревянному ветхому обрубку с вырезанным на нем крестом, прикладывались проходящие из Александрова на фабрику в Карабаново»45. Сцены изгнания св. Николой бесов из древа и кладезя в русском искусстве, как правило, восходят к переводному тексту т. н. «Иного жития» св. Николая — о деяниях св. Николы Пинарского или Сионского (VI в.), известном на Руси уже в XI в. Отрывки из него и чудеса использовал Симеон Метафраст (X в.) для жития св. Николы Мирликийского (IV в.); оно пришло к русским из Болгарии в XIV в. и стало «каноническим»46. Деяния и чудеса двух святых Николаев слились в одном образе Николая Чудотворца, который известен борьбой с язычеством, в т. ч. разрушением храма Артемиды. Он также прославился тем, что изгнал «грешного духа» из огромного дерева по просьбе жителей Плакомы; очистил молитвой замутившиеся источники воды для народа Арнабанды; обнаружил скрытый чистый родник на горе Каисар, о чем рассказывает анонимный автор VI в. в произведении «Vita Nicolae Sionitae»»47. Муромская легенда фиксирует, что Никола неоднократно являлся и у нашего Никольского родника: «Очень чтим муромлянами Никольский источник, текущий из-под Николо-Набережной церкви… По преданию он омывает серебряный крест, находящийся под алтарем церкви. Несколько раз здесь являлся Николай Угодник. Сколько безбожные не засыпали родник, он все равно пробивался. На роднике собираются в Крещение на Иордань»; «Шел однажды какой-то святой или знаменитый человек (за прошедшие века имя его забылось), воткнул в землю посох и забил источник. Несколько раз на нем являлся Николай Угодник»48. Очевидно, и из муромского родника святитель изгонял нечистого духа.


Согласно другой городской легенде, по злому умыслу беса муромцы-святогоны выгнали из города св. епископа Василия. И пришел он именно на это место под храм Николы, где бьет Никольский родник, и чудом поплыл на своей мантии вверх по течению р. Оки в Рязань. (Вопрос о прототипе этого святого не решен. Один Василий жил в XIII в. и был поставлен в епископы в 1294 г.; другой — в следующем столетии и в епископы был поставлен в 1356 и ум. ок. 1360 г.). Предание о св. Василии уже существовало ко времени его литературной обработки, о чем свидетельствует сам автор «Повести о св. епископе Василии» ­1540-х гг.- Ермолай-Еразм: «Яко же слышах, тако и написах»49. А конкретная топографическая привязка к берегу под Николой, вероятно, появилась позднее как уточняющая Повесть дотошными муромцами: «Но св. Василий остановился на берегу на том месте, где сейчас церковь Николы Мокрого (Николы Набережного)»50. Одно из местных преданий эпического характера называет Никольский холм местом захоронения павших защитников Мурома от золотоордынских завоевателей: «Однажды татары осадили Муром. Жаркая схватка была при взятии Посада, на том месте, где позднее поставили Николо-Набережную церковь. Здесь павших русских и похоронили». Будто бы «были они очень большого роста и крупного телосложения»51. И, конечно же, с этим храмом, как и со многими другими на Руси, связано представление, что будто бы из-под него идет подземный ход под рекой, в нашем случае — «за Оку на бугры: Золотой Бугор, Зеленую Шишку, Малый Бугор (Старая деревня)»52.


От легендарных историй, обратившись к научным данным археологических исследований этой территории, воспользуемся отчетами экспедиций, работавших здесь в советские годы, и наблюдениями современных муромских археологов. По мнению В. В. Бейлекчи и В. В. Родина, «топография Николо-Набережного селища, Кремлевской и Богатыревой гор, отделенных друг от друга естественными преградами, позволяет говорить о некоем конгломерате с центром на Кремлевской горе». Они полагают, что, исходя из известных ныне археологических данных, нижняя хронологическая рамка Николо-Набережного селища относится ко времени не ранее X в., или даже — не ранее XI в., как уточняет в своей монографии В. В. Бейлекчи (2005)53. Ими отмечалось, что, хотя исследования на селище проводились в очень малом объеме, это не помешало выводам авторов первых раскопок в 1946 г. — Н. Н. Воронина и Е. И. Горюновой — стать хрестоматийными54. Данный памятник археологии был открыт еще за несколько лет до того — в 1939 г. И. П. Богатовым55 (1895−1980), директором Муромского музея (1923−1924;1930−1957). Работы Муромской экспедиции АН СССР 1946 г. у ц. Николы Набережного, как и в двух других местах города, носили характер разведочный. Они состояли в сборе подъемного материала и закладке раскопа площадью 25 кв. м. Он был расположен от храма в 48,5 м к северу, на кромке коренного Окского берега, поднятой над уровнем воды на 15 м; здесь при предварительном осмотре осыпей был обнаружен культурный слой значительной мощности (3,0), были собраны многочисленные фрагменты гончарной керамики XI-XIII вв. и более ранней лепной56. «Вся свита напластований» по отчету 1946 г. «расчленяется на три основных слоя». Верхний из них (до глубины 1,3 м) — смешанный, где наряду со стеклом и керамикой XVI-XIX вв. были найдены и единичные фрагменты лепной и курганной керамики XI-XII вв.; в этом же слое были обнаружены обломки стеклянных браслетов и стеклянного перстня, 2 шиферных пряслица. «В связи с хронологической четкостью стратиграфии и вещевого комплекса нижележащих слоев, ранние вещи описанного слоя могут быть без всякой ошибки использованы в характеристике культуры древнего Мурома»57. Средний горизонт культурного слоя селища (идет в глубину на 1,4−1,5 м до уровня 2,3−2,7 м) в целом был отнесен к домонгольскому городу (X-XIII вв.); слой пожарища в его верхней части, по мнению Н. Н. Воронина, может быть связан «с монгольским разгромом» (вероятно — 1239 г., когда Муром был сожжен ордынцами вслед за Рязанью). В нижнем, муромском горизонте (толщиной около 1 м от 2,5−2,7 и до 3,6 м,), были расчищены сгоревший венец строения и остатки настила из плах; этот слой, лежащий на материке, тоже прикрыт свидетельствами пожара, отделяющими его от лежащего над ним русского слоя. Как полагал Воронин, «трудно сказать, связаны ли эти следы пожара с борьбой за обладание Муромом» на руб. X-XI вв., но «это очень правдоподобно». Он также заключил, что этот слой «столь резко отличен от слоя X-XIII вв., что почти не представляет сомнения его принадлежность к иной культуре и более раннему времени»58 (однако и теперь пока нет данных, подтверждающих более раннюю датировку).


Наиболее полно в отчете 1946 г. описан средний — «русский слой» — с «обилием разнообразных находок, характеризующих с различных сторон жизнь древнего Мурома». О развитии гончарного промысла свидетельствует керамика разного времени и типа: «Характерно взаимодействие старых форм лепной посуды и новой гончарной». Явно преобладает гончарная посуда курганного типа (ее обломки, многие с клеймами мастеров, принадлежат печным горшкам средней величины; встречаются обломки и толстостенных сосудов с высокими стенками «типа квашней»)59. «Муромские мастера редко употребляли волнистый орнамент, предпочитая различные комбинации прямых параллельных линий» и с «большим чутьем сообразуют орнамент с величиной и формой сосуда», что делает «каждый сосуд своего рода произведением искусства». Отмечено бытование посуды из белой глины сер. XII в. — «очень нарядного вида» и раннее появление «красной средней» керамики высокого обжига, типичной для XIII-XV вв.60 Наряду с местной посудой найдены обломки «болгарской керамики, представленной, как и в Суздале и Владимире, обломками больших амфорообразных сосудов-корчаг ярко-красного тона и с вертикальными полосами лощения. Любопытно, что они встречены преимущественно в средних горизонтах слоя, м. б. отвечая периоду мирных связей с болгарами после договора Владимира — т. е. XI в.»61. Весьма интересно, что рядом с церковью Николы археологи обнаружили следы медеобрабатывающего промысла: медная патина на пластах слоя; множество медных шлаков, целый кусок выплавленной меди весом в 1,5 кг, целые тигли (и их обломки). В отчете констатировалось: «Весьма вероятно, что наш раскоп около ц. Николы находился неподалеку от самой мастерской медника и нами были собраны ее отходы»62. Археологи фиксируют костерезное ремесло высокого уровня (гребешки и пр.); развитие домашнего рукоделия (множество пряслиц); наличие характерных женских украшений домонгольского периода (обломки разноцветных стеклянных браслетов, перстней, бус хрустальных, сердоликовых, пастовых)63. В отчете отмечено, что «бревенчатые строения XI-XIII вв. отражены в раскопе у ц. Николы лишь отдельными обгоревшими разрушенными бревнами, но сохранились куски глиняной обмазки пазов стен или накатов, обожженных в огне пожара». Неожиданными стали для участников экспедиции «следы каменного строительства» на посаде Мурома в XII-XIII в.: «В раскопе у ц. Николы неоднократно встречены пятна и скопления известкового раствора с включениями угля — характерные для владимирского XII века состава. До сих пор мы имели сведения о находке белокаменных архитектурных обломков от здания XII в. около нового собора в Кремле»64 (но и сейчас нет новых подтверждений факту каменного строительства в домонгольском Муроме). По мнению участников экспедиции, «примечательно, что в этом удаленном городе ее (культуры. — О. С.) облик носит столь ярко выраженный русский характер, что он почти неотличим от культуры центрально-русских городов»65. После раскопок на Николо-Набережном селище 1946 г., производились его археологические исследования в 1969 и 1970−1971 гг. (В. Б. Королев; Н. В. Тухтина); проводилось обследование канализационной траншеи на ул. Чулошникова в 1994 г. (В. Я. Чернышев). Полученные данные и находки XII-XIII вв. также в основном относятся к древнерусскому городу66.


Помимо археологических материалов наиболее ранним артефактом, связанным с Никольским храмом, является древнейшая икона Мурома «Святитель Николай Чудотворец» (Муромский музей), по свидетельствам кон. XIX в., почитавшаяся как чудотворная. На пороге XXI в. в результате длительной реставрации (­ГосНИИР, 1970−2004) был открыт этот важнейший памятник истории и искусства древнего города. Специалисты датируют икону из храма Николы Мокрого кон. XIII — пер. пол. XIV в.67. Стало быть, в это время в Муроме уже могла существовала Никольская церковь, но по сохранившимся источникам известная лишь со втор. пол. XVI в. Э. С. Смирнова констатирует «изолированное положение муромской иконы св. Николая среди памятников иконописи всего северо-восточного региона», отмечая, что «при всей схематичности письма», она «содержит на редкость выразительный и оригинальный образ великого мирликийского епископа»68. Видя в муромском образе черты сходства с новгородской иконой святителя Николая 1294 г. из Липенского монастыря (НГОМЗ), исследователь находит в нем и близость к некоторым византийским памятникам нач. XIV в.: «К числу признаков искусства палеологовского периода относятся внимательное и участливое, а не отрешенное выражение лика св. Николая, склоненный силуэт и эмоциональный жест Христа»69.


Наша икона принадлежит к иконографическому изводу, сложившемуся в Византии и широко распространенному на Руси в XII-XIV вв. — с поясным фронтальным изображением святого в фелони и омофоре, с закрытым Евангелием. По сторонам святителя на образе из муромского храма Николы Набережного представлены Христос и Богоматерь. В целом данная иконография соответствует изображению на упомянутой выше киевской иконе «Никола Мокрый» (муромская несколько меньшего размера — 99×74,5 см.; киевская — ок. 106,5×88,5 см). Возможно, муромский образ в те времена и ассоциировался с киевской святыней и чудом спасения св. Николой младенца. Ведь с XI в. Муромское княжество являлось волостью киево-черниговских князей. А историю детища, утопшего в водах Днепра, предание относит ко времени ок. 1090 г., т. е. через несколько лет после распространения в Муроме христианства (1070−1080-е гг.) и незадолго до утверждения на муромском престоле (1097) Ярослава (Панкратия) Святославича (1070-е гг. — 1129) князя черниговского, муромского и тмутараканского, внука Ярослава Мудрого, младшего сына Святослава Черниговского и Оды Штаденской (Бабенберг). Как известно, Ярослав Святославич интересовался вопросами православного учения, и именно ему киевский митрополит Никифор (1104−1121) адресовал свое Послание о латинянах70. По мнению А. В. Кузьмина, в церковной и научно-популярной историографии с Ярославом (Панкратием) ошибочно отождествляют легендарного крестителя Мурома — святого благоверного князя Константина, о котором рассказывает его Житие («Повесть о водворении христианства в Муроме» сер. XVI в. — не позд. 1560-х гг.). Как он полагает, в местном предании о Константине могли переплестись биографии нескольких представителей этой княжеской династии71.


Однако открытая реставраторами икона святителя Николая отнесена к другой эпохе Муромского княжества. Несмотря на монголо-татарское нашествие, пожар и разорение города в 1239 г. муромские князья той же киево-черниговской династии какое-то время удерживали в своих руках принадлежавший им удел. Так, под 1248 г. летописец сообщает: «Женися князь Борисъ Василковичь (Ростовский. — О. С.) у Ярослава у муромьского князя»72. После этого в муромской истории медиевисты отмечают «темное столетие» — от сер. XIII до сер. XIV в., когда летописи не упоминают ни одного имени здешнего князя. В этот-то промежуток неизвестности и попадает создание иконы св. Николы в муромском княжестве (кон. XIII — перв. пол. XIV в.). К. А. Аверьянов показал, что в этот период Муром являлся владением татарских баскаков, а муромские князья XIV в. не были наследниками предыдущих и относятся к другим ветвям потомства Рюрика73. Между тем, летописи, описывая разорение ордынцами Северо-Восточной Руси 1281 г., косвенно фиксируют, что в храмах и монастырях Мурома, как и в других городах этой земли, были «иконы и кресты честныа, и сосуды священныа служебныа, и пелены, и книги, и всяко узорочие»74. Весьма трудно предположить, что могло сохраниться в церковном убранстве Мурома после этого набега и последующих — 1288 и 1293 гг.75 Если только полагать, что иконописцы могли работать до 1281 г. и потом уже в самом кон. XIII — нач. XIV в. Э. С. Смирнова считает, что, хотя и соблазнительно датировать икону св. Николы сер. XIV в., когда летописи отмечают возрождение города и обновление храмов муромским князем Юрием Ярославичем в 1351 г., все же это произведение по стилю и живописи относится к более раннему времени76.


