Вверх

А. В. Лисицына. Архитектурный пейзаж исторических городов Нижней Оки (Павлова, Мурома, Касимова) в начале ХХ века

Понятие «архитектурный пейзаж» впервые ввел замечательный русский и советский ученый Николай Павлович Анциферов (1889−1958), один из основоположников краеведения, культурологии, изучения исторических городов и культурных ландшафтов. Рассматривая город как единое целое, как своего рода историко-культурный организм, Анциферов отмечал, что, кроме физических, объемно-пространственных структур его характеризует особая атмосфера, аура, «душа». Олицетворением этого нематериального, но существующего в наших ощущениях качества города издавна считался античный genius loci — гений или дух места. Освоение города предполагает глубокое понимание его духа; последнее же неразрывно связано с изучением историко-архитектурной среды. Без этого, подчеркивал Анциферов, невозможно постичь город во всей его полноте, «познать как должно содержание его души, ибо значительная доля ее заключена в архитектурном пейзаже (курсив мой. — А. Л.) города. Genius loci не заговорит с нами на понятном языке, если мы не углубимся в постижение его каменного святилища»1.

Историческому городу свойственно длительное бытие во времени. Выступая свидетелем далекого прошлого, он одновременно является полем жизни и деятельности людей в настоящем и будущем. При всей стабильности своих материальных структур, город постоянно подвергается изменениям. Его сложившиеся контексты преобразуются с исчезновением старых элементов и появлением новых. Однако в развитии каждого города всегда можно выделить несколько поэтапных «временных срезов», когда архитектурный пейзаж характеризуется определенной законченностью. Один из таких «срезов» приходится на начало ХХ столетия, когда завершился важнейший период последовательного, эволюционного формирования историко-архитектурной среды российских городов. Начало данного периода определила проведенная при Екатерине II губернская реформа 1775 г., а конец — революционные события 1917 г. К этому моменту архитектурный пейзаж большинства исторических городов России имел целостный вид, подробно зафиксированный в многочисленных фотографиях. Не стали исключением и города нижней Оки — Касимов, Муром, Павлово.

Отметим, что при всей несхожести исторического развития данных населенных мест, их общей чертой долгое время было расположение на восточных рубежах русского государства. До 1571 г. через Касимов, Муром и Павлово проходила самая северная из линий Засечной черты XVI-XVII вв. Все три города имели действующие деревоземляные крепости и позиционировались как пограничные вплоть до начала XVII в.2 В более позднее время Павлово, Муром и Касимов характеризовало периферийное размещение вблизи границ крупных административных образований — Нижегородской, Владимирской и Рязанской губерний соответственно. Однако в географическом, социально-экономическом и историко-культурном аспектах эти населенные пункты находились на единой территории, развитие которой во многом определялось разносторонним и многоплановым влиянием двух крупнейших центров — Москвы и Нижнего Новгорода.

Цель статьи — сопоставить сложившиеся к началу ХХ в. архитектурные пейзажи Касимова, Мурома и Павлова, выявить их общие черты и отличительные особенности, определявшие индивидуальность каждого из городов. Необходимо уточнить, что здесь и далее в целях обобщения будет использоваться слово «города», хотя Павлово в рассматриваемый период являлось селом; городской статус оно получило только в 1919 г.

Анализируя архитектурный пейзаж города, следует выделить четыре группы составляющих: 1) природно-географические факторы; 2) социально-экономические факторы; 3) градостроительные факторы; 4) архитектурные факторы.

В группу природно-географических факторов входят: а) формы рельефа; б) водные пространства; в) природное окружение города.

Несмотря на неповторимость природного ландшафта каждой местности, именно на этом уровне обнаруживаются общие черты архитектурного пейзажа изучаемых городов. Все они находятся на краю Приволжской возвышенности, в ее северо-западной части. Каждый из городов расположен на высоком берегу Оки (Касимов и Муром — на левом, Павлово — на правом), что являлось характерным для русского градостроительства. Приречные высоты тянутся вдоль русла Оки, выходя к ней обрывистыми мысами. Территорию отличает развитая овражная сеть. В топографии населенных пунктов издавна существуют названия отдельных «гор» и «круч», разделенных глубокими ветвящимися оврагами. Неотъемлемой принадлежностью всех трех городов являются величественные панорамы окской поймы — излучины и плесы широкой полноводной реки, высокие живописные берега, заречные луга и леса.

