Т. Б. Купряшина. Утопающий в зелени город древний над тихой Окой

Сады, парки, скверы — все это зеленый фон городской архитектуры, существенно влияющий на облик города. Фон этот, сохраняя зеленый цвет, не остается неизменным. В начале XX века говорили, что Муром утопал в садах. А в конце века в песне, которую считали гимном Мурому, были такие строки: «Я люблю утопающий в зелени город древний над тихой Окой». Вот так — от садов до зелени за 100 лет. Между этими двумя «утопающими» огромная разница. В городе, покрытом садами, на протяжении нескольких столетий пищевая потребность сочеталась с эстетической. Сады питали и украшали. В городе, утопающем в зелени, древонасаждения рассматривались как средство улучшения санитарно-гигиенических условий и украшения улиц. Подобная картина была характерна для многих городов средней полосы России. В данной статье¹ сделана попытка проследить, почему и как произошли эти изменения. Основным источником послужили газетные материалы, которые оказались весьма информативны. Эта тема непосредственно затрагивала жизнь практически каждого, и она находила живой отклик на страницах местных газет.

До революции в Муроме частные сады были при усадьбах и фабриках, при промышленных заведениях. Общественные сады и питомники заводили при училищах, больницах, при станции железной дороги. Церкви и монастыри имели едва ли не самые обширные угодья. Всему этому налаженному хозяйству пришел конец после революционного переворота 1917 года.

В 1919 г., благодаря плохому уходу, питомник в Муроме пришел в упадок, а в следующем году, когда ушел со службы садовник, почти окончательно был разрушен: новых посевов растений не производилось, дички заросли и были объедены мышами, часть площади сдали для посадки картофеля служащим. В 1921 году питомник удалось отчасти восстановить, но в меньшей площади, чем раньше². Голод военного времени принудил засаживать городские сады огородными и полевыми культурами. Дневник художника П. И. Целебровского (1859−1921) «Огородное дело 1918 лета» повествует о ведении огорода человеком вполне интеллигентным и не имевшим опыта в сельском хозяйстве, который вынужден был «добывать хлеб свой насущный» для многочисленной семьи. Он пишет о родственнике: «Дом, как и у меня, отнят». Это единственное упоминание о том, что у многодетного пожилого художника отобрали дом. В музейных архивах на фотографии представлен одноэтажный в три окна дом Целебровского³, но это не тот, что отобрали. В Оценочной книге 1915 г. описан по Овражной улице (№ п/п 23) двухэтажный дом⁴ (это его и отняли!) и его же два флигеля в три окна. Описан и большой сложный (кривой) участок земли. На какой земле художнику Целебровскому пришлось огородничать — неизвестно, но платить за его использование пришлось: «1-го мая состоялось собрание в огороде и предложена земля, денег нужно было 100 рублей, кот. я занял у Тать­яны Семеновны и еще дала. Семян не было, и деньги возвращены»⁵.

В 1920-м году Уездный земельный отдел еще выделял средства для содержания служащих плодового питомника (19 171 р.), агрономов (107 137 р.), садово-огородной комиссии (25 202 р.)⁶. Деятельность последней была особенно важна. Весной ею был выработан устав садово-огородных артелей и создано две артели. Произвели учет всех садово-огородных участков в городе и более или менее больших в уезде. Распределению в Муроме подверглись 409 садовых и 351 огородных участков общей площадью 34 десятины. Население в Муроме тогда было около 15 тысяч. На садовый участок подали около 1200 заявлений, из них удовлетворено 1050. Получилось много конфликтов⁷. Муромский подотдел коллективного хозяйства на 25 июля 1921 года зарегистрировал 4 сельскохозяйственные коммуны, 13 сельскохозяйственных коллективов, 11 садово-огородных артелей. В период новой экономической политики (НЭП) в марте 1923 года был разработан проект договора на сдачу в аренду на 9 лет садов, огородов, полевой земли. Садовая земля оценена в ¾ копейки по курсу золотого рубля за квадратную сажень, огородная — ¼ копейки. Заключено на сады-огороды 954 договора⁸. Однако НЭП оказался ненадолго.