Как было указано выше, интенсивность посадской жизни на шестом муромском холме в древнерусский период была выявлена археологами и подкреплена находками XI-XIII вв. Вполне логично предположить, что уже тогда здесь существовал Никольский храм, и, соответственно, в нем были иконы. Однако этому нет подтверждений в сообщениях летописей и других письменных источников вплоть до грозненского времени. Итак, впервые храм Николы Мокрого упоминается в «Выписи из писцовых книг г. Мурома» (1566)77. А его описание и нахождение в нем храмовой иконы св. Николы в драгоценном окладе имеется только в документе, составленном более чем полвека спустя. «Сотная с писцовых книг г. Мурома» (1623/24) представляет деревянную «церковь великого чюдотворца Николы на Оке реке на берегу по конец Пушкарские улицы» — клетскую, с папертью; с приделами Федора Стратилата и Козьмы и Демьяна.


Рассматриваемая нами древняя икона св. Николы фиксируется здесь впервые и с подробностями: «Образ мес[т]ной великого чюдотворца Николы обложен серебром басмен[н]ым, венец, да 3 гривны басмен[н]ые ж. Да у того образа на полях приписано образ Всемилостивого Спаса, да образ пречистые Богородицы, венец и гривны серебряные басменные ж»78. Составители этого документа по традиционной форме указывают, на чьи средства создавался храм и убранство, считая все созданием царским: «А церковь и в церкве образы и свечи и книги и ризы и все церковное строение блажен[н]ые памяти государя царя и великого князя Иванна Васил[ь]евича всеа Русии (Ивана IV. — О. С.79. Если допустить, что абсолютно все без исключения в храме Николы Мокрого было создано по личному благочестию Ивана Грозного, то и происхождение нашего важнейшего артефакта — древнейшего образа Николы, становится вовсе неясным: что, если он сам специально привез его в Муром? Думается, что писцы этого документа в первой четверти XVII в. не могли быть столь доскональными. Впрочем, даже авторы описи храма Николы Набережного конца XIX в. не подозревали, что под «темным письмом» иконы св. Николая Чудотворца может скрываться настолько древняя живопись. Они датировали ее XVI в. — единственную среди других «древних» икон храма XVII-XVIII вв. (вероятно, привязывая ее ко времени Ивана Грозного)80.


Весьма интересно сопоставить описания рассматриваемого городского топоса в двух самых ранних писцовых документах (1566 и 1573/74). «Выпись из писцовых книг г. Мурома» (1566), представляет город всего через полтора десятка лет после памятного пребывания здесь с войсками царя Ивана Грозного с 13 по 20 июля 1552 г. во время Казанского похода. Проживание его в Муроме зафиксировано в официальном «Летописце начала царств» (1550-е)81 и проиллюстрировано в Лицевом летописном своде (1568−1576). В Царственной книге (ОР ГИМ. Синодальное № 149)82 нахождение царя в городе его «сродников» — св. князей Петра и Февронии — отображено не только воинскими сюжетами. Миниатюристы показали и моление царя о победе над Казанью у мощей чудотворцев (л. 483об.-484), и чтение полученного им Послания от митрополита Макария (л. 489об.-490), в котором духовный наставник призывал царя Ивана к змееборчеству и чистоте в браке (молодой государь был в разлуке со своей первой и любимой женой — царицей Анастасией)83. И все это время он, должно быть, располагался в хоромах на специально устроенном «царевом дворе» у Никольского храма на шестом холме: «Двор государя царя у Николы Мокрого по конец Пушкарской, дворник Ивашка Федоров сын Шевяк; двор государя царя на другой стороне в Пушкарской поледенной, стоят подклюшники и повары; двор государя царя у Николы Мокрого во Рву»84. Неподалеку от государева двора, что был у храма Николы, вдоль берега — вплоть до стоявшего севернее храма Ильи Пророка — в 1566 г. проживали ремесленные люди: серебряник, кожевник, рыбники, калачник, седельник, пирожник и др.85 В подобном документе, составленном всего через несколько лет (1573/74), фиксируется: «В Муроме на посаде за городом государя, царя и великого князя двор против Николы Мокрого, а на нем хоромы горницы и повалуши и сени згнили и развалялись. А живут на нем дворники Ивашкя Шевяк неремественой человек. Царя ж и великого князя двор поледенной, а ставятца на том дворе царя и великого князя подключники да повары, коли живут у государя рыбные ловли. На посаде ж против Николы чюдотворца, что на Мокром, царев и великого князя двор зелейной. Да против города во рву царя и великого князя вощечня, а в ней пробивают воск торговые люди, а откупают ее вместе с тамгою»86. Здесь обращает на себя внимание, что всего двадцать лет спустя после проживания на царском дворе в Муроме Ивана Грозного, все его жилые строения пришли в негодность. Может от того запустения и возникли местные предания, связывающие его пребывания в городе с другим местом — у храма Козьмы и Демьяна, где будто бы и «был раскинут роскошный» походный шатер царя, откуда и следил государь за переправой своих войск через Оку и даже лежал здесь больным целую неделю87 (вместо того, чтобы с удобством расположиться на царевом дворе в хоромах, но у преданий своя логика — легендарная).


Первое визуальное отображение исследуемого городского локуса с храмом Николы и царским двором логично было бы поискать на самых ранних видах Мурома. Как известно, гравюра с изображением нашего города, как и ряда других, помещена в изданиях книги «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно» немецкого ученого и путешественника Адама Олеария (1599−1671)88. Вероятно, им был сделан предварительный рисунок, когда он проплывал мимо Мурома по Оке в 1636 г. Во французском издании «Путешествия» Олеария 1719 г., кроме гравюр с его собственных набросков, помещено еще восемь с подписью Н. Витсена — виды русских городов, среди которых и Муром. Они вошли и в один из томов серии Всемирной галереи 1724 г. Николаас Витсен (1641−1717) сделал рисунки для этих гравюр во время путешествия в Московию в составе голландского посольства Якоба Бореля в кон. XVII в.89 Изображения на гравюрах весьма условны, хотя и имеют некоторые реальные черты: пологий берег реки на переднем плане, город, стоящий на возвышенном противоположном берегу, наличие городской стены (хотя и деревянной в реальности, а не каменной, как на гравюрах), проезжая башня с воротами со стороны Оки. Несмотря на явную приблизительность первых изображений Мурома, нельзя все же исключить, что некие постройки, показанные рисовальщиками уже за пределами кремлевской (крепостной) стены в правой части, могут обозначать строения государева двора с Никольским храмом (к тому времени это место уже числилось за Троице-Сергиевым монастырем).


Как эти первые виды Мурома, так и наиболее ранние подробные данные о городе в писцовых документах относятся к эпохе царя Михаила Федоровича. В цитируемой выше «Сотной с писцовых книг г. Мурома» (1623/24) при описании церкви Николы «на Оке реке», помимо храмового образа Николая Чудотворца, зафиксировано и все другое убранство. В местном ряду было всего 7 образов. Вместе с главным Никольским перечислены: Богородицы Одигитрии; Зосимы и Савватия; Николы с деяниями; пророка Илии; Фрола и Лавра; Богородицы Воплощения (все на празелени, обложены серебром). К ним указано «7 свеч поставных с красками». Названы еще: царские двери; деисус; образ Богородицы запрестольный с серебряным венцом и жемчужными серьгами; на престоле — «крест воздвизальной», обложенный медью; на жертвеннике — сосуды оловянные; «евангел[и]е пис[ь]мен[н]ое» с медными евангелистами; «2 октая пис[ь]менные, апостол печатной, печат[ь] московская, минея общая, да служебник печатные ж, треод[ь] постная да треод[ь] цветная, да пролог, да книга Иван Златоуст все пис[ь]менные». В одном из двух приделов был местный образ «на празелени» Федора Стратилата и мученицы Ирины на одной доске (явно вклад царя Федора Иоанновича и царицы Ирины) и «образ Богородицы на золоте». В другом приделе значатся местные иконы: Козьмы и Демьяна, Богородицы, архистратига Михаила (на празелени, обложены серебром). А «на колокольнице 6 колоколов, а в них весу по смете 20 пуд»90. В «Писцовой книге г. Мурома» (1636/37) фиксируется уже не одна деревянная Никольская церковь, но и при ней теплая, деревянная же — Зосимы и Савватия Соловецких. В нее был перенесен их образ из Никольского храма, а к нему было прибавлено еще два богородичных образа (один из них запрестольный); правда, двери царские в этой церкви устроили «на золоте». В данном документе из описания как будто следует, что обе церкви созданы на деньги Ивана Грозного91, хотя в более ранней «Сотной» 1623/24 г. о теплой церкви упоминаний нет. В обоих документах у Николы: «двор государев рыбной», с которого отпускали к Москве царю Михаилу Федоровичу «с поледною рыбою»; двор бояр Воротынских; двор Троице-Сергиева монастыря, на том месте, где был «двор блаженные памяти государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, как он приходил под Казань»; «дворишки бобыльские» и дворы двух никольских попов Стефана и Никифора92.


Храм Николы с территорией при нем упоминается и в других фискальных документах XVII в. (1646, 1649, 1676). В 1640-е гг. во времена Алексея Михайловича здесь уже не было государева рыбного двора; у Николы в Пушкарской улице не числятся и тяглые дворы, так как проживали в этом месте исключительно льготные категории горожан (церковнослужители и пушкари)93. Служба пушкарей была потомственной, в мирное время они занимались и торговлей, и разными ремеслами. Согласно «Списку с переписной книги г. Мурома» (1646) среди жителей Пушкарской улицы был, например, бронник; несколько семей кормились портновским ремеслом, некоторые специализировались на изготовлении пуговиц. В этом документе интересно поименована церковь — со всеми названиями, какие были в ходу к тому времени: «Да за рвом на горе улица Пушкарская, а в ней церкви святаго Николы чюдотворца словет Мокрой Набережной у реки Оки на берегу»94. Любопытны при описании повседневных дел пушкарских жителей упоминания об их связях с некоторыми хорошо известными по другим источникам муромцами. Например, отмечено, что сын портного мастера Гришки Степанова Родька «по закладной кабале у Богдана Цветнова, и ныне-де с ним в Острахани служит за долг на пять лет»95. Тарасий Борисович Цветнов, по прозвищу Богдан, незаурядная личность в Муроме XVII века: один «из лучших людей» города, купец московской торговой сотни, строитель и ктитор Троицкого и Благовещенского монастырей; один из героев и создателей «Повести о Виленском кресте»96. А два брата «по матери родной» из церковных бобылей — Евфимка Васильев да Обросимка Савельев «ходили на судах у Федора Веневитова»97. Очевидно речь идет о Федоре Лукьяновиче Веневитинове, тоже «из лучших муромцев», торговом человеке той же престижной корпорации, храмоздателе в приходе Николы Можайского и Спаса Нерукотворного в Муроме98. Наконец, упоминается, что здешний пушкарь Ивашка Константинов сын Чернов «за двенадцать рублев денег» продал свой двор «подьячему муромские съзжие избы» Ивану Кучукову. А место то подле бывшего поледного двора государя занято «ярышкой Омелькой извозчиком», которое ему велено «очистить» в пользу подьячего. А у последнего писцами зафиксирована на то «государева грамота», присланная «во 148 году (1640. — О. С.) из Пушкарского приказа в Муром к губному старосте к Дружине Осорьину»99. Каллистрат (Дружина) Георгиевич (Юрьевич) Осорьин (Осоргин) -городовой дворянин из детей боярских (ок. 1574 — ок. 1645 гг.). В пространство культуры вошел как писатель-новатор, автор первой русской светской биографии («жития-мемуара»), причем, собственной матери — св. прав. Иулиании Муромской (Лазаревской)100.


В таком документе, как «Список со строельной книги г. Мурома» (1649), отмечено, что у храма Николы на церковной земле был двор соборного попа Никифора. Любопытно, что приобретал он тот двор у того же пушкаря в «(7)141 г» (т. е. ок. 1633 г.) Ивана Чернова, что значится продавцом двора у поледной горы подьячему Кучукову по источнику 1646 г. Из «Списка со строельной книги» 1649 г. также выясняется, что некоторые лица, проживавшие на церковной земле при храме Николы Мокрого, были отписаны к посаду «в тягло с их старыми дворами». То есть, теперь пятеро таких жителей, про которых отмечено: «родиною муромцы», переставали быть льготниками. Два брата Суриных обозначены скорняками, а двое братьев Усовых — щвалями (в данном контексте очевидно — швецы, портные). Только про одного Федотку Сарычева сказано, что он «кормится работаю» (т. е. не определенным ремеслом, а случайными подработками)101. Все они значатся и в «Списке с окладных книг г. Мурома И. Т. Усова» (1652), где отмечено, что с прежнего места от Николы Мокрого «те бобыли сведены с церковной земли на посадцкую землю». Из этого документа становится более понятно, каким ремеслом занимались братья Усовы (швали): «Кормятца кропают ветошинишко» (видимо латают и перешивают ветошь — старую одежду). Братья Сурины здесь уже не числятся скорняками, а так же, как Федька Сарычев, «кормятца черною работаю»102.