К группе социально-экономических факторов относятся: а) административный статус населенного пункта и численность его жителей; б) преобладающий вид занятости населения (земледелие, торговля, кустарные промыслы, промышленность); в) национальный состав населения и обусловленные им формы вероисповедания.

Общим для рассматриваемых городов являлось расположение на берегах крупной судоходной реки Оки, в местах, где ее пересекали большие сухопутные тракты. Это способствовало раннему развитию торговли, промыслов и ремесел. Касимов и Муром являлись центрами торговли хлебом, железом, кожами; оба города имели значительные по товарообороту пристани, которым пристань в Павлове заметно уступала. В каждом из городов проводились ежегодные ярмарки: в Павлове — так называемая Девятая (на девятой неделе после Пасхи); в Муроме — Муромская (24 июня — 3 июля по старому стилю); в Касимове — Казанская (8—10 июля по старому стилю)3. Население всех трех городов в середине XIX — начале ХХ вв. было сопоставимо по численности и прирастало достаточно равномерно (Табл. 1)4.

Таблица 1. Численность населения городов Нижней Оки в середине XIX — начале ХХ вв.

Название

1859 г., чел.

1897 г., чел.

1913 г., чел.

Касимов

10 092

13 547

17 545

Муром

10 328

13 271

15 719

Павлово

8531

12 425

15 229

Предшественником Касимова был русский город Городец Мещерский, основание которого разные исследователи относили к IX, XI или XII вв. В 1452—1681 гг. город представлял собой центр Касимовского ханства, подчиненного Москве. Эта особенность обусловила сосуществование русского и татарского населения, а, следовательно, — православия и ислама. В начале ХХ в. Касимов являлся уездным городом Рязанской губернии. В его промышленном развитии большую роль играло канатопрядильное производство. Традиционной была обработка кож и торговля кожевенными изделиями, сосредоточенная в руках татарских купцов. Получило развитие и судоходство5.

Муром в рассматриваемый период был вторым по значимости городом Владимирской губернии. Неоспорима его роль важного духовного центра православия, связанная с древностью города (известен с 862 г.) и зафиксированная в его структуре многочисленными храмами и монастырями. В промышленности традиционные кожевенное и полотняное производства сменились механическими и чугунолитейными заводами, льнопрядильными и бумаготкацкими фабриками пореформенного периода6. Муром славился вишневыми и яблоневыми садами, имевшими товарное значение7. Стабильному росту города и сохранению за ним роли торгово-промышленного центра способствовало строительство Муромской железной дороги, открытой в 1879 г.8 В 1912 г. на южном краю города был построен железнодорожный мост через Оку.

Павлово, основанное гораздо позднее, чем Муром и Касимов, известно с 1566 г. Почти 250 лет (1621−1861) оно являлось вотчиной Черкасских — Шереметевых. При содействии этих крупных землевладельцев Павлово превратилось в развитое торгово-промышленное село, все население которого занималось слесарными промыслами. В начале ХХ в. Павлово представляло собой ядро крупнейшего в стране кустарного района металлообработки, в который входило около ­250-ти селений Горбатовского и Муромского уездов9. По численности населения Павлово превосходило все уездные города Нижегородской губернии, не исключая даже Арзамаса. В аспекте религии достаточно крупной и влиятельной была единоверческая община. В Павлове находился один из немногих на территории губернии единоверческих приходов10.

Среди градостроительных составляющих архитектурного пейзажа необходимо отметить следующие: а) характер планировочной структуры; б) пространственно-видовой каркас, сформированный архитектурными доминантами и другими высотными ориентирами; в) расположение и композиция главных общественных пространств — площадей и улиц.

