О. Серапион (Воскобойник). Христианские смыслы и образы в «Повести о Петре и Февронии Муромских»
«Повесть о Петре и Февронии Муромских» относится к агиографическим (житийным) произведениям русской словесности (от греч. ἅγιος - «святой»; γράφω - «пишу»). Главная задача такого жанра письменности состоит не в передаче хронологически точных, исторически выверенных фактов и событий, а в назидательном нравственном ориентире читателя. Написанное простым и доступным для всех языком, житие раскрывает осмысленное существование человека в этом мире, дарует ему веру в добро, направляет его к истине.
Житийную литературу пронизывают устойчивые христианские сюжеты, образы и мотивы, изменение и переосмысление которых на протяжении веков является наглядным свидетельством стабильности и целостности литературы, да и культуры в целом.
Для того, чтобы вписать читателя в пространство культурной традиции, необходимо выявлять и актуализировать в его читательском опыте истинные, вечные, непреходящие образы и сюжеты, формируя опыт их интерпретации в соответствии с логикой развития самой литературы, постепенно расширяя горизонты читательских требований. Ведь именно культурная традиция помогает человеку четко и правильно ориентироваться в сложном, бушующем страстями, мире. Традиция способна удерживать человека в русле развития прошлых, ушедших поколений, которые пытались донести современникам и потомкам что-то действительно важное и наиболее ценное для всего человечества. Христианская культура через все века несла людям наиважнейший смысл всей истории: Бог есть Истина «Я есмь путь и истина и жизнь»1. По причастности к этой Истине тяжкая, страдальческая жизнь человека наполняется смыслом, осветляется, наполняется новым пониманием своего предназначения и всего бытия в целом.
«Повесть о Петре и Февронии Муромских» как источник средневековой культурной словесности пронизана явными и скрытыми христианскими образами, символами и смыслами.
Главенствующий из них — идеал любви. Сочетание темы милосердия и христианской любви одновременно с осуждением и неприязненным отношением к вельможам и боярам прослеживается в «Повести». Эти идеи сильно волновали Ермолая-Еразма, поэтому и нашли свое гармоничное выражение в «Повести о Петре и Февронии Муромских». По всей видимости, в связи с соборами 1547 и 1549 гг. от лица митрополита Макария Ермолаю было сделано предложение написать агиографические произведения, посвященные муромским святым. Действительно, Петр и Феврония, канонизированные на соборе 1547 г., в заглавии повести названы «новыми чудотворцами». Сама «Повесть» раскрывает историю любви между князем и крестьянкой.
Христианская любовь — это и есть сама жизнь, это бытие, направленное к Небу, к Богу. «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге»2, и наша жизнь пронизана любовью, делами любви. Дела любви человека по отношению к окружающему миру есть подобие любви Божественной по отношению ко всему Им созданному.
Замечательный гимн любви написал апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится»3.
Святитель Иоанн Златоуст повторяет: «Никакое слово не достаточно для того, чтобы по достоинству изобразить любовь, так как она не земного, но небесного происхождения… даже язык Ангелов не в состоянии в совершенстве исследовать ее, так как она беспрерывно исходит из великого разума Божия».
Тема разума является главной и проходит через всю повесть.
«Бог же безначалный, создав человека, почти и, надо всем земным существом царем постави и, любя же в человечестем роде вся праведники, грешныя же милуя, хотя бо всех спасти и в разум истинный привести»4. Здесь автор «Повести» явно указывает на рационализации человеческого существования, чтобы оно действительно было осмысленным и Богоподобным. Ведь разумная деятельность как раз и является уподоблением Творцу, раскрытием своих высших способностей.
Разум и ум. В святоотеческих творениях слово «ум» (νοῦς) часто используются как синоним слова «дух» (pneama). Много таких отождествлений встречается в творениях святых отцов, обличавших ересь Аполлинария (IV в.). Почему это возможно? Ум, как говорится в Священном Писании, есть око души5. Об этом же говорит и преподобный Иоанн Дамаскин: «Ум (noan) принадлежит душе, не как что-либо другое, отличное от нее самой, но как чистейшая часть ее. Что глаз в теле, то и ум в душе»6.
В наставлениях преподобного Антония Великого подробно описывается богосозерцательное предназначение ума: «Орган зрения телесного — глаза, орган зрения душевного — ум… Душа, не имеющая благого ума и доброй жизни, слепа… Глаз видит видимое, а ум постигает невидимое. Боголюбивый ум есть свет души. У кого ум боголюбив, тот просвещен сердцем и зрит Бога умом своим».
Целомудрие князей Петра и Февронии также является фундаментальным образом в «Повести». Целомудрие — это целостная, ничем не поврежденная гармоничная мудрость. Целомудрие — это не просто девственное состояние тела, но чистота всех чувств тела и души и незапятнанность совести в отношении к семье, к другим людям, к обществу, к работе, к природе. Целомудрие — это то, что оберегает дух человека от погружения его в плоть; это самосохранение человеческого духа, без чего человек становится плотяным, животным, теряет все человеческое.
По определению святого Григория Нисского, «целомудрие вместе с мудростью и благоразумием есть благоустроенное распоряжение всеми душевными движениями, гармоническое действие всех душевных сил».
В «Повести» целомудрие супругов испытывается трижды: 1) змей искушает жену князя Павла, 2) бояре стремятся разлучить Петра и Февронию, 3) искушение святой Февронии на корабле. Во всех этих случаях под ударом оказывается нерушимость христианского супружества.
В первом случае дьявол, как когда-то в раю прельстил Адама через Еву, подослав к ней змея, и теперь посылает к жене князя Павла «неприязненного» летающего змея-оборотня — на блуд. Всем приходящим людям являлся он в образе князя Павла, и только перед женой его представал в своем естестве. Жена не утаила случившегося, но поведала обо всем, прежде всего, князю, как мужу своему. То есть, не мужу-князю, а самодержцу, правителю княжества, защитнику подданных, главе, а уже потом мужу!
1 Ин. 14, 6.
2 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: HYPERLINK «https://bble.ru/1+Ин.4,7?rus"н. 4, 7.
3 1 Кор. 13: 4−8.
4 1 Тим. 2, 4.
5 Мф. 6, 22−23.
6 Иоанн Дамаскин // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: HYPERLINK «https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Damaskin/»