В кратком описании никольской территории в «Окладе Мурома с уездом» (1676) за № 6 фиксируется: «Церковь Николая Чудотворца Набережного. У тое церкви дв[ор] попа Флора, дв[ор] попа Христофора, дв. попа Никифора, да приходцихъ посадцих тритьцеть три двора, да пушкарскихъ три двора, да бобылских два двора, да дворъ боярской, а в нем живетъ дворникъ. Да к той же церкви Государева жалованья половина Озерка Беловоща да два истока, да запалых пять озерковъ, да бортной ухожей, да десять мъст церковныхъ. По окладу данных денег рубль двадцеть семь алтынъ»103. По-прежнему здесь числится двор попа Никифора и двух новых батюшек. Предполагают, что один из них — Христофор — отец московского священника Димитрия Христофорова, строителя каменного храма Николы в Муроме в 1700—1717 гг.104 Можно констатировать, что в наименовании храма в этом документе отсутствует прозвище «мокрый», а употреблено только топографическое определение — «набережный» — по своему положению на береговой террасе реки Оки. Любопытно содержание вкладной надписи на печатной Минее 1696 г., приложенной, видимо, еще в старый храм Николы в 1702 г. (приведена в описании древних предметов Никольского храма кон. XIX в.). В ней храм именуется по-прежнему, а кроме упомянутого попа Никифора фиксируется имя еще одного никольского священника: «1702 г. Марта 18 дня сiю книгу Троице Сергiева Монастыря Iеромонахъ Вавила (?) для ради своего душевного спасенiя телъснаго здравiя, для ради въчнаго поминовенiя родителей своихъ въ Муромъ къ церкви Николая Чудотворца Мокраго, тоя церкви при Священникахъ при Никифоръ при Борисъ приложилъ»105. Видимо вкладчик по каким-то делам бывал здесь на дворе (слободе) Троице-Сергиева монастыря, что был у Николы. Вероятно, по «приказу» того же иеромонаха к той же «церкви Святого отца Николая» через два года было приложено Евангелие московской печати 1698 г. (позже заключено в серебряный оклад с финифтяными дробницами 1821 г. — МИХМ. Инв.№ М-5364. Спец. № 54)106. Во вкладной надписи 1704 г. на листах этого Евангелия вкладчик поименован «Вавилой Кудреватым, иеромонахом и уставщиком Новоспасского монастыря»106. Из описания 1676 г. не ясно, был ли тогда при храме Николы второй — теплый храм. Из более поздних источников известно, что до 1803 г. поблизости был деревянный храм Сошествия святого Духа на апостолов (его престол был перенесен в основной храм). Не понятно, существовали ли отдельно церкви — Зосимы и Савватия, прежде бывшая, и Духовская. Не исключено, что перестроенная теплая церковь в XVII-XVIII в. могла быть освящена вместо соловецких святых — в честь праздника Духова дня107. Сложно представить, как выглядел Никольский ансамбль в кон. XVII в. и каково было его внутреннее убранство, т. к. не сохранилось описаний этого времени. Только опираясь на разрозненные сведения о нем и об утраченных произведениях, находящихся здесь, а также привлекая сохранившиеся памятники иконописи и прикладного искусства, можно лишь приблизительно создать некую «виртуальную» картину.


Очевидно, это были деревянные строения, скорее с двумя церквями, чем с одной; жилыми постройками, окруженные частоколом с воротами, над которыми висела икона Николая Чудотворца. Подходящий образ, датированный XVII в., еще в кон. XIX в. числился среди древностей храма Николы Набережного: «Изображение главы Святителя Николая в увеличенных размерах 31×22,5 вер. (ок. 136,4×99,0 см. — О. С.), что заставляет думать, что эта икона помещалась когда-либо на значительной высоте, например, на вратах, письмо темное на доске с выемкой»108. Во внутреннем храмовом убранстве в кон. XVII в., вероятно, еще присутствовали иконы, упомянутые выше в описаниях первой трети того же столетия. Прежде всего, это хранящийся в музее древний образ Николая Чудотворца XIII-XIV вв. Кроме того, с некоторыми из указанных в тех описаниях образов можно отождествить иконы XVII в., сохранявшиеся до кон. XIX в. в Духовском приделе («Смоленская Божия Матерь», «Зосима и Савватий», «Архангел Михаил», «Федор Стратилат»)109. С первой из них можно идентифицировать икону Муромского музея «Богоматерь Смоленская» XVII в., еще не раскрытую реставраторами (МИХМ. Инв. № М-6679. 97×69 см; сравни: 22×15,5 верш. — ок. 96,8×68,2 см). Другие «древние иконы», находящиеся там же, в т. ч. «монастырского письма», происходили тоже из старой Никольской и «прежней» Духовской церквей («св. Петр», «св. Феврония», «Рождество Христово», «Недреманное Око», «Страстная Богоматерь»; «Сошествие св. Духа» и др.)110. Последняя, очевидно, та самая икона «Сошествие Св. Духа», что ныне также в музее и датируется XVIII-XIX вв. (МИХМ. Инв. № М-6675. 102×49,5 см; сравни: 23×11,5 верш. — ок. 101,2×50,6 см). До реставрации рано говорить о создании ее в более раннее время. Кроме того, в музей попали и две богородичные выносные иконы, одна из которых, «Богоматерь Смоленская» с двумя святыми на обороте, предварительно датируется XVI-XVII вв. (МИХМ. Инв. № М-6718. 49×37 см, выс. древка — 98 см). Из памятников иконописи Никольского храма XVII в. в настоящее время отреставрирована и введена в научный оборот только икона «Богоматерь Знамение, с муромскими святыми» втор. пол. XVII в. (МИХМ. Инв. № М-6763. 32×28 см). В небольшом богородичном молельном образе со св. Константином, Михаилом и Федором, Петром и Февронией отражено почитание иконы Знамения как защитницы христиан и муромских святых как покровителей города и семейного благополучия111. Частицы мощей князя Константина и его сыновей заключены в одном из сохранившихся крестов, поступивших в музей из церкви Николы. В небольшом серебряном чеканном золоченом кресте-мощевике московской работы (?) рубежа XVII-XVIII вв. (МИХМ. Инв. № М-5141. Спец № 17; 7,8×7×1,5 см)112 они помещены вместе с другими реликвиями, в т. ч. частичками мощей св. Зосимы и Савватия, в честь которых здесь был освящен теплый храм. Второй крест напрестольный — мощевик 1694 г. (МИХМ. Инв. № М-5335. Спец № 27; 37,4×21,7×2,3 см), очевидно московского серебряника, отличается особенностью в разработке сюжетов, где сочетается традиционная древнерусская иконография с заимствованиями из западных гравюр113. В храме Николы Набережного в кон. XIX в. был еще серебряный чеканный «малый напрестольный крест» XVII в. с изображением в рост св. Николая на рукояти114.


К данной эпохе относился еще один чудотворный образ Никольского храма — резное изображение св. Николы Можайского кон. XVII в. (после древнего поясного образа XIII-XIV в.). При анализе сведений кон. XIX в. выявляется, что среди всех упоминаемых чтимых икон в церквях Мурома только он был статуарным изображением. В. Г. Добронравов отмечает, что это именно «резное изображение Николая Чудотворца Можайскаго»115. Тогда как при его фиксации в рукописной «Описи древних церквей г. Мурома» кон. XIX в. среди «древностей» церкви Николы Набережного, он, как и все другие, назван иконой и датирован XVIII в.: «Икона Св. Николая Чудотворца Можайского, 20 вер. (ок. 88 см. — О. С.), украшена серебряной ризой и митрой со стразами»116. При закрытии церкви скульптура исчезла. Об этом сообщается в поздней «музейной приписке» на ее описании Н. Г. Добрынкиным 1890 г. (МИХМ. Инв. № М-16 341/1). Краевед представляет фото чудотворного резного образа и дает его характеристику: «В церкви Николы Набережного в г. Муроме в числе икон есть многочтимый образ Николая Чудотворца Можайского, резной, в богатом серебряном окладе позднейшего времени; величиною 1 аршин 2 вершка (ок. 80 см. — О. С.). Святитель изображен стоя, лик и руки покрыты тельною краскою; меч металлический, несколько изогнутый, — в правой руке; церковь деревянная, позолочена — в левой; митра серебряная, медальоны на ней со св. изображениями финифтяные; шестикрылые херувимы серебряные, вызолоченные. Наружную резьбу по дереву нельзя было видеть, так как оклад пришпилен множеством гвоздей. Чудотворец вырезан из липового дерева в полплоти. Имеет свою легенду. Образ, вероятно, перенесен из прежде бывшей церкви, существовавшей здесь в конце XVII столетия, потому искусство резьбы Святителя нужно считать в том же столетии»117. Жаль, что Н. Г. Добрынкин, упомянув о легенде, связанной с почитаемым образом, не раскрывает ее содержания. Что касается происхождения и датировки, то, вероятно, он был довольно близок к истине. Насколько можно судить по угасающему снимку фигуры муромского Николы, она имеет сходство со скульптурой Николы Можайского нач. XVIII в. в собрании ГИМа118.


Каменный храм, возведенный на здешнем месте в эпоху петровских перемен, неузнаваемо изменил облик территории и совершено преобразил вид шестого холма и всей панорамы Мурома с реки. Первые визуальные источники с его изображением относятся к кон. XVIII в. Кирпичная церковь Николы Мокрого показана на двух рисунках с панорамой г. Мурома Курбанина119. На одном из них пояснение: «С натуры из-за реки Оки снимал и чертил муромский частный пристав Курбанин». Чуть ниже и левее церкви Николы видна еще одна небольшая, не обозначенная в экспликации, церквушка (вероятно, Духовская); правее вверх по горе выстроились домики прихожан. Изображение архитектуры храма Николы Набережного весьма условно, но вид его, еще с первоначальной колокольней и без трапезной, вполне узнаваем. В Муроме он является образцом переходного стиля между древнерусским и европейским барокко. В плане почти квадрат, завершенный на востоке трехчастной апсидой; основной объем вытянут по вертикали, двухсветный, перекрытый сомкнутым сводом с пятью главами на глухих барабанах. Имея общие композиционные черты с постройками города XVII в., эта церковь отличается деталями нового времени — «петровского» барокко: пучки колонок на резных консолях по углам здания; наличники окон из подобных же колонок и с разорванными фронтонами; декоративные арки вместо закомар, почти шлемовидные по форме купола. В более поздней колокольне выполнены круглые окна-люкарны вместо слухов и купольное завершение взамен шатра, а также трапезная в стиле ампир (1803), позже расширенная (1847). Несмотря на смешение стилей, архитектура Никольской церкви не выглядит эклектично и является последним самобытным сооружением муромских зодчих120. Наиболее яркая характеристика архитектуры этого муромского храма дана в путеводителе Г. К. Вагнера и С. В. Чугунова (1980), которые называют «высоченную церковь», расположенную «на самой кромке берегового обрыва», любопытнейшим образцом «компромиссного стиля» и считают, что «она, в сущности, нисколько не барочна», неся в себе только некоторые элементы русской архитектуры кон. XVII в.; заключают: «Смесь всех стилей! Но в общем все это смотрится не как эклектика, а как нечто самобытное и даже оригинальное»121.


Храм в Муроме строился на средства священника московской церкви Воскресения Димитрия Христофорова. В кон. XIX в. на клиросах еще сохранялась храмоздатная надпись: «Въ 1707 г. была взята благословенная грамота, в 1714 г. устроенъ иконостасъ, в 1715 г. написаны иконы; в 1716 г. иконостасъ былъ вызолоченъ, а в 1717 г. храмъ былъ освященъ по благословенiю Прео­священнаго Стефана, митрополита Рязанскаго»122 (Стефан Яворский — 1700−1722). Имя ктитора Христофорова известно также из вкладных надписей на церковных предметах, сохранявшихся в храме Николы до революции. К освящению церкви он пожертвовал серебряные чеканные и позолоченные литургические сосуды (потир, дискос, звездица, две тарели). На чаше потира были изображения Спасителя, Божией Матери и Иоанна Предтечи, внизу — сцены Страстей Христовых. По краю донца надпись: «1717 году генваря 2 день приложилъ сiя сосуды въ церковь Николая Чудо­творца Иерей Димитрей Христофоровъ ради вечнаго поминовенiя родителей своихъ». На дискосе было резное изображение Рождества Христова, на тарелях — Благовещения и Распятия; на звездице — Саваофа и четырех евангелистов. Было в них всего весу «2 фунта 57 золотников (ок. 1 кг 150 гр. — О. С.).». Его же надпись фиксировалась составителями дореволюционной описи на богослужебной книге «Пентикостарионе» — Цветной Триоди 1680 г., которая «пожертвована строителем храма иереем Дмитрием Христофоровым, что видно из надписи, сохранившейся на некоторых листах книги»123. Представляется верным, что строитель храма родился именно в этом муромском приходе и, как принято считать, был сыном того самого попа Христофора, что упоминался в Окладной книге Мурома с уездом 1676 г. Безусловно, создание каменной церкви в новом вкусе на своей малой родине было амбициозным проектом столичного священника. Для того, чтобы убедиться в его просвещенном взгляде на церковное искусство, достаточно взглянуть на редкие изображения изящных сивилл-пророчиц 1715 г., располагавшихся на клиросах Никольского храма (МИХМ. Инв. № М-6704−6709; 77×89 см — размер двух икон; 77×50 — четырех)124. И. Л. Бусевой-Давыдовой отмечено, что в XVII в. наступает новый этап широкого «воцерковления античности». И, что особенно важно, новым для Руси стало ее восприятие «как составной части европейской культуры Нового времени», в связи с этим первоочередной задачей было «освоение тезауруса античной культуры — в первую очередь мифологии». С языком античности знакомили буквари и азбуковники и более пространные сочинения, «которые трактовали эту тему уже вполне по-европейски». Например, такой была подробная «Книга о сивиллах» Николая Спафария (1672−1673 гг.)125, с которой, вероятно, был знаком наш Дмитрий Христофоров. Комплекс сивилл муромского музея является наиболее ранним и полным из сохранившихся русских станковых памятников с изображением пророчиц. Двенадцать образов дев свидетельствуют о проникновении в церковное искусство нашего города новых и особенно «модных» с середины XVII в. в столице сюжетов. Для реализации планов московского иерея в Муроме в то время были творческие силы. Есть основания полагать, что над украшением Николо-Набережной церкви работали иконописцы мастерской Благовещенского монастыря, ведущим изографом которой был А. И. Казанцев (р. 1658 — упом. 1730). Мастер отразил представления новой эпохи о сивиллах-пророчицах: величественные и вместе с тем изящные «разумные девы», чей облик не лишен светских и «щегольских» примет. Изограф, не порывая с древнерусской традицией, придал образам более «мирской» и «легкий» характер126.