Летом 1922 г. садовник С. В. Сонин пишет в газете, как привести в порядок старый запущенный сад, и о борьбе с вредителями. Всего несколько лет простояли сады без своих прежних хозяев, а эти вопросы уже стали весьма актуальны. Плохо охраняемые сады соблазняли легкой добычей. Дело не ограничивалось набегами подростков. Так, в августе 1922 года в ближней слободе 13 человек запрягли лошадь, поехали ночью в сад Масловой на Штабу за яблоками. Началась перестрелка, сторож с женой побежал за подмогой. В стрельбу включился начальник милиции, и четырех грабителей поймали. На месте происшествия оказалось 10 мешков яблок⁹. Много садов по уезду было сведено на дрова. В 1925 г. по данным сельсоветов площадь под садами в уезде сократилась примерно вдвое. Сохранялись еще некоторые старые традиции, заложенные земствами. В 1922 г. осенью на районной сельскохозяйственной выставке была представлена коллекция гражданина Силантьева (д. Сколкова) муромских яблок сортов антоновка, анис красный, боровинка, титовка, скрут, хорошавка, за что получен им почетный отзыв¹⁰.

Муромский уездный агроном Михаил Константинович Птицын писал: «В нашем уезде имеются громадные районы (заречные волости: Варежская, Загаринская, Яковецкая и др., соседние с ними), где сады имеются в каждом доме. Но что это за сады. Глушь из зарослей вишни, яблонь, слив, через которую трудно пробраться. Яблони с обломанными и сухими ветвями, с заросшей лишаями корой… стоит удивляться, как больные заморенные ободранные растения еще могут «родить яблоки»»¹¹. Он же перечисляет «хозяйства, имеющие примерный плодовый сад». В Муроме указан Семен Викулович Сонин на Штабу. В воспоминаниях Вощининой-Киселевой сказано, что саженцы все брали у Сонина. Плодовый питомник УЗУ (уездного земельного управления) был сдан ему в аренду: «Муром (возле артиллерийского склада). Площадь 3 дес.»¹². Видимо, это тот самый земский питомник, заложенный в 1915-м году. В 1920−30-е годы он вполне уже мог снабжать город саженцами. В 1926 году М. К. Птицын намечает меры к восстановлению садоводства: организация кооперативного сбыта или переработки фруктов, организация общественных мер борьбы с вредителями, обновление сортового состава яблонь, замена старых посадок, для чего нужны питомники, улучшение мер ухода путем агропропаганды. Это все то же, что предлагали земства четверть века назад. За это время многие садоводы из «бывших» выехали из города или попали в «переплеты» нашей жестокой истории. Новые владельцы далеко не всегда дорожили случайно доставшимися садами. Газеты периодически пишут о плохом состоянии садов. Например, у спиртоводочного завода «до июня сад был разгорожен, там целыми табунами паслись коровы и козы, объедали деревья»¹³. Жильцы дома № 5 по ул. Ленина (этот дом Никитина стоит до сих пор) пишут: «Фруктовый сад без призора. Сад давал 500 корзин яблок и груш у хозяев, а теперь завален мусором, гибнет»¹⁴. Те сады, что принадлежали горкомхозу, сдавались в аренду на короткий срок. Для сада это губительно, уход необходим систематический.

По переписи 1926 года население Мурома составляло 21,5 тысяч. Зеленые насаждения тогда по всем окрестным городам были невелики: в Муроме занимали 15,7% к заселенной площади, а в городе Павлово на Оке — 2%¹⁵. Самым крупным зеленым массивом, помимо плодовых садов, в Муроме был бывший еловый питомник, созданный на западной окраине перед Первой мировой войной. Он был запущен, не благоустроен. Горожанами он всегда воспринимался как общественный парк, а питомником его называют до сих пор. В центре города был Окский сад, основанный еще в середине XIX века на месте древнего кремля — очень небольшой парк с двумя аллеями. Была еще «рощица» у старого вокзала (Муром-2). Там шла самовольная рубка, пасли свиней и коров. Упоминается в прессе и старинный городской Гофманский сад, но о необходимости его обновления писали еще до революции. Все эти парки скорее напоминали «собой заброшенные сады разоренных помещичьих усадеб: они сплошь заросли крапивой, лопухом и репьем»¹⁶. Вдоль улиц, по фасадам, деревьев почти не было. На старых фотографиях Мурома (1900-­1920-х гг.) видны массивы садов, ветви свисают из-за заборов. Кое-где стоят отдельные деревья перед домами, чаще березы, и, предположительно, вязы, липы, ясени. Плодовые насаждения еще несколько десятилетий составляли основную массу зелени в центральной исторической части Мурома. Город расширялся, прирастая поселками и слободами, где строились небольшие домики деревенского типа. Они тоже обсаживались садами¹⁷.