Древняя нерегулярная планировка Касимова и Мурома в конце XVIII — начале XIX вв. была преобразована в соответствии с принципами градостроительства эпохи классицизма. В обоих случаях основой городского плана стала регулярная ортогональная сетка кварталов, разделенных прямыми улицами. Взаимноперпендикулярные главные улицы связывали приближенный к реке центр города с заставами, от которых начинались основные дороги. При этом план Мурома относился к компактному типу, а план Касимова, вытянутый вдоль Оки, — к линейному. В обоих городах стройность планировки нарушалась на прибрежных территориях, изрезанных оврагами. Спонтанно сложившееся «неправильное» строение прибрежной части и городских окраин, являвшее своеобразный противовес жесткой структуре центра, было особенно характерно для Мурома11. Специфику Павлова составляло сохранение нерегулярной планировки, обусловленной сложным рельефом приокских высот и долины реки Тарки. Планировочный каркас исторического ядра поселения напоминал сеть, наброшенную на рельеф и принявшую наиболее оптимальные, устойчивые, естественные формы. Лишь район Новых Линий, который застаивался по общему плану после большого пожара 1872 г., имел прямоугольную планировочную структуру. Развитие Павлова шло от единого двухчастного центра по четырем радиальным направлениям, разделенным обширными овражными территориями12.

Исторически сложившаяся система архитектурных доминант и визуальных связей между ними формировала в каждом из городов собственный пространственно-видовой каркас, выявляющий характер планировки и ее структурные узлы. Вертикали колоколен и церковных глав являлись ориентирами в однородных по высоте (один-два этажа) массивах жилой застройки. Общая традиционная черта приречных городов — размещение основных архитектурных доминант вдоль берега реки, позволявшее формировать эффектные панорамы. Церковные и монастырские комплексы в большинстве своем располагались на верхних отметках рельефа или в полугоре. Однако некоторые самые старинные церкви стояли у подножия холмов, буквально у кромки берега, напоминая о том, что именно эти территории издревле были наиболее освоенными (церковь Козьмы и Дамиана в Муроме, церковь Николая Чудотворца в Павлове). Необходимо отметить, что в силу канонической ориентации по странам света все церкви в Касимове были обращены к реке колокольнями, в Муроме — апсидами, а в Павлове — боковыми северными сторонами. Сравнительный анализ количества высотных ориентиров позволил установить, что наибольшей выразительностью отличался силуэт Мурома (Табл. 2).

Таблица 2. Количество высотных ориентиров в городах Нижней Оки в начале ХХ в.

Название

города

Церкви,

колокольни

Ориентиры инженерного и производ­ственного назначения

Акценты второго порядка (часовни, башенки оград монастырей)