Другие иконы для иконостаса нового храма, в частности, местного ряда, московский ктитор мог заказать своему земляку и соседу по муромскому приходу, о котором в «Описании г. Мурома» (1723) сказано: «Во дворе Леонтей Степанов сын Пупков 62 лет. У него сын Иван 12 лет. Имеет иконное мастерство». В этом приходе в интересующий нас период он единственный иконописец. В 1715 г., когда создавались иконы Никольского храма, ему было 54 года127. Безусловно, это был уже вполне сложившийся мастер. Очевидно, он был более традиционного направления, чем его «продвинутый» коллега — изограф Александр Казанцев, почти сверстник (в 1715 г. ему было 57 лет). Сложно судить о творчестве посадского иконописца Пупкова, привлекая одно приписываемое ему произведение. Среди раскрытых реставраторами икон из Никольской церкви еще одну относят к этому же периоду — «Спас Смоленский, с припадающими святыми» первой четв. XVIII в. (МИХМ. Инв. № М-6677. 98×62 см)128. Памятник представляет собой выразительный пример переосмысления приемов мастеров Оружейной палаты и повторявшихся многими провинциальными иконописцами. Живопись этой иконы упрощенная и грубоватая; не исключено, что образ мог быть написан иконником из другого прихода129. Итак, не исключено, что именно Леонтию Пупкову было поручено создание местного ряда, в котором были иконы: Воскресения Христова — Сошествия во ад; Божией Матери «Живоносный источник»; св. Феодора Стратилата; свв. Зосимы и Савватия; свв. Космы и Дамиана и дошедший до нас храмовый образ св. Николая. Вполне вероятно, что Пупков — автор этой «новой» иконы — «Святитель Николай Чудотворец Явленский». 1715 г. (МИХМ. Инв. № М-6702. 89,5×70 см). Особое наименование святителя на ней — «Явленский» — открылось только при реставрации (ПСТГУ, 2005−2009 гг.), загадку которого в какой-то мере нам удалось разрешить в нашей статье (2017)130. Образ «Никола Явленский» специально создавался для нового здания церкви и являлся в этом приходе, как нам представляется, третьим чтимым образом чудотворца (после древней иконы XIII-XIV в. и статуарного изображения кон. XVII в.). А. В. Бубчикова, реставратор иконы, отметила ее «сдержанный колорит», «статичную композицию» и «плоскостную трактовку» фигур. Описала светло-оливковый санкирь в основе личного; светлые и графичные пробела, розовую подрумянку, волосы и бороду святителя, что «писаны по серому»; фон, выполненный охристо-желтым пигментом. Обратила внимание на своеобразный узор одежд, «ювелирный» рисунок «тончайшей кистью черной краской по золоту» на золоченых деталях, необычные изображения Христа и Богоматери, сидящих на тронах131.


Известно, что в честь икон Николы Явленского на Руси освещались храмы. В Пскове и ныне существует церковь Николая Чудотворца Явленного от Торга, в которой находился чтимый «слезоточивый» образ св. Николы, прославленный как «Явленный» в 1676—1677 гг. Поясное изображение святителя на нем по сторонам сопровождают не только Спаситель и Богоматерь, но и архангелы. С ним можно идентифицировать псковскую икону сер. XVI в. (ПМЗ)132. В уничтоженном московском храме Николы Явленского (Явленного) на Арбате находился почитаемый образ Николы чудотворца Явленского в рост, со сценами «деяний». Впервые он упоминается в 1617/18 г.; около 1628 г. уже прославлен и почитается царскими особами. Легендарный образ был чудесно спасен во время нашествия французов в 1812 г. и в 1877 г. значился среди московских святынь133. Неподалеку от Мурома в Николо-Бутылицкой пустыни (впер. упом. в 1566 г. Меленковский у. Владимирской губ.) тоже был образ с таким наименованием. Он значится в описи 1682 г., «учиненной» по приказу царя Федора Алексеевича в связи с припиской этой обители к Воскресенскому Ново-Иерусалимскому монастырю: «В монастыре церковь Николая Чудотворца… по правую сторону (царских врат. — О. С.) образ Св. Николая Чудотворца Явленнаго, оклад серебряной позолочен басмяной, венец чеканный, а в нем вставлены в гнезда большие цветные камни». Был ли он по иконографии ростовым, как в московском храме Николы Явленного, неизвестно. Видимо, он не был и поясным изображением, т. к. в той же описи указано, что таким в местном ряду был другой «образ же Николая Чудотворца на золоте поясной». В 1889 г. в бутылицком храме Николы был пожар, в котором погибли древние иконы. В конце XIX в. в нем, однако, чтилась «древняя икона Святителя Николая Чудотворца»134. Но какая из двух названных в описи икон Николы, или совсем другая, неизвестно. Возможно, это был образ Николая Чудотворца (оплечный), обретенный по преданию в эпоху Ивана Грозного. И будто именно на месте его явления государь основал Николо-Бутылицкий монастырь во время Казанского похода 1552 г.135


Иконы и пелена XVII в. с этим редким наименованием поясного изображения святителя, как на муромской иконе, были выявлены нами еще в музеях Москвы (ГИМ) и Ярославля (ЯМЗ)136. По иконографии они соответствуют «обычному типу святителя», представленному прорисью с образа «св. Николая Явленного» в Сийском иконописном подлиннике. Его составитель — архимандрит и иконописец Никодим (Василий Мамонтов, упом. в 1664 г., ум. в 1721 г.), не раз находился и жил в Москве по делам своего монастыря, где, очевидно, собирал прориси с московских икон137. На Руси почиталось множество «явленных» икон Николы, но они обычно именовались по топографическому принципу — месту своего явления или местонахождения. Как удалось выяснить, определение «Явленский», или «Явленный», связано не с фактом явления самой иконы, а с «регистрацией» чуда, явленного от нее. В определенном смысле «явленский» и «чудотворный» — синонимы. Списки с таких икон получали эту особую именующую надпись. По одной из наших версий, главная икона муромского каменного храма Николы Набережного — «Николай Чудотворец Явленский» 1715 г. может являться своеобразным списком с древнего чудотворного образа Николы XIII-XIV вв. Надпись на новой иконе — «Явленский» — могла фиксировать чудеса, явленные древним образом Николы. Предположение, что древняя и новая иконы связаны, подтверждается сходством изображений на них Евангелий. Как выявили реставраторы древнейшей иконы Николы, рисунок верхней доски кодекса с позолотой и черневым рисунком, по стилю относится к XVII в.138 Представляется, что поновлением чудотворного образа мог заниматься единственный иконописец этого прихода Леонтий Пупков, предполагаемый мастер новой иконы 1715 г. К появлению храмовой иконы Николы с наименованием «Явленский» в Муроме, помимо москвича-ктитора Дмитрия Христофорова, знакомого со столичными святынями, каким-то образом мог быть причастен и простой житель здешнего прихода — «сапожник Петр Васильев сын», а, скорее, — его отец. Сам Петр «прибыл в муромской посад по челобитной и по порушной записи» в 1718 г. «А скаскою он показал, отец ево был москвитин посадцкой человек приходу Николы Явленного, а которой слободы того не упомнит, понеже-де после отца своего остался в малых летех»139.


Пока не выявлены автор и исполнители утраченного ныне великолепного золоченого иконостаса Никольского храма 1714−1716 гг. Авторы описания древностей муромской церкви Николы Набережного в кон. XIX в. писали: «Иконостас главного храма сквозной резной работы высокого качества; изображает виноградныя извивающие лозы с гроздьями и листьями: на верху царских (врат. — О. С.) корона; иконостас пятиярусный, увенчанный наверху крестом; он сохранил свою первоначальную позолоту, которая уже значительно потускнела»140. «Своей торжественностью и высоким мастерством резчиков» он поражал Н. А. Беспалова141, главного архитектора Мурома в советские годы (он мог видеть его еще в целости в юности). Но и С. И. Масленицын в 1971 г., заставший эту грандиозную алтарную преграду уже в руинах, заметил: «Все детали ажурной резьбы покрыты листовым золотом, и иконостас в целом выглядит как изделие из драгоценного металла»142. Некоторое представление о нем, уже обветшавшем, можно получить, рассматривая фотографии 1960-гг.143 В целом его архитектура и характер резьбы напоминает знаменитый роскошный иконостас той же эпохи петровского барокко в нижегородском храме Собора или Рождества Пресвятой Богородицы «строения» Строгановых (освящ. в 1719 г.). Муромский иконостас был многоярусным144. Нижний (подольный) ряд располагался вровень с клиросами, на которых были иконы сивилл. По сторонам от великолепных резных Царских врат стояли иконы местного ряда в фигурных рамах. Над ними находились праздничный, деисусный, пророческий и праотеческий (?) чины. На самом верху все сооружение завершал страстной цикл, увенчанный в центре Крестом с Распятием (вероятно, более поздним). В собрании музее хранится похожий крест XIX в., поступивший из этой церкви (МИХМ. Инв. М-6806. 201×153, не реставрирован). Другой крест — резной запрестольный, с живописными изображениями, сейчас датируется предварительно так же (МИХМ. Инв. М-6807. 187×143, не реставрирован), но его вполне можно отождествить с крестом XVIII в., упоминаемом в описании Никольских древностей кон. XIX в.145 В музее находятся и некоторые детали разрушенного иконостаса, поступившие в свое время как образцы работы искусных резчиков XVIII в. (МИХМ. Инв. М-4036−4046; 4048−4056). Известно, что заказчиком храма, соответственно, и иконостаса, был священник Христофоров, но, возможно, что и его земляки — жители прихода тоже участвовали в церковном созидании, выступая «коллективным ктитором». По Описанию Коробова, составленном через шесть лет после освящения нового храма, «в Никольском приходе мокрого» было 27 дворов, мужчин 75 человек. В том числе: имели «купечество» 5 человек (у них детей 7)146; хлебников 1 человек (у него детей 2); овчинников 2 человека (детей 4); портных мастеров 2 человека (детей 2): иконописцев 1 человек (детей 1); «мясного промыслу» 1 человек (детей 2); сапожник 1 человек, работников 1 человек; рыболов 1 человек (детей 1). «Огородной усадебной работы имеет прокормление 22 человека, у них детей 16 человек»147. В общем, это был вполне самодостаточный для повседневной жизни «микрорайон» Мурома первой четверти XVIII в. Конечно, все эти прихожане считали своим покровителем святителя Николая, ведь по народным представлениям их занятия и ремесла вполне вписывались в длинный перечень тех, кого патронирует популярный чудотворец: «моряков, рыбаков, портных, ткачей, мясников, купцов, мельников, каменотесов, пивоваров, аптекарей, парфюмеров, адвокатов, школьников, девушек, путешественников»148.


Место с храмом Николы в Муроме обозначено при перечислении каменных церквей в «Топографического описания Владимирской провинции» 1760 г: «Николая чудотворца мокраго 1, при ней теплая деревянная» (не поименована, вероятно — св. Духа. — О. С.). Почти те же сведения об этих церквях даны в «Топографических известиях» Российской империи 1772 г., изданных по материалам 1764 г.149 Репрезентативный кирпичный храм Николы Набережного представлен на нескольких известных панорамах г. Мурома кон. XVIII — пер. пол. XIX в. Помимо двух самых ранних, упомянутых выше, работ Курбанина 1790-х гг., любопытны еще виды города с реки Оки — 1834, 1839 гг. Более ранний из них на фоне муромской панорамы представляет переправу государя императора Николая I через реку Оку 12 октября 1834 г. «Картина» была нарисована очевидцем события местным учителем Г. Рябиковым. На ее основе в Муроме в 1836 г. была издана литография150. Другой — «Побережье Оки: Общий Вид Мурома. 31 августа 1839» исполнен с натуры по оригинальному рисунку Андре Дюрана; литография по нему отпечатана в 1845 г. (Париж)151. Третья панорама Мурома с Оки — живописная, написана неизвестным художником и датируется сер. XIX в. (МИХМ. Инв. № М-6896. 58×98). Храм Николы Мокрого здесь белоснежный, а кровли и купола окрашены в зеленый цвет. Нам представляется, что этот вид относится ко времени до 1847 г., когда была расширена трапезная (иначе она была бы хотя бы частично видна)152. На этих видах рядом с каменным храмом Николы уже нет «теплой» церкви (ее престол перенесен в каменный храм в 1803 г.). Возможно, именно ее не раз подмывали и разрушали воды Оки при разливах. По крайней мере, П. С. Паллас, побывавший в Муроме в августе 1768 г., писал со слов «престарелых жителей», что «между снесенными водою строениями находилась церковь». На рассмотренных панорамах кон. XVIII — пер. пол. XIX в. заметно опасное местоположение храма Николы вблизи воды. Паллас отмечал, что «город Муром… построен на высоком левом береге Оки… от прибылой воды река повсягодно отрывает часть от высокого берега… жилые домы… стоят на самом краю подрытого берега столь близко к погибели, что требуется к тому отменная смелость, чтобы в оных еще жить… так же две церкви и один монастырь уже находятся в очевидной опасности чего ради и стараются соблюсти оные насыпью щебня и булыжника на низком берегу»153. И действительно, «легендарную смелость» проявили муромские граждане 4 мая 1816 г., когда была страшная буря и волнение на р. Оке, «отчего потонул стоящий около собора мокшан Ярославского купца Оловянишникова». Как писал В. М. Емельянов, «находившиеся на нем рабочие, спаслись, — частью благодаря великодушию и самоотверженности некоторых избранников из частных граждан г. Мурома, которые с опасностью для своей жизни во главе с купцом Яковом Васильевым Усовым решились прибегнуть на помощь погибающим, употребив для этого катер императора Павла I, а другие спаслись на крыше мокшана, которую сорвало с народом с места и прибило к берегу Воскресенской горы, где народ и был переснят так, что никто не погиб. Во время этой бури в соборе били в набат в большой колокол, а при Николо-Набережной церкви вынесена была на берег икона Св. Чудотворца Николая»154. Особенно ценно в рамках данной статьи свидетельство о молебне в момент бедствия на водах с иконой св. Николая Чудотворца, вынесенной из храма Николы Мокрого (вероятно, это был древний чудотворный образ).