В 1930-е началась посадка деревьев вдоль улиц. Новшество это не сильно вдохновляло горожан. Картина была примерно такая: «В самом центре — скот гложет деревья, щиплет цветы. Площадь с памятником Ленина замусорена (и сам памятник разваливается), гуси гуляют у горисполкома»¹⁸. Горсовет периодически издавал постановления «О мерах охраны зеленых насаждений», которые предписывали примерно следующее: горкомхозу сдать под расписку зеленые насаждения домоуправляющим и частным владельцам; обязать их охранять и ухаживать, чистить мхи, окапывать, бороться с вредителями, изгороди содержать в исправности, воспретить выпуск скота, загонять в специальные стойла и кормить, а владельцев штрафовать до 100 р. и проч.

Город быстро рос, строились заводы. Муром стал центром округа. В 1931 году было уже около 40 тысяч жителей, в т. ч. 17 тыс. работающих. Три года действовала в Муроме особая комиссия НКВД (Народного комиссариата внутренних дел) по перепланировке города, расширению годной к заселению черты города. Земельный нарез под новостройку частного дома должен был быть не более 10×30 сажен (это около 14 соток под сад и огород). В перспективе, в третьей пятилетке, к 1942 году население Мурома планировалось до 100 тысяч. В соответствии с генпланом основной жилфонд и социально-культурное строительство должны были развернуться в центре города. Вся историческая застройка, храмы, водонапорная башня — все уничтожалось ради многоэтажных проспектов¹⁹. Реальное же состояние города, несмотря на рост населения, было почти то же, что до революции: одно- и двухэтажные дома по линиям старых кварталов, за ними дворы и сады. Благоустройство примитивное — практически в каждом дворе туалет, выгребные ямы, и, конечно, зловоние. Сеть водопровода не много отличалась от ермаковской системы водоснабжения. Колонок стало больше, но в домах вода — по-прежнему редкость. Городская канализация была только в планах. Электрическое освещение — лишь на нескольких центральных улицах.

Под зелеными насаждениями все еще в основном понимались сады. В планах благоустройства города на 1940 год намечались посадки по улицам, на набережной, в Штабском овраге. Постановление бюро горкома и горисполкома «О древонасаждении в городе» выставляло план: фруктовых посадок вокруг домов и на приусадебных участках каждому работающему — по 15−20 штук. На пришкольных территориях планировали создавать опытные мичуринские участки и обязательно питомники. Наивность этих постановлений очевидна. Результата от такой самодеятельности не могло быть.

Грянувшая война изменила все. В апреле 1942 года городской отдел народного образования организует огородные хозяйства на пришкольных участках. Опять, чтобы выжить, пришлось сажать в садах и парках картошку-моркошку. В нашей местности еще в 1939−40 году (до суровых военных зим) вымерзли многие сады. Как ни удивительно, в Муроме сады начали возрождать во время войны, в 1941−42 гг. — возобновляли питомник. Горисполком обязал владельцев индивидуальных садов и огородов в период 1944−45 гг. заменить погибшие деревья новыми присадками. Как рассчитывали это осуществить? Какими силами, какими саженцами, при каком контроле? Едва ли все это было выполнимо. Частных приусадебных садов в городе Муроме было около 12 тысяч. Во время административной реформы (1942) заречные садовые районы выпали из состава Муромского района, когда его из Нижегородского края вернули во Владимирскую область.