Касимов

21

3

7

Муром

29

4

16

Павлово

11

1

9

Следует уточнить, что особенностью церковных зданий Касимова являлась колокольня, далеко отстоящая от основного объема храма и соединенная с ним длинной просторной трапезной. В силу этого с юго-запада и северо-востока колокольня воспринималась как самостоятельная доминанта (что отражено в Табл. 2). Наиболее примечательными по архитектуре были церкви Богоявления и Успения, сочетающие объем храма в формах XVII в. с барочной колокольней, церковь Троицы с окружающей колокольню открытой двухъярусной галереей, церковь пророка Илии — хороший образец архитектуры классицизма, а также Вознесенский собор, построенный в формах русско-византийского стиля середины XIX в. Уникальным памятником средневековья являлся минарет соборной ханской мечети XV в.
Своеобразие архитектурного пейзажа Мурома во многом определяли церковные и монастырские ансамбли XVI и XVII вв., где органично соединялись черты московского, суздальского и поволжского зодчества. Наиболее примечательными сооружениями 1550-х гг. были городской собор Рождества Богородицы, собор Спасо-Преображенского монастыря, церковь Козьмы и Дамиана. Богато украшенные «узорочьем» храмы Благовещенского, Троицкого и Воскресенского монастырей середины XVII в., восходившие к московским образцам периода правления царя Алексея Михайловича, вписали яркую станицу в историю всей русской архитектуры13. Из более поздних сооружений следует отметить Николо-Набережную церковь с выразительной барочной колокольней и Смоленскую церковь в формах, переходных от барокко к классицизму14.
Среди одиннадцати церковных зданий Павлова наиболее значительными являлись соборная церковь Преображения середины XVII в., построенная на средства князя Я. К. Черкасского, церковь Воскресения конца XVIII в. на месте одноименного монастыря, Троицкий собор и единоверческая церковь Богоявления начала XIX в. (последняя — по проекту выдающегося архитектора М. П. Коринфского)15.
Центральные общественные пространства рассматриваемых городов были представлены главными площадями и улицами. В период классицизма, когда создавались генеральные планы большинства российских городов, ведущая роль отводилась центральной площади, совмещавшей религиозные, торговые и административные функции. В этом ракурсе показательна Соборная площадь в Касимове, распланированная и застроенная талантливым архитектором-самоучкой И. С. Гагиным. Целостный архитектурный облик площади определяли сооружения первой половины XIX в. в стиле позднего классицизма — протяженные корпуса торговых рядов, особняки и усадьбы, общественные и казенные здания. Доминирующую роль в застройке площади сохранили церкви Благовещенья и Успения, а также перестроенный позднее Вознесенский собор.
Наибольшее многообразие типов площадей демонстрировал Муром. Центр города являл собой сложную систему взаимосвязанных общественных пространств, различных по форме и по композиции. Среди них ограниченная торговыми рядами Гостинодворская площадь, обширная Конная площадь у стен Троицкого и Благовещенского монастырей, Сенная площадь, устроенная на месте засыпанного оврага, и наконец, Соборная площадь, занимавшая западную часть Воеводской горы, где прежде находилась деревянная крепость. Такое разнообразие отражало многовековую градостроительную историю Мурома, который обладал значительным наследием дорегулярной эпохи, но, несмотря на это, был подвергнут радикальной перепланировке на рубеже XVIII-XIX вв.
Главная улица города, как правило, сочетала в себе жилые, общественные, деловые и торговые функции, была отмечена одной или несколькими архитектурными доминантами и имела наиболее представительную, преимущественно каменную застройку. Во второй половине XIX — начале ХХ вв., в период эклектики, главная улица воспринималась как актуальное для современников «лицо» города, существенный элемент архитектурного пейзажа, который стремились запечатлеть на фотографиях и почтовых карточках. В это время застройка главных улиц активно обновлялась, повышалась ее плотность и капитальность, этажность зданий увеличивалась до двух-трех этажей. Данные процессы обусловили тесное соседство построек в формах классицизма, эклектики, модерна. В этом отношении характерны ул. Большая (Соборная) в Касимове и ул. Московская в Муроме; представляя собой главные оси городской планировки с широкими прямыми трассами, эти улицы к началу ХХ в. получили выразительный архитектурный облик. В Павлове примечательна ул. Большая Никольская — главная торговая улица, широкой дугой огибавшая базарную площадь. Как отмечал С. М. Шумилкин, это один из немногих примеров сельских улиц со сплошной каменной застройкой и полифункциональным насыщением, своеобразный образец провинциального градостроительства рубежа XIX-ХХ вв.16 Разнохарактерные по архитектуре здания объединяет общий масштаб, широкие арочные витрины торговых помещений в первых этажах, проездные арки, ведущие во дворы.