Недолгое пребывание на Никольской горе Ивана Грозного превалировало в памяти муромцев и даже затмевало деяния ктитора Димитрия Христофорова. Последний был забыт как строитель здешнего каменного храма чуть более чем через сто лет. Местный хроникер А. А. Титов в своем «Статистическом описании г. Мурома» (1840) при перечислении городских церквей утверждал: ­"20-я Никольская, что на берегу. Церковь во имя св. Николая, о пяти главах, с приделом — Сошествия Св. Духа, построена царем Иоанном IV, на месте где была деревянная». Тем более, это удивительно, т. к. автор упоминает «московского иерея Дмитрия Христофорова», но не как строителя, а как вкладчика «одного из священных сосудов 1717 г.»155. О ктиторе и времени строительства каменного Никольского храма не пишет и К. Тихонравов (1857): «После собора и трех монастырей в Муроме есть замечательные по древности приходские церкви… Церковь во имя Св. Николая Чудотворца, поставленная по сказанию Бартенева, на месте бывшей деревянной близ временного дворца Царя Иоанна Грозного, который жил в нем во время пребывания в Муроме, собирая и вооружая рать пред Казанским походом»156. Зато весьма ценным для нас является сообщение краеведа А. А. Титова в том же сочинении 1840 г., что «9 (22 — по н. с. — О. С.) мая сюда (т. е. к Николе. — О. С.) бывает Крестный ход»157. Русской церковью с конца XI в. в этот день празднуется Никола Вешний или Мокрый. В Николин день на Руси, как и у всех восточных и южных славян, устраивали крестные ходы в поля и молебны у колодцев о дожде. После обходов принято было купаться в реке, плескаться и обливаться водой. Понятно, что главным храмом этого праздника в Муроме мог быть именно храм Николы Мокрого на берегу Оки. По народным представлениям нельзя было купаться до «Николина вешнего дня» (9/22 мая) и после Ильина дня (20 июля/2 авг.). Выделение среди святых Ильи и Николы, их соотнесение между собой и даже соперничество вообще очень характерно для русского религиозного сознания: «Чтим всех святых, а свят[ителя] Николая и пр[орока] Илию на первом плане»; «Николе молимся о всех нуждах, а Илье — о дожде»158. В Муроме сопоставление двух главных святых проявилось в основании церквей в их честь на одной Пушкарской/Плеханова улице на берегу Оки, что, возможно, не было случайным. Деревянный храм Ильи пророка стоял на краю Воскресенской горы несколько ниже по течению реки от церкви Николы Мокрого. Он тоже упоминается впервые в писцовых документах эпохи Грозного (1566, 1574 гг.); деревянный Ильинский храм и теплая Казанская церковь при нем описываются в источниках времени Михаила Федоровича (1623/24, 1636/37 гг.)159. По окладным книгам 1676 г. при Ильинской церкви было всего три приходских двора: подьячего и пушкарские, а также значился поп Михаил. Очевидно, именно этому священнику в 1677 г. «митрополитом было предоставлено право служить молебны на судах, которые останавливаются против церкви, ибо его церковь без прихода. За это право был положен оброк по 8 алтын 2 деньги на год». К началу XIX в. деревянная Ильинская церковь сильно обветшала и в 1811 г. была упразднена. Приход был приписан к храму Николы Зарядского, где освятили придел в честь исчезнувшей церкви, разместив в нем ее древности160 (неизвестно, по какой причине этот перенос не случился в находившийся ближе храм Николы Набережного).


Несмотря на свое близкое расположение к реке и кирпичные стены, храму Николы Набережного и строениям вокруг него тоже могла угрожать опасность от страшных пожаров, истреблявших в основном деревянный Муром. Так, картина, достойная быть отраженной в фильме-катастрофе, запомнилась многим муромцам — очевидцам пожара 4 мая 1859 г., буквально полыхавшего над Окой. Возможно, именно после этого происшествия Володя Емельянов — тогда отрок 12 лет, решил, что он сможет гораздо эффективнее заниматься пожарным делом в родном городе. Владимир Макарович Емельянов (1847−1923) — потомственный почетный гражданин, купец, городской голова (1891−1898) стал-таки начальником пожарного депо г. Мурома и председателем Добровольного пожарного общества. В своем «Описании пожаров, бывших в Муроме» (1912) ту огненную стихию 1859 г., бушевавшую у реки, он представлял ярко и точно, как свидетель: «В 6 ч. вечера произошел сильный пожар в Николо-Набережном овраге на берегу реки Оки, где сгорело несколько домов и крахмальный завод Зворыкиных, огонь пробрался на воеводскую гору и жертвой пламени сделались там дома… и склад леса… рядом с бульваром, где загорелась беседка. Опасность угрожала Никольской церкви и собору, где в 12 часов ночи раздался благовест в большой колокол, извещавший жителей о начавшемся пожаре при соборной горе. А мимо плывшие суда огнем подтягивало к берегу так, что едва могли оттолкнуть их шестами. За водой же к реке не было возможным проехать по причине сильной жары; воду на пожар возили по спуску от Николо-Зарядской церкви из общественного колодца около таможни, из козьей речки, находившейся около тюрьмы»161.


В XIX в. — веке литературы и просвещения в России, муромцы постепенно начинали смотреть на свои «церковные древности» с научной стороны, а изобретение и распространение фотографии давало все большие возможности их запечатлевать. В рамках всероссийского проекта описаний монастырей, церквей и приходов такая работа проводилась и в Муроме. Цитируемая в данной статье «Опись Николонабережной города Мурома церкви и древних предметов в ней находящихся» кон. XIX в. входит в состав конволюта с такими же справками о всех др. церквях города162. Материал составлялся в приходах под руководством знатоков церковных ценностей — Л. Белоцветова, священника и ризничего городского собора и Н. П. Травчетова, преподавателя муромского духовного училища163. На панорамных видах Мурома втор. пол. XIX в. храм Николы Набережного представлен достоверно, отражены все изменения его архитектуры и территории. Например, как на гравюре К. Вейермана по рисунку А. Н. Нисченкова «Вид Мурома» 1874 г., где скрупулезно «прочерчены» и пристроенная трапезная с юга, и подпорная стена вокруг церкви, и теснящиеся деревянные строения справа164. В XX в. место с храмом Николы Мокрого становится отдельным сюжетом для работ художников и фотографов (профессионалов и любителей). Никольская территория со стороны города притягивает как заповедный уголок и олицетворение старого Мурома. А со стороны Оки поистине считается местным бельвю (фр. Belle vue — «красивый вид»). Наиболее яркими живописными отражениями этого места являются одноименные картины «Николо-Набережная церковь в Муроме» двух известных русских художников — А. Е. Архипова 1910 г. и И. С. Куликова 1916 г. (МИХМ. Инв. № М-7077. 32,5×39,5 см)165.


Храм Николы Набережного был закрыт одним из последних в Муроме — в кон. 1940 г. В этот предвоенный год в газете «Муромский рабочий», начиная с 8 марта (собрания женщин артели «Тара»), велась активная антирелигиозная пропаганда. Печатались требования трудящихся «о закрытии последних очагов поповского дурмана в Муроме благовещенской и успенской церквей»166. Каких-либо упоминаний о закрытии Николо-Набережной церкви в местной прессе обнаружить не удалось. Но значительное поступление икон в музей прошло по актам в ноябре 1940 г., что также подтверждает факт прекращения богослужений к этому времени. Однако и в 60-­70-е гг. прихожане еще помнили, как располагались в храме иконы, где, например, был древний чудотворный образ Николы до изъятия его в музей. Он «находился с севера левого клироса алтаря придела Власия, на западной стороне деревянной тумбы». В те годы А. А. Епанчин по результатам бесед с верующими фиксировал не только местоположение никольских святынь, но и бытовавшие легенды. По одной следовало, что будто бы в 1940-х гг. власти хотели Николо-Набережную и Успенскую церкви снова отдать верующим, но настоятель Благовещенского собора о. Вениамин отказался, боясь уменьшения доходов собора»167. В декабре 1942 г. вновь открыли только Благовещенский храм. Другая городская легенда гласила, что на наружной стене храма есть чудотворный образ св. Николая, который вновь и вновь проступает: «Сколько раз ее безбожники ни забеливали, она каждый раз проявлялась». А. А. Епанчин указывал, что она находилась «на северной стороне храма, между 1-й и 2-й ложными закомарами»168. Очарование и некий священный трепет от этого чуда испытывала и автор настоящей статьи, приходя к Николе со своей бабой Мусей. Каждый раз внимательно присматривались мы к кирпичному полукругу, боясь, а вдруг не появится лик святого, но он проявлялся. Было это в сер.-кон. 1950-х гг. Только нам чудотворец являлся в центральной закомаре над алтарем. Н. А. Беспалов в своей книге 1970 г. чудо это разъяснил, но очарование тайны все равно осталось с детства. Он отметил, «что в нише центрального кокошника с восточной стороны просматривается роспись по кирпичу. Не исключено, что и в других кокошниках могли быть росписи»169. Сведения именно о таком способе настенных изображений имеются в «Описи древних церквей города Мурома» кон. XIX в.: «Алтарь Никольского храма в XVIII веке украшен живописью масляной краской, произведенной прямо по кирпичу». В этом же документе приводится и датировка внутренней «стенописи на масле» — 1898 г.170 Об одной из композиций этой стенописи сообщает в своей книге А. И. Скворцов (2004). По его данным это была сцена «Никола Мирликийский избавляет от смерти трех невинно осужденных»171, повторяющая одноименное полотно И. Е. Репина (1888, ГРМ).


Заявленное в газетных статьях превращение церквей в «очаги культуры» в Муроме как-то не случилось. В начале шестидесятых автору доводилось часто прибегать к любимой церкви с подружками по двору. На входе в храм была вывеска о весьма специфическом учреждении: «Инкубаторная станция» (инкубатор). Умерших цыплят работники далеко не носили, а выбрасывали рядом с храмом. По крайней мере, маленьких трупиков там лежало немало. И мы специально приходили сюда хоронить «бедных птичек», делая над их могилками «секретики». Как-то раз чуть ниже алтаря, роясь в земле, обнаружили десертную серебряную ложку, решив, что она для причастия. Помнится, как мы сбегали к церкви Николы по замечательной булыжной мостовой. Теперь она закатана асфальтом и увидеть ее можно разве что в фильмах: «Невеста» 1956 г. (реж. Г. Никулин, В. Шредер; гл. роли — Т. Пилецкая, О. Басилашвили) и «В огне брода нет» 1967 г. (дебют реж. Г. Панфилова; гл. роли И. Чурикова и М. Кононов). В отличие от девочек, муромские мальчишки, как и везде, хулиганили, стараясь что-то закинуть в окна заброшенной церкви и даже поджечь. Случались эти безобразия после того, когда здание покинул инкубатор. Директор местного музея А. А. Золотарев мечтал о создании в Николе экспозиций из двух отделов: деревянной скульптуры и истории р. Оки. Помнится, как в храме электрики только еще налаживали проводку для освещения: в полумраке поблескивал резной иконостас, а церковные скульптуры выстроились в ряд (летом 1969 г. автор статьи проводила все каникулы в музее: дежурства, экскурсии и пр.). Денег у государства не было, и сократили ставку сторожа, следившего за зданием церкви. Проникновения хулиганов внутрь наносили урон резьбе иконостаса и экспонатам, которые вновь эвакуировали в основное здание музея (Дом Зворыкиных). Последнее запечатлелось в памяти горожан, рождая новые Никольские легенды и предания. Говорят, скульптура Христа, брошенная безобразниками в реку, быстро уплывала по течению Оки, но сотрудникам музея все же удалось догнать ее, выловить и спасти. Церковь Николы Набережного оставалась пустой и обветшавшей, приобретая некую романтическую заброшенность, притягивающую влюбленных и художников. Наверное, это самый популярный у городских живописцев храм Мурома и самое любимое место города в советское время. Тема отражения этого локуса в искусстве муромских художников затрагивалась нами в ряде статей172.


В новые времена, когда в 1991 г. в городе решался вопрос, какой из многих закрытых при советской власти храмов открывать в первую очередь, то главными претендентами были Троицкий монастырь и храм Николы Набережного. Как считают верующие, все решилось по предсказанию местной блаженной: «У Николы ноги мокрые, а Троица раньше откроется». Действительно, монастырь возобновили 15 мая 1991 г., а церковь Николы передали в том же году в декабре. Более шести лет она выполняла функции городского собора (10 дек. 1991 г. — 3 янв. 1998 г.). Вскоре после восстановления и освящения придела св. Власия 20 марта 1993 г. 19 июля в храм Николы торжественно перенесли гробницу св. праведной Иулиании Лазаревской из Благовещенского собора (переданную туда из музея в 1989 г.). Тут же среди верующих пошли разговоры о том, что вовсе не случайно владыка Евлогий, архиепископ Владимирский и Суздальский (ныне митрополит), распорядился поместить эту святыню в Никольском храме, а по чудесному указанию самого святителя Мирликийского, который не раз являлся муромской праведнице по ее житию173. В одном из чеканных клейм ее раки 1888 г., выставленной для поклонения в церкви Николы Мокрого (в 1993—2014 гг.), как раз и представлена сцена посещения Иулиании св. Николаем Чудотворцем. В этом храме праведница «встретилась» еще с одним Николаем — здешним настоятелем, митрофорным протоиереем (Стройковым — 1930−2015)174. В течение пяти лет с 1997 г. он был истинным хранителем ее гробницы. По благословению батюшки была заведена тетрадь «Описание чудес, совершающихся по молитвам святой и праведной Иулиании». И сам вписал в нее свое «сонное видение»: «С первых дней и поныне, приходя в храм, в первую очередь я иду к мощам святой и праведной Иулиании Лазаревской, чтоб испросить ее благословение. И вот в один из этих неспокойных дней вижу в сонном видении Матушку, лежащую в раке. Я как будто по обычаю подошел приложиться к мощам и вижу, что тело святой по всей его длине перетянуто широкими ремнями, завязанными прямым узлом. И эти узлы мне предстоит развязать. Мой растерянный взгляд падает на ее лицо. Она же с улыбкой, прищуря один глаз, смотрит на меня. А затем, протянув руку, шутливо щелкает меня легонько в лоб, как бы говоря: «Что ж ты, чудак, загоревал?». Резко просыпаюсь, не испугался, а наоборот, ощущаю какое-то радостное, приподнятое настроение. Вскоре после этого нестроения успокаиваются. Еще вчера непримиримо враждующие стороны мирно расходятся. Все «узлы» по молитвам святой и праведной Иулиании развязались как бы сами собой. С тех пор все свои скорби и проблемы я несу к раке мощей Всемилоствой Иулиании и нерушимо верю в их разрешение»175. Более дввадцати лет гробница св. Иулиании находилась в храме Николы, куда к ней специально приезжали паломники, в т. ч. потомки самой святой из-за рубежа. Ныне, как и до революции, гробница находится в церкви Михаила-Архангела с. Лазарева Муромского р-на, бывшем имении рода Осоргиных176. Новая история и мифология вокруг храма Николы Мокрого может стать предметом отдельного исследования. Нынешний настоятель храма (с 2005 г.) протоиерей о. Сергий Горячев, когда в 15 лет ощутил потребность в церкви, пришел именно сюда. После обучения в семинарии Троице-Сергиевой Лавры оказался здесь снова177. Батюшка — яркая личность, и в его приходе идет своя особая жизнь. Среди здешних прихожан — известный советский русский актер Владимир Заманский и его супруга, актриса Наталья Климова. Двадцать лет назад они сменили столицу на тихий уголок в Муроме у Оки.