В 1944−45 гг. на заводских территориях начали сажать деревья и кустарники. На Энском заводе (Приборостроительный — его на Вербовском поселке строили эвакуированные ленинградцы) у цехов были высажены сотни кустов смородины и малины, 300 вишен, много декоративных деревьев. На поселке было разбито 11 скверов. В 1945 г. работы разворачивались под лозунгом «Встретим фронтовиков в благоустроенном городе». По области объявили соревнование за лучший благоустроенный город. После войны начались осенние «недели сада». Все заводы, фабрики, сколько-то крупные предприятия — каждый закладывает свой общественный сад. Каждая школа обязана была создать свой сад. Даже детский сад должен был завести фруктовые посадки.

В 1946 население Мурома составляло около 55 тысяч. В городе высаживали десятки тысяч деревьев ежегодно, т. е. едва ли не на каждого живущего по штуке. За этими цифрами скрывается старая проблема. Посадить — не значит вырастить. Видим знакомую картину: «Задержаны 19 коров и 250 коз, оштрафованы родители детей 11−13 лет за поломку деревьев». В газете в рубрике «Вместо фельетона» вышла статья «Кустики на час»: «Каждую весну садят маленькие деревца. Жалко труда и средств. Позапрошлый год сажали липки метра полтора высотой по ул. Ленина. Через неделю они все были обглоданы козами. Дети довершают… Прошлый год все повторилось. В этом году то же самое. Сажают и не огораживают. Там, где сажали 5−7 летние липы и тополи — они прижились, а прутики пропали»²⁰. Натуральное хозяйство традиционно сохранялось в семьях рабочих. Без него прокормить семью было нереально. Только рабочие Паровозоремонтного завода (им. Дзержинского, Муромтепловоз) имели около 1000 коз и коров.

На заводах и фабриках по распоряжению горкома (городской комитет коммунистической партии) приступили к изготовлению защитных металлических решеток и ограждений. В то время каждый завод формировался как отдельное государство со своей инфраструктурой. Там было все: столовые, поликлиники, детские сады, школы, санатории и базы отдыха, теплоходы, поезда и т. д. У города оставалось не так уж много сфер влияния. В 1950 году очередное постановление «Об охране и содержании зеленых насаждений» предусматривало: распределить ответственность по паркам, скверам, дворам и пр.; обеспечивать ограждения при посадке; запретить прикреплять к деревьям веревки для белья, качели, гамаки и пр. Примечательно, что еще тогда предписывали запретить посыпку солью и пр. химикатами тротуаров, где есть насаждения. Механизм осуществления и контроля этих мероприятий не отмечен.

Все 1940−50-е всюду упорно разводили сады и ягодники. Открытие витаминов, похоже, сыграло не последнюю роль в этом упорстве. Когда в 1947 году отменили карточки, садоводство признали важным дополнительным продовольственным ресурсом. Правительство ставит задачу: «Покрыть нашу страну цветущими садами». Тема попадает на первые полосы газет, провозглашается, что сады призваны украсить нашу жизнь, сделать ее «еще более радостной и счастливой».

Счастливое будущее ассоциировалось и с новостройками. К 1960-м годам старая историческая часть города опять оказалась под угрозой. В 1955 году молодой главный архитектор сообщает в газете о том, что приближается юбилей Мурома (1100-летие праздновали в 1962-м), что в конце прошлого года разработан новый генплан, рассчитанный на 20 лет и предполагавший примерно следующее. Главная Комсомольская площадь (перед музеем на Первомайской) будет реконструирована и обстроена многоэтажными зданиями; в ее центре встанет монументальный дом советов; с восточной стороны расширится парк Красного луча (Окский) и будет устроен красивый спуск к реке; главной магистралью станет улица Московская, которую расширят до 35 метров и обстроят 3−5-ти этажными зданиями… неузнаваемо преобразится набережная Оки — здесь зазеленеют фруктовые и декоративные деревья²¹. Описан тот же план, что готовился в 1930-е годы. До признания ценности исторических реалий было далеко. Подобных планов было еще много, но осуществиться им не было суждено. Только набережная Оки действительно преобразилась, деревья посажены не фруктовые… в XXI веке.