Несмотря на то, что все изучаемые города располагались у реки, прибрежные территории не позиционировались как престижные из-за подтопления во время половодий. Полноценная набережная с односторонней купеческой и мещанской застройкой, обращенной к речным просторам, существовала лишь в Касимове. А вот связь этих зон с промышленными, складскими и транспортными функциями издавна была очень тесной. В пореформенный период здесь начали появляться крупные механизированные промышленные здания и комплексы. Их протяженные краснокирпичные объемы в два-три этажа, дополненные высокими дымовыми трубами, стали активными элементами речных панорам. В Муроме в последней трети XIX в. были построены три льнопрядильных и две бумаготкацких фабрики; одной из ведущих являлась бумаготкацкая фаб­рика «Товарищества Муромской мануфактуры», размещенная на берегу Оки17. Крупнейшим предприятием Касимова стала «Компания Троицкой машинной канатной фабрики»; ее производственный комплекс также выходил на реку18.
Наконец, собственно архитектурные характеристики городского пейзажа обусловлены следующими факторами: а) типология застройки (жилые, общественные, промышленные здания); б) морфология (архитектурное формообразование) застройки; в) преобладающая архитектурно-художественная стилистика застройки; г) наиболее выразительные архитектурные произведения (сооружения и комплексы).
Архитектурный облик Касимова определяли сооружения эпохи зрелого и позднего классицизма (ампира). Мягкая провинциальная версия этого большого универсального стиля характеризовалась камерностью и живописностью. Излюбленным элементом в композиции здания была повышенная угловая ротонда, оформленная колоннами или пилястрами и завершенная пологим куполом. Лучшие произведения касимовского ампира — усадьбу Д. С. Баркова, здание женской гимназии, три корпуса торговых рядов — связывают с именем И. С. Гагина. Примечательны и расположенные в центре города крупные усадебные комплексы, сопоставимые с загородными «дворянскими гнездами»: это усадьба И. О. Алянчикова, усадьба Н. М. Скорнякова, усадьба П. Г. Шемякина — Ф. Кастрова19. Еще один своеобразный слой архитектуры Касимова обусловлен присутствием татарской культуры, наследием которой являлись замечательные памятники средневековья: соборная ханская мечеть, текие (гробница) Шах-Али-хана, текие Авган-Мухаммед-султана. Национальный колорит прослеживался в облике многочисленных татарских усадеб с торговыми лавками: их краснокирпичные фасады украшал геометрический орнамент, изображения звезд и полумесяцев. Столбы каменных ворот завершали объемные элементы в форме шаров или эллипсоидов. Восточные мотивы просматривались даже в декоре православного Вознесенского собора20.
В Муроме великолепие церковного зодчества до некоторой степени «затмевало» гражданскую архитектуру (причины этого явления раскрыты в монографии Ю. М. Смирнова)21. Активное строительство после пожаров 1792 г. и 1805 г. обусловило появление первых каменных казенных и общественных зданий в стиле классицизма: присутственных мест, городской управы, торговых рядов. Распространение получили представительные каменные особняки в формах ампира; самыми видными из них были дом купца Г. А. Шведова — купца М. А. Каратыгина и главный дом усадьбы купца К. Д. Зворыкина. В дальнейшем в архитектуре города развивались академические направления эклектики, восходящие к европейской культурной традиции и сохранявшие преемственность с поздним классицизмом22. Внимание привлекают дом купца Ф. Н. Чепарева — купца Д. Л. Голубева с чертами ампира, дом купца Ф. И. Смольянинова — здание уездной земской управы с декором в духе необарокко, водонапорная башня городского водопровода в упрощенных формах неоренессанса23. В пореформенный период в Муроме были построены крупные краснокирпичные здания и комплексы общественного назначения — реальное училище, женская гимназия, городское училище, казенный винный склад. Однако в архитектуре жилых домов «кирпичный стиль» и модерн были представлены лишь единичными постройками.
Определяющими для архитектурного облика Павлова стали сооружения 1880-х — 1910-х гг., отмеченных небывалым строительным подъемом. Широкое распространение получили различные направления эклектики, и, прежде всего, — «кирпичный стиль». Характерные черты архитектуры этого периода сфокусировала в себе усадьба В. И. Гомулина, знаковый для Павлова объект незаурядного художественного уровня. К таким чертам следует отнести: крупный масштаб и активный силуэт зданий, который формировали башенки, эркеры, аттики, парапеты, декоративные гребни на коньках крыш; эффектное сочетание краснокирпичных стен и резных белокаменных деталей; введение белокаменных плит в венчающие карнизы; фиксирование на фасадах даты постройки дома и инициалов владельца. В начале ХХ в. отмечается увлечение формами модерна, наиболее последовательно воплощенного в архитектуре дома А. М. Теребина. Примечателен и яркий по образному решению дом П. В. Щеткина с выразительным «висячим» эркером. Своеобразным обликом отличались деревянные и каменно-деревянные дома с чертами русского стиля и модерна. Крупные производственные здания и комплексы, появившиеся на рубеже XIX-ХХ вв., выдержаны в рациональном «кирпичном стиле»24.
В результате совокупного воздействия всех перечисленных факторов архитектурный пейзаж города приобретает свою индивидуальность и неповторимость. Человек постигает его через характерные видовые точки — архитектурные картины (виды с возвышенностей, с подъездных дорог) или линии сплошного панорамного восприятия, позволяющие обозревать речные панорамы, виды на город и из него. Таким образом, архитектурный пейзаж выступает в качестве важнейшей визуальной характеристики исторически сложившейся архитектурной среды города. Ниже приведены обобщенные результаты аналитического обзора архитектурного пейзажа Касимова, Мурома и Павлова (Табл. 3).