Комплексное изучение каждого отдельного значимого и знакового места города дает возможность составить как можно более глубокий анализ всего его исторического и культурного пространства. Рассмотренные в статье источники и сохранившиеся памятники искусства свидетельствуют о неординарности Никольской исторической территории и пристрастном отношении к ней муромцев. Исследования таких локальных объектов открыты и будут постоянно наполняться. В случае с храмом Николы Мокрого надежды в первую очередь следует возлагать на проведение серьезных археологических работ на шестом муромском холме и на новые открытия реставраторов, которым еще предстоит снимать слои записей на ряде икон, хранящихся в музее. Специальное исследование необходимо провести по иконографии храма Николы Набережного, систематизировав сюжеты изобразительных источников XVIII-XIX вв. и фотографий XX-XXI вв. Особой темой может стать отражение этого городского хронотопа в изобразительном искусстве и кино.




1 Цивьян Т. В. Семиотические путешествия. — СПб., 2001. — С. 74.


2 Позднякова Е. Ю. Городская топонимия и мифология в лингвокультурологическом аспекте (к вопросу о городском хронотопе) // Культура городского пространства: власть, бизнес и гражданское общество в сохранении и приумножении культурных традиций России. — Омск, 2013. — С. 89.


3 Там же. — С. 87.


4 Лотман Ю. М. Семиосфера. — СПб., 2001. — С. 325.


5 Там же.


6 Позднякова Е. Ю. Указ. соч. — С. 87−88.


7 Цивьян Т. В. Указ. соч. — С. 74.


8 Как показал В. Я. Чернышев, название ул. Пролетной — результат контаминаций: Пролетная — Полетная — Поледная, восходящая к наименованию горы, от которой она проходит — Поледной, где напротив ц. Николы Мокрого находился «поледенной государев двор». См.: Чернышев В. Я. Полётная гора. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:digcfIqYd_UJ:www.murom.ru/node/1916+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


9 1566 г. Февраля 8. Выпись из писцовых книг г. Мурома писцов Д. А. Бутурлина с товарищи; 1573/74 г. — Сотная грамота Муромскому посаду писцов М. И. Шишелова И. Б. Григорьева // Кучкин В. А. Материалы для истории русского города XVI в. Выпись из писцовых книг г. Мурома 1566 г. и Муромская сотная 1573/74 г. Археографический ежегодник за 1967 год. Отдельный оттиск. — М., 1969. — С. 297, 299, 304, 309, 311.


10 Там же. — С. 303, 313, 314, 298, 308, 310.


11 Сухова О. А. Храм Николы Можайского в Муроме. История и древности // Христианская символика. Материалы XVI Всероссийской научной конференции памяти святителя Макария. — Можайск, 2009. — Вып. 16. —  С. 192−208.


12 Сухова О. А. Древности Муромского Воскресенского монастыря // Уваровские чтения -V. — Муром, 2003. —  С. 123−134.


13 1573/74 г. — Сотная грамота Муромскому посаду писцов М. И. Шишелова И. Б. Григорьева. — Л. 7 с. 308.


14 Сотная с писцовых книг г. Мурома 1623/24 г. Памятники истории Мурома. — Владимир, 2010. — Вып. 1. -Л. 70об. с. 56, л. 74 с. 58; Писцовая книга г. Мурома 1636/37. Памятники истории Мурома. — Владимир, 2010. — Вып. 2.- С. 51, 72, 75.


15 Сухова О. А. Придел Леонтия Ростовского в храме Николы Зарядского в Муроме // История и культура Ростовской земли — 2006. — Ростов, 2007. — С. 271−280.


16 Добронравов В. Г. Историко-статистическое описание церквей и приходов. — Владимир, 1897. — Вып. 4. —  С. 182.


17 См.: Багрий А. В. Киевский список чуда св. Николая об утопшем детище // Известия Отделения русского языка и словесности Имп. Академии наук. — Спб., 1914. — Т. 19. — Кн. 2. — С. 264−276 (исслед.), 276−280 (текст); Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса св. Николая чудотворца архиепископа Мирликийского и слава его в России. — СПб., 1899. — Рис. 4 на с. 177, рис. 22−23 на с. 236, рис. 24−25 на с. 237, рис. 26 на с. 238, рис. 27 на с. 239; С.188−191, 235−239; Макеева И. И. Культ св. Николая Мирликийского в русской культуре: «свое» и «чужое» // Международная конференция «Маргиналии 2010: границы культуры и текста». Каргополь, 25—26 сентября 2010 г. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: uni-persona.srcc.msu.ru/site/conf/marginalii-2010/thesis.htm.


18 См.: Захарченко М. Киев теперь и прежде. — Киев, 1888. — С. 186; Жишкович В. І. Святий Миколай Мирлікійський в українському іконописі ХІ-XV століть // Жишкович В. І. Українська культура: з нових досліджень. Збірник наукових статей на пошану С. П. Павлюка з нагоди його 60-ліття. — Львів, 2007. — C. 541; Верещагина Н. В. Чудотворный образ Николы Мокрого в восточнославянской культурной традиции // Верещагина Н. В. Правило веры и образ кротости… Образ свт. Николая архиепископа Мирликийского в Византийской и Славянской агиографии, гимнографии и иконографии. — М., 2004. — C. 406−407; Жолтовський П. М. Український живопис XVII-XVIII ст. — Київ, 1978. — С. 24. Шулика В. В. Образ св. Николая Чудотворца на Слободской Украине // Волинська ікона: дослідження та реставрація. Матеріали XІХ міжнародної наукової конференції м. Луцьк, 24−25.10. 2012 р. — Луцьк, 2012. — С. 73−80.


19 Осипчук Игорь «Останки Ярослава Мудрого, скорее всего, находятся в церкви Святой Троицы в Нью-Йорке» // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:Kux5ziBViA8J:fakty.ua/214 631-ostanki-yaroslava-mudrogo-skoree-vsego-nahodyatsya-v-cerkvi-svyatoj-troicy-v-nyu-jorke+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru; Киевские чудеса св. Николая // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:B6iZ69Wi17IJ:https://www.interesniy.kiev.ua/ru/kievskie-chudesa-svyatogo-nikolaya/+&cd=3&hl=ru&ct=clnk&gl=ru; Бугаевский А. В. Современные исследования жития св. Николая Мирликийского // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=­cache:wQfZkO-MZCgJ:www.hram-feodosy.kiev.ua/icon_col24.htm+&cd=19&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


20 Вознесенский А., Гусев Ф. Указ. соч. — С. 186.


21 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:0kbYHJODylUJ:www.temples.ru/iconography.php%3FTerminID%3D1829+&cd=13&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


22 Икона Никола Мокрый // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: zariana.ucoz.ru/publ/poznavatelno_i_uvlekatelno/ikona_nikola_quot_mokryj_quot/15−1-0−39.


23 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.ikonniy-dvor.com/ikony-svyatyh/nikolaj-chudotvorec/nikolaj-mokryj-pisanaya-ikona-ir32-.html.


24 Вознесенский А., Гусев Ф. Указ. соч. — С. 239; Лосева О. В. Русские праздники в древнейших церковных календарях // Русское средневековье. — М., 1999. — С. 26; Мокеев Г. Можайск — священный город русских. XVI век. — М., 1992 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:qGSPyjFjM5UJ:www.mozhaysk.su/%3Ftp%3D03_5sv_gor/03+&cd=13&hl=ru&ct=clnk&gl=ru; Романов Г. А. Крестные ходы в честь святителя Николая // Добрый кормчий. Почитание святителя Николая в христианском мире. — М., 2010. — С. 253.


25 Перенесение мощей Николая Чудотворца 9 мая входит в состав праздничной Минеи кон. XIII-нач. XIV в. (РНБ Соф. 382, л. 1−5об.). Самое раннее упоминание праздника 9 мая в месяцеслове относится ко втор. пол. XIII в. См.: Лосева О. В. Указ. соч. — С. 25−26; Перевезенцев С. В. Почитание на Руси святителя Николая Мирликийского // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:­C3H24HyC3FoJ:www.portal-slovo.ru/history/35 219.php+&cd=11&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


26 Мокеев Г. Указ. соч.


27 Закревский Н. Летопись и описание города Киева. — М., 1858. — С. 181; Романов Г. А. Указ. соч. — С. 253; Церковь Николы Притиска // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:h_0OqnnDJCIJ:https://ru.wikipedia.org/wiki/%25D0%25A6%25D0%25B5%25D1%2580%25D0%25BA%25D0%25BE%25D0%25B2%25D1%258C_%25D0%259D%25D0%25B8%25D0%25BA%25D0%25BE%25D0%25BB%25D1%258B_%25D0%259F%25D1%2580%25D0%25B8%25D1%2582%25D0%25B8%25D1%2581%25D0%25BA%25D0%25B0+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


28 Парафiя св. Миколи Набережного м. Киева. — Київ, 2015. — С. 5.


29 Смирнова Э. С. Круглая икона св. Николая Мирликийского из Новгородского Николо-Дворищенского собора. Происхождение древнего образа и его место в контексте русской культуры XVI века // ДРИ. Русское искусство позднего Средневековья. XVI век. — СПб., 2003. — С. 314−329; Гульманов А. Л. Круглая икона святителя Николая Чудотворца из Николо-Дворищенского собора в Великом Новгороде // Вестник ПСТГУ. Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства. 2010. — Вып. 1 (1). — С. 7−21.


30 Романов Г. А. Указ. соч. — С. 253−254.


31 Баталов А. Л. Обетное строительство в Москве «на рву» и во Пскове «на гребле»: закономерности сакральной топографии средневекового города // Искусствознание. — 2013. — № 1−2. — С. 26−28; Церковь Николы над греблей в Дов­монтовом городе. По материалам Лабутиной И. К. // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:0B1UnqjYvBUJ:www.pleskov60.ru/cerkov-v-dovmontovom-gorode-nikoly-nad-grebley.html+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru;Романов Г. А. Указ. соч. — С. 255; Оборонительные укрепления Пскова // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:f4a32JYDW2YJ:www.culture.pskov.ru/ru/objects/object/247+&cd=3&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


32 Паламарчук П. Г. Сорок сороков. Москва в границах Садового кольца: Китай-город, Белый город, Земляной город, Замоскворечье. — М., 1994. — Т. 2. — С. 71−72; Церковь Николы Мокрого (Москва) // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A6%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8C_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D1%8B_%D0%9C%D0%BE%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%B3%D0%BE_(%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B0).


33 История Николо-Ямского храма // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: николо-ямской-храм.рф/hram/184-test-6.html; Николо-Ямская церковь // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:0_FZp_W7JgkJ:https://ru.wikipedia.org/wiki/%25D0%259D%25D0%25B8%25D0%25BA%25D0%25BE%25D0%25BB%25D0%25BE%25D0%25AF%25D0%25BC%25D1%2581%25D0%25BA%25D0%25B0%25D1%258F_%25D1%2586%25D0%25B5%25D1%2580%25D0%25BA%25D0%25BE%25D0%25B2%25D1%258C+&cd=3&hl=ru&ct=clnk&gl=ru; [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:fANeXuPVm80J:milutkin.livejournal.com/53 138.html+&cd=94&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


34 Улица Лесная (Город Кострома) // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:I0BjMWGzGqIJ:kostromka.ru/bochkov/42.php+&cd=2&hl=ru&ct=clnk&gl=ru; По материалам сайта «Костромская Епархия» // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.kostromaeparhia.ru/index.php/eparhia/news/9291−10-­dekabrya-­v -sredu-sostoyalos-osvyashchenie-zakladnogo-kamnya-i-kresta-v-osnovanie-stroitelstva-khrama-v-chest-svyatitelya-nikolaya-chudotvortsa-na-ulitse-lesnoj.


35 Церковь Николы Посадского // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: izi.travel/ru/9efd-cerkov-nikoly-posadskogo/ru.


36 Церковь Николы Мокрого в Галлеях // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: curiosite.ru/places/14 514-tserkov-nikoly-mokrogo-v-galleyah.html.


37 Храм Николы Мокрого в Ярославле — уникальный памятник настенной живописи XVII века // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:mcmCG9uZbUsJ:https://putidorogi-nn.ru/evropa/729-khram-nikoly-mokrogo-vo-vladimire+&cd=4&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


38 1566 г. Февраля 8. Выпись из писцовых книг г. Мурома писцов Д. А. Бутурлина с товарищи; 1573/74 г. — Сотная грамота Муромскому посаду писцов М. И. Шишелова И. Б. Григорьева. — С. 297−298, 304.


39 Епанчин А. А. Забытые святые и святыни Мурома // Муромский сборник. — Муром, 1993. — С. 91−92; он же. Господь поставил меня собирателем. Из краеведческого архива А. А. Епанчина. — Муром, 2002. — С. 34.


40 Дмитриева Р. П. Повесть о Петре и Февронии. — М., 1979. — С. 140−146, 303−316.


41 См.: Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Петр и Феврония Муромские. — М., 2008. — С. 116.


42 Саенкова Е. М. Икона Святитель Николай Чудотворец, с житием 1-ой пол. XV в. из собрания К. В. Воронина: особенности иконографии и стиля // Вестник ПСТГУ. Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства. — 2011. — Вып. 3(6). — С. 34−46.


43 Тарасова Е. Н. Никольский придел в системе росписей собора Ферапонтова монастыря // Реставрация и исследование темперной живописи и деревянной скульптуры. — М., 1990. — С. 36.


44 См.: Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — М., 2004. — Кат. 16. — С. 122−127. — Кл. 5; «Изгнание беса из кладезя и древа» (описание О. А. Суховой) // Там же. — Кат. 43. — С. 250−256. — Кл. 13; «Изгнание беса из колодца и посечение древа» (описание. Е. К. Тюриной) // Там же.