В середине XX в. необходимо было искать новые решения по развитию садоводства. Президиум ВЦСПС предложил профорганизациям принять меры к развитию садоводства, оказывать помощь в отводе участков, в приобретении посадочного материала и инвентаря. В городах полагалось передавать желающим в бессрочное пользование по 600 кв. м. Заводам и фабрикам стали выделять большие территории в окрестностях Мурома. Теперь уже не для общественных садов (где все и никто хозяин), а для распределения участков работникам и создания коллективных садов-огородов. От желающих не было отбоя. Недавние горожане, еще не отвыкшие от работы на земле, с радостью брали участки недалеко от работы и места жительства. Так, мои родители, их братья и сестры, жены и мужья, работая на заводах, ходили помогать своим матерям (все отцы погибли в войну) в Карачарово, на Фанерный, в Панфилово. Все они еще и садово-огородные участки взяли. Моим родителям, работавшим на Радиозаводе, довольно долго пришлось добиваться получения своего клочка земли. Садовая территория у Радиозавода, где они работали, была с 1954 года. Там вырыли пруд, к каждой паре участков подвели водопровод, установили водоразборный бак. Все это предприятия делали за свой счет. Порой профкомы закупали саженцы, содержали сторожей и пр. Рабочие-пользователи вносили символическую плату. Эти участки им не принадлежали, оформить их «приватизацию» стало возможно только после перестроечных реформ.

В 1946 г. первым получил землю машиностроительный завод (ЗИО — завод имени Орд­жоникидзе — Муроммашзавод) — на бывшем пустыре по дороге к Фанерному поселку его сад-огород к 1954 году занимал площадь 9 гектаров. Хозяевами были 370 работников²². Теперь, когда участки попали в руки конкретных «владельцев», картина начала быстро меняться. Срочно понадобилось огромное количество присадков. Председатели уличных комитетов составляли списки желающих приобрести саженцы. Например, только на улице Первомайской 60 хозяев заказали 290 саженцев, на улице Лакина 19 хозяев — 120. Заказывали в основном яблони: боровинка, анис алый, славянка, белый фолер (бельфлер)²³.

В планах реконструкции и развития города вопросы озеленения занимают одно из первых мест. Председатель общества охраны природы А. Климанов пишет о том, что надо вернуть славу муромских садов, тем более, что почти при каждом доме есть достаточный участок. Два раза в неделю в горсовете дежурил консультант общества, который давал разъяснения садоводам²⁴. Если в пост­революционные годы актуальны были статьи о восстановлении запущенных садов, то теперь пошли публикации об уходе за молодым садом.

В Муроме «Плодопитомник» в 1950-е годы проделал большую работу по обеспечению жителей города фруктами, ягодами и посадочным материалом. Директор питомника И. Петрахилев в 1950-е годы делится опытом своей работы в брошюрке «Уход за садами и ягодниками»²⁵. Хозяйство Муромского плодопитомника в ­1950-е годы состояло из двух производственных участков в противоположных частях города. Всего 49 гектаров, в т. ч. под садами 19,5 га, под питомником и школой сеянцев 10 га, под ягодниками 4,95 га. Овощи и картофель выращивали в междурядьях сада на 15 га. Парниково-тепличное хозяйство состояло из 1100 парниковых рам и 4-х теплиц. Был свой маточный сад. План 1954 г. по окулировке (прививке, т. е. подготовке саженцев) был на 50−60 тысяч дичков. В 1953 г. выращено было 80 тысяч однолеток для колхозных садов и приусадебных участков. Сад питомника, посаженный (возрожденный!) в 1941−42 гг., вступал в период плодоношения. В нем росли такие сорта: анис, антоновка, боровинка, грушовка московская, штрейфлинг, коричное полосатое, папировка. И мичуринские: пепин шафранный, славянка, китайка золотая. Практически во всех муромских и окрестных садах были все эти сорта яблок в 1960—1980 годы. Старшее поколение прекрасно помнит вкус каждого сорта. В питомнике размножался сорт яблони окарь, выведенный муромским опытником И. И. Гладковым. Появилась груша бере зимняя Мичурина, до этого зимних сортов груш здесь не было. Из вишни первое место занимала владимирская — 480 кустов из всех 545-ти. Были опыты по выводу гибридов малины, крыжовника. Разводили для прививок сеянцы уссурийской сливы очень зимостойкой. Высажены были сеянцы винограда, полученные от скрещивания дикого уссурийского с южными культурными сортами. Чистого дохода в начале 1950-х получали по 210,5 тысяч рублей за год.