Таблица 3. Отличительные особенности и общие черты архитектурного пейзажа городов Нижней Оки в начале ХХ в.

Город

Отличительные особенности

архитектурного пейзажа

Общие черты

архитектурного пейзажа

Касимов

1) Осуществление жесткой прямоугольной планировки вопреки расчлененному рельефу.

2) Целостное ансамблевое решение Соборной площади, наличие полноценной набережной.

3) Своеобразный вариант провинциального ампира, связанный с именем архитектора И. С. Гагина.

4) Специфика, обусловленная присутствием национальной татарской архитектуры.

1) Сложный рельеф высокого берега Оки: глубокие овраги, разделяющие край верхней пойменной террасы на отдельные «горы»; значительный перепад высотных отметок, обусловивший существование в городах «верхней» и «нижней» частей; густая зелень на откосах.

2) Размещение архитектурных ­доминант вдоль берега реки, преимущественно на верхних отметках.

3) Размещение центральных общественных пространств (площадей и улиц) вблизи реки.

4) Размещение фабрично-заводских и товарно-складских территорий на берегу реки.

Муром

1) Сочетание жесткой прямоугольной планировки конца XVIII в. со значительным архитектурно-градостроительным наследием дорегулярной эпохи.

2) Система «перетекающих» общественных пространств в центральной части города.

3) Уникальные церковные и монастырские ансамбли середины XVI в. и середины XVII в.

4) Железная дорога, элементы ее инфраструктуры (железнодорожный мост, здания вокзалов).

5) Обширные вишневые и яблоневые сады.

Павлово

1) Сохранение нерегулярной планировочной структуры, обусловленной формами рельефа.

2) Стилевое разнообразие в общем русле эклектики 1880−1910-х гг. «Кирпичный стиль».

3) Выразительные силуэтные характеристики жилой застройки (башенки, эркеры, аттики).

4) Эффектные каменно-деревянные жилые дома начала ХХ в. с чертами русского стиля и модерна.


В заключение отметим, что архитектурный пейзаж уездных городов, к которым принадлежали Касимов и Муром, нес в себе следы общих для всего государства правил и норм, единых принципов периода классицизма — регулярности, единообразия, ансамблевости. Здесь в большей степени прослеживалось влияние дворянской культуры и деятельности профессиональных архитекторов. Архитектурный пейзаж крупных торгово-промышленных сел, к которым относилось Павлово, был результатом коллективного творчества народа, его наиболее энергичных представителей — купцов и промышленников. Облик таких поселений определяло стилевое и морфологическое разнообразие застройки, ее контрастность, широкое распространение различных разновидностей эклектики.
Проведенный сравнительный анализ подтверждает, что в начале ХХ в. архитектурный пейзаж каждого из трех исторических городов Нижней Оки отличался цельностью и гармоничностью, что было обусловлено длительным эволюционным развитием предыдущих столетий. Рассуждая о городе как явлении культуры, Н. П. Анциферов подчеркивал характерную особенность мироощущения современников накануне мировой войны и революции: «Перед европейской войной, погубившей старую Россию, русское общество переживало расцвет любви к своему прошлому. После посещения маленьких городов Италии и Германии русские люди стали замечать те культурные богатства, которые наполняли русскую провинцию»25. Увы, совсем скоро большая часть этих богатств сгинет в революционных вихрях и останется только на фотографиях; в жизни России и ее городов начнется абсолютно новая эпоха.