45 Икона. Св. Никола Можайский в житии. Кирилл Сивков // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:9xd6H0GR2ZcJ:vm1.culture.ru/aleksandrovskaya_sloboda/catalog/small/2 800 139/+&cd=7&hl=ru&ct=clnk&gl=ru; Боравская В. Культ Николая Мирликийского на Александровской земле // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:xdvdwMbGfwYJ:www.aleksandrov.ru/mr_news_archive/53/40/1/2581/&num=1&hl=ru&gl=ru&strip=1&vwsrc=0.


46 Гладкова О. В. Житие Николая Чудотворца // История древнерусской литературы. Аналитическое пособие. — М., 2008. — С. 223−229.


47 Жизнь и путешествия Святого Николая Чудотворца // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:VlgCOxqPecYJ:www.saintnicholasway.com/ru/%25D0%25BD%25D0%25B8%25D0%25BA%25D0%25BE%25D0%25BB%25D0%25B0%25D1%258F/+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru. Автор данного текста сообщает, что полная копия «Виты» и копии отрывков из греческого оригинала, сделанные в XI в., существуют до сих пор. Густав Анрих собрал весь текст в 1913 г. В 1984 г. Игорь Шевченко и Нэнси Паттерсон Шевченко сделали перевод текста, дополнив спорные части второй копией. В 1985 г. М. Хронц написал научный труд о «Вите», а в 1997 г. Хармут Блум перевел ее на немецкий, добавив раздел с комментариями. Об этих чудесах св. Николая см. также: Ремизов А. М. Образ Николая Чудотворца. Алатырь — камень русской веры // А. М. Ремизов. Собрание сочинений в 10-ти тт. — М., 2000−2003. — Т. 6. — С. 613, 625−626.


48 Епанчин А. А. Господь поставил меня собирателем. — С. 118; он же. Забытые святые и святыни Мурома. — С. 84.


49 Повесть Ермолая-Еразма «О граде Мураме и о епископьи его, како преиде на Рязань» кон. 1540-х гг. известна в его автографе (РНБ. Солов. № 287/307, не позд. нач. 60-х гг. XVI в.). В измененном виде входит в Житие св. князей Константина сер. — не позд. 60-х гг. XVI в., где соединена с обновлением Мурома князем Юрием Ярославовичем (в 1351). См.: Дмитриева Р. П. Повесть о Петре и Февронии. — С. 79−94, 325−326; Сухова О. А. Житийная икона святых благоверных князей Константина, Михаила и Феодора Муромских. Александр Казанцев. 1714 год. — М., 2006. — С. 253−254; она же. «Чудесное плавание» по Волхову, Оке и Неро. К вопросу об одном иконографическом мотиве // История и культура Ростовской земли — 2016. — Ростов, 2017. — С. 142−158.


50 Епанчин А. А. Господь поставил меня собирателем. —  С. 36.


51 Там же. — С. 70.


52 Там же. — С. 72.


53 Бейлекчи В. В., Родин В. В. Поселения племени мурома // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: promurom.ru/infom/psel.php; Бейлекчи В. В. Древности летописной муромы. Погребальный обряд и поселения. — Муром, 2005. — С. 121. Благодарю также за консультацию Вал. В. Бейлекчи — археолога, ведущего сотрудника сектора хранения Муромского музея.


54 См.: Воронин Н. Н., Горюнова Е. И. Отчет Муромской археол. экспедиции АН СССР в 1946 г. // Науч. арх. МИХМ. — Ф. 5. — Оп. 1. — № 85. — С. 4−11, 22−26; Бейлекчи В. В., Родин В. В. Указ. соч.


55 Бейлекчи В. В. Указ. соч. — С. 120.


56 Воронин Н. Н., Горюнова Е. И. Указ. соч. — С. 5; Бейлекчи В. В., Родин В. В. Указ. соч.


57 Воронин Н. Н., Горюнова Е. И. Указ. соч. — С. 6.


58 Там же.


59 Там же. — С. 22−23.


60 Там же. — С. 24.


61 Там же. — С. 26.


62 Там же. — С. 24−25.


63 Там же. — С. 25.


64 Там же. — С. 26.


65 Там же. — С. 28.


66 Бейлекчи В. В. Указ. соч. — С. 121.


67 См.: Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 1. — С. 74−77 (датировка — кон. XIII — пер. пол. XIV в.; описание Э. С. Смирновой); Смирнова Э. С. Иконы Северо-Восточной Руси. Ростов, Владимир, Кострома, Муром, Рязань. Москва, Вологодский край, Двина. Середина XIII — середина XIV века. — М., 2004. — С. 84−89, 270−274. — Кат. 15. — Ил. с. 89. — Табл. 32−34.


68 Смирнова Э. С. Иконы Северо-Восточной Руси. —  С. 86.


69 Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 1. — С. 74, 76.


70 Макарий (Булгаков), епископ Винницкий. История Русской церкви. — СПб., 1857. — Т. 2. — С. 192.


71 Кузьмин А. В. Константин, Михаил, Феодор // ПЭ. — М., 2015. — Т. 37. — С. 100.


72 Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. — М., 2001. — Т. VII. — С. 159; Никоновская летопись // ПСРЛ. — СПб., 1885. — Т. X. — С. 136. См.: Аверьянов К. А. Муромские князья XIV в. // Уваровские чтения -VII. — Муром, 2011. — С. 242.


73 Аверьянов К. А. К вопросу о белых пятнах в средневековой истории Мурома // Уваровские чтения — V. — Муром, 2003. — С. 66−70; он же. Муромские князья XIV в. —  С. 242−243.


74 Приселков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. — Л, 1950. — С. 339.


75 ПСРЛ. — Т. X. — С. 167; Московский летописный свод конца XV в. // ПСРЛ. — М.-Л. — Т. XXV. — С. 157.


76 Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 1. — С. 76; Рогожский летописец // ПСРЛ. — Пг., 1922. — Т. XV. — Вып. 1. — Стб. 60; ПСРЛ. — Т. X. — С. 222; Приселков М. Д. Указ. соч. — С. 372.


77 1566 г. Февраля 8. Выпись из писцовых книг г. Мурома писцов Д. А. Бутурлина с товарищами. — С. 297, 299, 304.


78 Сотная с писцовых книг г. Мурома 1623/24 г. —  С. 42−43.


79 Там же. — С. 43.


80 Опись древних церквей г. Мурома и древних предметов в них находящихся. Рукопись кон. XIX в. НА МИХМ. — Л. 37/42об.


81 Летописец начала царств // ПСРЛ. — СПб., 1965. — Т. 29. — С. 86−92.


82 Царственная книга // Лицевой летописный свод. Факсимильное издание рукописи XVI в. в 10 книгах. — М., 2006. — Кн. 10. — Л. 452об., 456, 472об., 488−508об.


83 Полагают, что в нем впервые используются образы «святых новых чудотворцев» Петра и Февронии как идеальной супружеской пары, незадолго до этого канонизированных на церковном соборе 1547 г. См.: Самойлова Т. Е. К истории почитания Петра и Февронии Муромских // Уваровские чтения — V. — Муром, 2003. — С. 111−112.


84 1566 г. Февраля 8. Выпись из писцовых книг г. Мурома писцов Д. А. Бутурлина с товарищами. — С. 297.


85 Там же. — Л. 234 с. 299.


86 1573/74 г. Сотная грамота Муромскому посаду писцов М. И. Шишелова И. Б. Григорьева. — Л. 1. с. 304.


87 Травчетов Н. П. Город Муром и его достопримечательности. Очерк истории и современного города. — Владимир, 1903. — С. 28; Епанчин А. А. Господь поставил меня собирателем. — С. 73.


88 Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. — СПб., 1906.


89 См.: Смирнов Ю. М., Сухова О. А. Муромский кремль: история, мифология, иконография // Пятые Яхонтовские чтения. — Рязань, 2010. — С. 219−234.


90 Сотная с писцовых книг г. Мурома 1623/24 г. — С. 43.


91 Писцовая книга г. Мурома 1636/37 г. — С. 57.


92 Сотная с писцовых книг г. Мурома 1623/24 г. — С. 38, 43; Писцовая книга г. Мурома 1636/37 г. — С. 45, 47−48.


93 Чернышев В. Я. Социоэкономическое развитие города Мурома в середине XVII века // Список с переписной книги г. Мурома 1646 г. Список со строельной книги 1649 г. Памятники истории Мурома. — Владимир, 2010. — Вып. 3. — С. 8.


94 Список с переписной книги г. Мурома 1646 г. // Там же. — С. 55−57.


95 Там же. — С. 67.


96 См. о нем подробнее: Сухова О. А. Досуг муромцев в XVII веке — время личного благочестия и создания общего культурного пространства города // Уваровские чтения — IX. — Владимир, 2014. — С. 17, 18, 19−24.


97 Список с переписной книги г. Мурома 1646 г. — С. 56.


98 См. подробнее: Сухова О. А. Придел Макария Желтоводского в храме Спаса Нерукотворного в Муроме // Материалы научной конференции, посвященной памяти преподобного Макария Желтоводского и Унженского (1349−1444) — «Благословенное имя». — Нижний Новгород, 2011. — С. 67−69, 71, 76. (60−80); она же. Досуг муромцев в XVII веке. — С. 17.


99 Список с переписной книги г. Мурома 1646 г. — С. 56.


100 См. подробнее: Руди Т. Р., Соколова Л. В. Осорьин Каллистрат (Дружина) Георгиевич // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. — СПб., 1993. — Ч. 2. — С. 429−433; Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Иулиания Лазаревская Муромская. — М., 2012. — С. 26−47.


101 Список со строельной книги г. Мурома 1649 г. — С. 92−93, 105.


102 Список с окладных книг г. Мурома Ивана Тимофеевича Усова (1 декабря 1652 г./7160 г.) // Документы по истории Муромского посада второй половины XVII в. Памятники истории Мурома. — Владимир, 2011. — Вып. 4. — С.79.


103 Добролюбов И. В. Церкви и монастыри в городе Муроме и его уезде в конце 17 столетия // Владимирские Епархиальные ведомости. Часть неофициальная. — 1885 г. — № 19. — С. 575.


104 См.: Добронравов В. Г. Указ. соч. — С. 171.


105 Опись древних церквей г. Мурома и древних предметов в них находящихся. Рукопись кон. XIX в. НА МИХМ № 29. — Л. 39/44.


106 Сухова О. А. Коллекция финифти в Муромском музее (краткий обзор и опыт классификации) // История и культура Ростовской земли — 2010. — Ростов, 2011. — Кат. 5. — С. 246. — Ил. 6 на с. 259; она же. Эмаль в Муромском музее: к вопросу каталогизации «малых» коллекций // Сообщения Муромского музея — 2010. — Муром, 2011. — Кат. 5. — Рис. 6. — С. 95−96.


106 «1704 году сентября в 8 день Спаса Новаго монастыря Иеромонахъ и уставщикъ Вавило Кудреватовъ, приложилъ сию книгу святое Евангелие града Мурома къ церкви Святаго отца Николая Чудотворца, что на берегу реки Оки, зовомаго Мокрый, а подписал по приказу его Святаго отца Иеромонаха Вавилы дому боярина Петра Аврамовича Лопухина человек ево Иванъ Бухаревъ». См.: Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 38/43−38/43об.


107 Епанчин А. А. Господь поставил меня собирателем. — С. 71; Добронравов В. Г. Указ. соч. — С. 171; Травчетов Н. П. указывает, что именно во имя Зосимы и Савватия деревянная церковь просуществовала до начала XIX в. См.: Травчетов Н. П. Указ. соч. — С. 46. — Прим. 1.


108 Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 37/42об.


109 Там же. — Л. 37/42об.-38/43.


110 Там же. — Л. 37/42 об.-38/43.


111 Сухова О. А. и др. Иконы Мурома — Кат. 45. С. 262−263 (описание — А. С. Преображенский, Е. К. Тюрина).


112 Сухова О. А. Кресты-мощевики в собрании Муромского музея // Ставрографический сборник. — М., 2005. — Кн. 3. — Кат. 1. — С. 531−532


113 Там же. — Кат. 34. — С. 574−575.


114 См.: Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 38/43об. Подобный по описанию напрестольный крест перв. трети XVII в. поступил в музей из другого муромского никольского храма — Николы Можайского (Казанской), только на нем гравированное, а не чеканное изображение Николая Чудотворца, и он не числился среди древних предметов этого храма в Описи древних церквей г. Мурома. (МИХМ. Инв. № М-5128. Спец. 25. 29. 7×14,7×1,9). См.: Сухова О. А. Серебряные напрестольные кресты XVII-XX вв. в собрании Муромского музея // Художественный металл России. — М., 2001. — Кат. 3. — С. 84.


115 Добронравов В. Г. Историко-статистическое описание церквей и приходов. — С. 172.


116 Опись древних церквей г. Мурома и древних предметов в них находящихся. Рукопись кон. XIX в. НА МИХМ № 29. — Л. 37/42об.


117 Добрынкин Н. Г. Святой Николай Чудотворец, называемый «Можайский» Николо-набережной церкви в гор. Муроме Владимирской губернии. Рукопись.1890 г. — Л. 2−2об.; Сухова О. А. Памятники культовой деревянной скульптуры. По материалам архива муромского краеведа Н. Г. Добрынкина 1835−1902 // Резные иконостасы и деревянная скульптура Русского Севера. Материалы конференции памяти Н. Н. Померанцева. — Архангельск, 1995. — С. 101, 105. Ил. на с. 112.


118 Померанцев Н. Н., Масленицын С. И. Русская деревянная скульптура. — М., 1994. — С. 269. — Ил. 207, 208.


119 Курбанин. Вид Мурома (рис. ок. 1790 г.; копия Н. Г. Доб­рынкина кон. XIX в.); Курбанин. Старый Муром (рис. ок. 1790 г.; копия Мяздрикова, кон. XIX — нач. XX вв.). МИХМ. Ф. 27−01−04; 27−01−63.


120 Беспалов Н. А. Муром: Памятники искусства XVI — нач. XIX в. — Ярославль, 1971. — С. 69−72; Масленицын С. И. Муром. — М., 1971. — С. 24; Вагнер Г. К., Чугунов С. В. По Оке от Коломны до Мурома. — М., 1980. — С. 151−152; История Мурома и Муромского края. — Муром, 2001. — С. 184−185.


121 Вагнер Г. К., Чугунов С. В. Указ. соч. — С. 151.


122 Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 36/41; Добронравов. В. Г. Указ. соч. — С. 171.