По Владимирской области еще было 10 питом­ников, но наш один из крупнейших. В 1961 году в Муроме провели реорганизацию, создали совхоз «Плодопитомнический», состоявший из нескольких малых сельхозпредприятий²⁶. Это история совсем недавнего времени и можно поименно отметить тех, кто помогал муромцам создавать вокруг города кольцо садов. Основные этапы зафиксированы в воспоминаниях профсоюзного организатора Л. Ф. Красовской. На территории города в районе нефтебазы в местечке «Бучиха» на территории около двух гектаров занимались семеноводством, там был небольшой сад, теплица под огурцы и помидоры. Возглавлял эту сельхозтерриторию бригадир Семен Иванович Кузнецов. Сад «Муром-2» был расположен в районе парка им. 50-летия Советской власти (бывшего хвойного питомника) примерно на пяти гектарах. Здесь все муромцы помнят яблоневый сад, а, кроме того, и овощи выращивали. Командовал там Канатников с семьей. Третьей площадкой стала территория Якиманской слободы, где существовал колхоз «Путь к коммунизму». Возглавлял его Самарин. Как четвертая территория в совхоз «Плодопитомнический» вошел колхоз «Гордость комсомольца» в Дмитриевской слободе, возглавлявшийся М. И. Навозновым.

С 1962 до 1981 года во главе совхоза стоял директор Яков Юдкевич Розенфельд, участник Великой Отечественной войны, и, по отзывам ветеранов совхоза, прекрасный хозяйственник. Период его правления стал «золотым веком» этого совхоза. В 1965 г. он был переименован в «Плодовый» в связи с укрупнением. К нему присоединили колхоз им. Лакина — деревни Тереховицы, Саксино, Березовка. Скомплектовали три садоводческих бригады. Питомник возглавляла Серафима Ивановна Дурандина. Они, 14 человек, выращивали из семечек яблоньки, груши, вишню, землянику. Другая садоводческая бригада, 23 человека под руководством Анны Георгиевны Новиковой, занималась уходом и посадкой яблонь, сажали землянику, потом собирали урожай. Третья бригада под руководством Лидии Шумиловой выращивала, ухаживала и собирала урожай черной смородины, рябины, яблок, вишни. Всего совхоз имел 500 га садоводческих угодий, большая часть не на городской территории, а в районе. К 1981 году совхоз «Плодовый» насчитывал более 600 человек работников. Тепличное хозяйство было в Якиманской слободе. Выращивали огурцы, помидоры, лук. Совхоз снабжал весь Муромский район овощами, ягодами. Цех садоводства возглавлял В. В. Мишин. Питомник в совхозе считался одним из лучших в Российской Федерации. По всей России поставляли саженцы новых популярных сортов яблонь — мельба, новое коричное, мантет. Велась селекционная работа и сортоиспытание. Совхоз был призером выставок народного хозяйства в Москве, завоевал много дипломов и грамот. В 1979−81 гг. — за выведение новых сортов яблонь — работники питомника много раз награждались золотыми знаками выставок и областного Управления «Плодовощ». Совхоз, как все крупные предприятия советского времени, строил не только хозяйственные помещения, хранилища, но и жилые дома, детский сад, школу, магазины в Якиманской слободе (теперь все в городской черте). В период общероссийских реформ в 1994 году он был преобразован в Акционерное общество «Плодовый», затем в СПК (сельскохозяйственно-производственный кооператив) «Плодовый». В 2002 году он превратился в Закрытое акционерное общество «Выбор» — с директором А. А. Осиповым. Изменение видов собственности происходило через банкротство. Через сто лет после первых посадок в муромском питомнике (напомню — в 1915 г.) 500 гектаров современного сада пришли в запустение. Питомник запахали, многие земли вывели из сельхозоборота и продали под строительство. Разумеется, едва ли теперь можно себе представить сельхозугодья среди городской суеты. Муром разросся, и питомник, который закладывали в Напольной слободке, оказался среди жилых кварталов. Замечательные специалисты-садоводы, прошедшие школу в муромском питомнике, теперь открыли свои частные питомнические хозяйства.