1 Анциферов Н. П. Душа Петербурга. — Петербург, 1922 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.wmos.ru/book/detail.php?PAGEN1­=1&ID=4255#nav_start.
2 Русское градостроительное искусство: Градостроительство Московского государства XVI-XVII веков. — М., 1994. — С. 61.
3 Семенов П. П. Павлово // Географическо-статистический словарь Российской империи. — СПб., 1868. — Т. 4. — С. 3−4; Добрынкин В. Н. Муром прежде и теперь. — М., 1903. — С. 73−74; Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба. Рязанская губерния / Сост. М. Баранович. — СПб., 1860. — С. 526−527.
4 Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. XXV Нижегородская губерния: по сведениям 1859 года. — СПб., 1863. — С. 79; Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 года: XXV Нижегородская губерния. Тетр. I. — СПб., 1901. — С. 54−55; Сводные таблицы и ведомости к статистическим отчетам всех уездов Нижегородской губернии, 1914 // ЦАНО. — Ф. 61. — Оп. 216. — Д. 949; Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. VI. Владимирская губерния: по сведениям 1859 года. — СПб., 1863. — С. 2; Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 года: VI Владимирская губерния. Тетр. I. — СПб., 1900. — С. 1; Пехов И. М. Муром в прошлом и настоящем. — Муром, 1913. — С. 33; Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. ХХХV Рязанская губерния: по сведениям 1859 года. — СПб., 1862. — С. 2; Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 года: ХХХV Рязанская губерния. Тетр. I. — СПб., 1903. — С. 1; Благодерова И. Касимов: историко-архитектурный путеводитель. — Шацк, 2010. — С. 33.
5 Шишкин Н. И. История города Касимова с древнейших времен: печ. по изд. 1891 г. — Рязань, 1999. — С. 158.
6 Топографическое описание Владимирской губернии, составленное в 1784 году / Под ред. Г. А. Ряжского. — Владимир, 1906. — С. 56; Россия. Полное географическое описание нашего Отечества / Под ред. В. П. Семенова. — Т. 1. Московская промышленная область и Верхнее Поволжье. — СПб., 1899. — С. 415.
7 Купряшина Т. Б. Муром, утопающий в садах. Начало Х. Х. века // Сообщения Муромского музея — 2015. — Владимир, 2016. — С. 234−269.
8 Добрынкин В. Н. Указ. соч. — С. 81−82.
9 Миронов Н. К. Павловский металлообрабатывающий район. — Горький, 1982. — С. 58.
10 Снежницкий А. Адрес-календарь Нижегородской епархии [в 1888 г.]. — Нижний Новгород, 1888. — С. 910−915.
11 Чернышев В. Я. Особенности планировочной структуры города Мурома конца XVIII — начала XIX вв. // Рождественский сборник. — Ковров, 1998. — Вып. V. — С. 68−73.
12 Лисицына А. В. Особенности планировки и силуэта торгово-промышленных поселений Нижегородской губернии конца XIX — начала ХХ вв. (на примере Лыскова и Павлова, Богородского и Большого Мурашкина) // Нижегородский краеведческий сборник. — Нижний Новгород, 2005. — Т. 1. — С. 259 — 275.
13 Свод памятников архитектуры и монументального искусства России: Владимирская область. — М., 2004. — Ч. 1 — С. 52−54, 66−67, 76.
14 Беспалов Н. А. Муром. Памятники искусства XVI — начала XIX в. — Ярославль, 1971. — С. 69−72, 88−89.
15 Лисицына А. В. Неизвестное церковное здание архитектора М. П. Коринфского // Приволжский научный журнал. — Нижний Новгород, 2017. — № 1. — С. 83−88.
16 Шумилкин С. М. Планировка и застройка торгового села Павлово на Оке в XVIII-XIX веках // Архитектурное наследство. — М., 2012. — № 57. — С. 214−225.
17 Пехов И. М. Указ. соч. — С. 58.
18 Родин Н. А. Касимов — Городец Мещерский: Историко-краеведческие очерки; Пристань: повесть. — Рязань, 2002. — С. 67−68.
19 Вагнер Г. К., Чугунов С. В. По Оке от Коломны до Мурома. — М., 1980. — С. 116−121.
20 Вагнер Г. К., Чугунов С. В. Рязанские достопамятности. — М., 1989. — С. 62.
21 Смирнов Ю. М. Муром: город на особицу (субъективные заметки о муромском менталитете). — Владимир, 2013.
22 Вагнер Г. К., Чугунов С. В. По Оке от Коломны… — С. 155, 158; Свод памятников архитектуры… — С. 130.
23 Чернышев В. Я. Московская улица (Социоэкономическая история XVII — начала ХХ вв.). — Муром, 2005. — С. 100−115, 151−156.
24 Иллюстрированный каталог объектов культурного наследия (памятников истории и культуры), расположенных на территории Павловского района Нижегородской области / Отв. ред. А. В. Лисицына. — Нижний Новгород, 2015. — С. 48−55.
25 Анциферов Н. П. Указ. соч.