123 Там же. — Л. 38/43об.-39/44; там же. — С. 174. Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 39/44.


124 Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 58−63. —  С. 320−327 (описание — О. А. Сухова).


125 Бусева-Давыдова И. Л. Античность в русской культуре XVII в. // Филевские чтения. — М., 1995. — С. 11−14


126 Сухова О. А. Сивиллы в Муромском музее. Произведения изографа и картинки примитива // Уваровские чтения -VI. Муром. 2005. — Муром, 2006. — С. 186−219.


127 Описание г. Мурома 1723 г. полковника Коробова // Документы по истории Муромского посада первой четверти XVIII в. Памятники истории Мурома.- Владимир, 2011. — Вып. 6. — С. 126. См. о нем: Чернышев В. Я. Муромские иконописцы XVII-XVIII вв. // Уваровские чтения — III. — Муром, 2001. — С. 201, 204; Словарь русских иконописцев XI-XVII веков / Ред.-сост. И. А. Кочетков. — М., 2003. — С. 520.


128 Сухова О. А. и др. Иконы Мурома. — Кат. 68. —  С. 339−340 (описание — Е. К. Тюрина).


129 Например, жившим в соседнем Ильинском приходе. Андрей Иванов Андронников, 44 лет, имеющий иконное мастерство, упомянут в Описании Мурома 1723 г. См.: Описание г. Мурома 1723 г. — Л. 40 с. 128−129; см. о нем: Чернышев В. Я. Муромские иконописцы XVII-XVIII вв. — С. 201; Словарь русских иконописцев XI-XVII вв. —  С. 56.


130 Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 37/42; Сухова О. А. Икона «Никола Явленский» первой четверти XVIII века — муромский вариант одноименного образа Илариона Башки (ок. 1685 г.) // XXI Научные чтения памяти И. П. Болотцевой (2016). — Ярославль, 2017. —  С. 215−228. — Ил. 1, 2, 6, 7.


131 Бубчикова А. В. Пояснительная записка к дипломной работе по реставрации иконы «Святитель Николай Чудотворец». — М., 2007 (Реставрационный паспорт. НА МИХМ. РП 114. — Л. 3−15); Сухова О. А. Икона «Никола Явленский». — С. 215−216. Характер рисунка тронов на иконе 1715 г. напоминает иллюминированные заставки в рукописных муромских синодиках 1695 и 1713 гг. МИХМ. Инв. № М-2230/16; 2233/19. См.: Сухова О. А. Синодики как источники по исторической демографии (на примере муромских рукописных синодиков конца XVII — начала XVIII в.) // Историческая демография.- М.-Сыктывкар, 2012. — № 2 (10). — С. 47−54.


132 См.: Иконы Пскова. — М., 2012. — Т. 1. — Кат. 113. — С. 456−459. В публикации псковской иконы нет указаний на этот образ как чудотворный, но, по мнению А. С. Преображенского, его можно отождествить с «Явленским», упоминаемым в сказаниях и литературе; подробнее см.: Сухова О. А. Икона «Никола Явленский». — С. 218−219.


133 Мартынов А. А., Снегирев И. М. Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. — М., 1852. — С. 65−71; Калугин И. С. Путеводитель по Московской святыне, или соборы, монастыри и храмы московские. — М., 1877. — С. 80; Петропавловский П. Историческое описание храма святителя и чудотворца Николая, именуемого Явленным, что на Арбате в Москве. — М., 1891. — С. 7−10; Смирнов С. Арбат без Николы Явленного // Московский журнал. — 1999. — № 4. — С. 69−70, 74 (автор цитирует «Московские епархиальные ведомости» 1871 г.).


134 Добронравов В. Г. — С. 87−88, 90.


135 Епанчин А. А. Топонимика Мурома и его окрестностей. — Муром, 2000 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:FFNRj53OLn0J:samlib.ru/d/domnina_e_a/toponimikamuroma.shtml+&cd=2&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


136 Московская икона пер. пол. — сер. XVII в. поступила в ГИМ из Московского Антирелигиозного музея. ГИМ, инв. № 108 818, И VIII 534; 116×87 см (рама), 59×48 см (средник). Благодарю за сведения о ней Л. В. Корнюкову; пелена XVII в. из собрания ГИМа опубликована: Николин день. Выставка. 23 мая — 31 декабря 2003 г. Буклет / Текст М. М. Шведовой. — М., 2003. — С. 15. — Ил. с. 16; яро­славская икона Илариона Башки 1685 г. при первой публикации не была названа «Никола Явленский». См.: 1000-летие русской художественной культуры. Каталог выставки. — М., Schloss Gottorf, 1988. — Кат. 167. — С. 389 (описание Т. Л. Поповой); опубликована с этим наименованием в статье: Сухова О. А. Икона «Никола Явленский…». — С. 216. — Ил. 5, 7.


137 Покровский Н. В. Сийский иконописный подлинник. — СПб., 1898. — Вып. 4. — С. 168 (л. 229); Мальцева О. Н. Сийский иконописный подлинник: новые материалы об иконописной мастерской Антониево-Сийского монастыря XVII в. // Религия в истории культуры. — СПб., 1991. — С. 19−34 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:PJDgfH1XEVsJ:siya.aonb.ru/index.php%3Fnum%3D1569+&cd=4&hl=ru&ct=clnk&gl=ru; Кольцова Т. М. Северные иконописцы. Опыт биобиблиографического словаря. — Архангельск, 1998. — С. 36−37; она же. Архимандрит Антониево-Сийского монастыря Никодим и его рекомендации по реставрации икон // V Грабаревские чтения. — М., 2003. — С. 104−114; Словарь русских иконописцев. —  С. 449−451.


138 Реставраторы Н. С. Брегман, Е. М. Кристи, Ю. А. Рузавин, Д. Морозов, Д. С. Головкова. ГосНИИР (1973−2004). См.: Реставрационный паспорт. НА МИХМ. РП 57. — Л. 3.


139 Описании г. Мурома 1723 г. — С. 126.


140 Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 36/41об.


141 Беспалов Н. А. Муром: Памятники искусства. — С. 71.


142 Масленицын С. И. Указ. соч. — С. 24. Автору настоящей статьи тоже доводилось видеть иконостас и весь храм изнутри в свои школьные годы летом 1969 г.


143 Фотографии. МИХМ. Инв. № М-10 689/1−2. Ф. 07−12−18, 07−12−19; фотокопии с оригиналов, хранящихся в ГНИМА им. Щусева — МИХМ. Инв. № М-10 690/1−2; 10 691. Ф. 07−12−22, 07−12−23, 07−12−24.


144 Дореволюционные авторы насчитывали пять рядов (видимо, основных), но, по нашим наблюдениям, вместе с подольным, местным и страстным получается семь ярусов.


145 Опись древних церквей г. Мурома. — Л. 37/42.


146 Все население города по регламенту 1721 г. делилось на категории. В купцах числились не только торговцы, но и ремесленники, в т. ч. иконописцы.


147 Описание г. Мурома 1723 г. — С. 128.


148 Виноградов А. Ю., Бусева-Давыдова И. Л., Пожидаева А. В. Николай Мирликийский (иконография в западноевропейском искусстве) // Большая Российская энциклопедия. — М., 2013. — Т. 23 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:bZp4L6DL2LYJ:https://bigenc.ru/religious_studies/text/2 662 823+&cd=10&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


149 Володимирской провинции город Муром с уездом // Топографическое описание Володимирской, Сузлальской, Переславской-залеской провинций городов в 1760 годах // Владимирские губернские ведомости. Часть неофициальная. — 1878. — 22 сент. — № 38. — С. 2; См.: Травчетов Н. П. Указ. соч. — С. 42, 45−46. — Прим. 3. Он ссылается на «Топографические известия, служащие для полного географического описания Российской империи», собранные Людовиком Бакмейстером. — СПб., 1772. - Т. 1. — Ч. 2; составлены по запросным известиям в г. Муроме за подписью кол. асессора Григория Батурина от 29 апр. 1764 г.


150 Рябиков Г. Переправа государя императора Николая II через реку Оку 12 октября 1834 г. — Муром, 1836. Комлев А. Р. Что мы видим на старой гравюре? // Муромский сборник. — Муром, 1993. — С.129−132.


151 Муром. Берега Оки. Оригинальный рисунок Андре Дюрана для издания «Живописное и археологическое путешествие по России, совершенное в 1839 г. под руководством Анатолия Демидова». Париж. 1840−47 гг. Лист: 47,5×31,5. Изображение: 43×26,5 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: grafika.ru/item/08−7 730?r=80 726; Литография. Андре Дюран «Побережье Оки: Общий Вид Мурома. 31 августа 1839». Год издания: 1845 г. Фигуры резал Раффе. Париж, Огюст Бри, сер. XIX в. Тоновая литография в паспарту. Размер оттиска: 27,5×43,8 см. Размер в паспарту: 48×62 см. Лист 65-й из серии видов России, выполнен по рисунку художника Андре Дюрана, его подпись находится в правом нижнем углу литографии. Французский художник и путешественник Андре Дюран (1807−1867) одним из первых отразил облик российской провинции. В конце 30-х гг. XIX в. он объехал Европейскую Россию и нарисовал с натуры виды многих российских городов и их архитектурных памятников, а заодно и деревень по пути к ним // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.rusbibliophile.ru /Book/Rives_de_l'Oka:_Vue_generale__.


152 См.: Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Петр и Феврония Муромские. — Ил. на развороте с. 102−103.


153 Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. — СПб., 1809. — Ч. 1. — С. 52.


154 Емельянов В. М. Описание пожаров, бывших в городе Муроме. — Муром, 1912. — С. 8.


155 Титов А. А. Статистическое обозрение города Мурома (1840) // Памятная книжка Владимирской губернии. — Владимир, 1900. — С. 34.


156 Тихонравов К. Н. Город Муром. История его и древности // Владимирский сборник. Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии. — М., 1857. — С. 88.


157 Титов А. А. Статистическое обозрение города Мурома. — С. 34.


158 Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского. — М., 1982. —  С. 34−35.


159 1566 г. Февраля 8. Выпись из писцовых книг г. Мурома. — С. 299; 1573/74 г. — Сотная грамота Муромскому посаду. — С. 311; Сотная с писцовых книг г. Мурома 1623/24 г. —  С. 44−45; Писцовая книга г. Мурома 1636/37 г. —  С. 58−59.


160 Добронравов В. Г. Указ. соч. — С. 166. — Прим. 1.


161 Емельянов В. М. Указ. соч. — С. 19.


162 См.: Опись древних церквей г. Мурома. —  Л. 36/41−39/44об.


163 Вероятно, этот материал мог быть использован В. Г. Добронравовым при составлении муромской части «Описания церквей и приходов Владимирской епархии» 1897 г.


164 А. Н. Нисченков — капитан артиллерии, живописью занимался с 1858 г., создал виды многих городов и мест Российской империи, был сотрудником еженедельного журнала «Всемирная иллюстрация» в 1860−70 гг. К. Вейерман — ксиллограф втор. пол. XIX в., отец (?) главы издательского Дома «Художественная типо-литография и фото-цинкография. А. К. Вейрман». В МИХМ хранится фотокопия этой гравюры (МИХМ. Инв. № М-11 799. Ф. 06−30−05).


165 Архипов А. Е. родом с соседней Рязанщины и бывал в Муроме; И. С. Куликов родился в Муроме. Эта его картина находилась в коллекции графини П. С. Уваровой; в музей поступила в 1918 г. Публикации картин см.: Беспалов Н. А. И. С. Куликов. — М., 1990. — Ил. 3 на с. 11; Зворыкин Н. М. Муром прошлого будущего отца телевидения Зворыкина В. К. Ч. 2. — Ил. 146, 147 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.zvorykins.ru/publication/murom_proshlogo2/.


166 Муромский рабочий. — 1940. — № 61,68.


167 Епанчин А. А. Господь поставил меня собирателем. —  С. 72.


168 Епанчин А. А. Забытые святые и святыни Мурома. —  С. 84; он же. Господь поставил меня собирателем. — С. 72.


169 Беспалов Н. А. Муром: Памятники искусства. — С. 71.


170 Опись древних церквей. — Л. 36/41об.


171 Скворцов А. И. Наследие земли Владимирской: Монументальная живопись. — М., 2004. — С. 207.


172 Сухова О. А. Сны художника Николая Кульпина // Николай Кульпин (1955−2002). Каталог выставки. — Муром, 2003. — С. 4−5; Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Шел по городу художник: Муром в творчестве Ю. И. Беззубова. — СПб., 2010; Сухова О. А. Муромский художник Евгений Архиреев (1935−1986) // Сообщения Муромского музея — 2015. — Владимир, 2016. — С. 303, 310−313; она же. Муромский художник Орджоникидзе Измайлов (1940−2016) // Сообщения Муромского музея — 2016. — Владимир, 2017. — С. 255, 266−269.


173 Руди Т. Р. Житие Юлиании Лазаревской. Исследование. Тексты. — СПб., 1996.


174 См.: Моя жизнь и служение в «советской церкви» (Автобиография митрофорного протоиерея Николая Стройкова) // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:fUTmCULGu1gJ:www.eshatologia.org/611-moia-zhizn-i-sluzhenie-v-sovetskoy-tserkvi.html+&cd=2&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


175 Святая праведная Иулиания Лазаревская, Муромская // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:dfWg2ng_DTkJ:alexandrtrofimov.ru/%3Fp%3D193%26page%3D3+&cd=15&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.


176 Подробнее см.: Сухова О. А., Смирнов Ю. М. Иулиания Лазаревская, Муромская. — С. 13. 14, 19, 74−81. — Ил. на с.77−80, 82−89; 14−12, 1; Кузьмин А. В., Сухова О. А. Иулиания // ПЭ. — М., 2012. — Т. 28. —  С. 545−555. 22 августа 2014 г. состоялся крестный ход из муромского храма Серафима Саровского в с. Лазарево. Гробница св. прав. Иулиании была перенесена в восстановленный Михайло-Архангельский храм. Крестный ход возглавили епископ Муромский и Вязниковский Нил и епископ Городецкий и Ветлужский Августин.


177 Павлов Роман. Книга чудес матушки Иулиании // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:6DE0zEQBfTcJ:pokrov.pro/kniga-chudes-matushki-iulianii/+&cd=7&hl=ru&ct=clnk&gl=ru.