Недалеко от Мурома, вдоль Нижегородской трассы у села Чаадаево, многие еще помнят сплошные полосы вишневых садов. В соседнем селе Борисове (где наша дача), как удалось выяснить, сад находился там, где теперь стоит элект­роподстанция. Так можно продолжить розыск пропавших садов по всему району. Несколько десятилетий пытались осуществить идею «каждому колхозу цветущий сад». Нет колхозов, нет садов.

Муромские сады в период их расцвета советского времени в 1950−70-е годы заполняли не только традиционные культуры. Были в городе энтузиасты, упорно продвигавшие в наш регион растения южных краев. Садовод Зуев с 1948 г. выращивал виноград, у него в 1954 году было 12 лоз, ягоды с них по вкусовым качествам не уступали южным²⁷. Особую известность получили муромские виноградари супруги Елизавета Михайловна Макарова и Виктор Николаевич Нерытов. В 1955 г. вышла их брошюра «Виноград во Владимирской области»²⁸. Они на своем приусадебном участке размером 0,14 га создали высокоурожайный виноградник площадью 0,1 га. Из 300 кустов пятидесяти сортов плодоносили 137. Урожай был в среднем по 6,8 кг с куста²⁹. Удивительные энтузиасты садоводства накопили уникальный опыт. Следующая их брошюра о выращивании винограда в Муроме вышла почти через тридцать лет (в 1983 и теперь стала библио­графической редкостью). Они в предисловии рассказывают: «Раньше здесь виноград не только не выращивали, но и не все его видели. Даже выращенные нами в 1920 году помидоры для многих оказались диковинкой. Цель — продвинуть виноград на север. В 1949 г. обратились за консультацией на ВСХВ (Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. — Т. К.). Оттуда отослали в город Кучино, в опорный пункт по виноградарству. Над нашим желанием выращивать виноград в открытом грунте посмеялись. Обратились в ТСХА (Тимирязевская сельскохозяйственная академия. — Т. К.) к профессору М. Негруль. Он воодушевил на новую работу. Прошло 35. Растет и плодоносит наш виноград Илья Муромец. Он вполне оправдывает свое символическое название: дает большой урожай, переносит сорокаградусные морозы, стоит неукрытым круглый год. Ягоды мало отличаются от южных сортов»³⁰. Их работа получила широкое признание. 22 года они являлись членами Всероссийского общества испытателей природы, за достижения награждены Дипломом первой степени с отличием и бронзовой медалью ВДНХ. В их адрес ежемесячно приходили сотни и тысячи писем. Они делились опытом, безвозмездно высылали посадочный материал. Они еще выращивали редкие лекарственные растения: лимонник китайский и родиолу розовую. И виноград, и лимонник давно перестали быть редкостями. Сорта, выведенные местными супругами-селекционерами, теперь считаются устаревшими. Выведено много новых гибридов, морозостойких, устойчивых к основным болезням. Однако на зиму их укрывают, а Макарова и Нерытов выращивали виноград на окском склоне без укрытия на высоких шпалерах³¹.

У Алексея Афанасьевича Тагунова росли единственные в Муроме деревца грецкого ореха. Он получил 15 семян от профессора А. С. Яблокова с условием вести наблюдения и отчитываться³². В суровую зиму 1956 года у него сильно пострадали черешни, корейские хризантемы и др. Заманчивый лозунг «продвинуть юг на север» не давал покоя энтузиастам. В средней полосе и в северных районах страны пытались выращивать абрикосы, черешни, персики и другие растения юга. Климат через каждые 10−11 лет губил южных пришельцев. В Средней полосе России это были зимы 1928/1929, 1941/1942, 1955/1956, 1978/1979 гг., когда температура опускалась до -40° С. Тогда вымерзла даже знаменитая яблоня антоновка. В настоящее время климат стал мягче, выведено много новых сортов и гибридов южных плодовых растений для средней полосы России, которые успешно конкурируют с «обитателями» теплых краев.

Еще одна интереснейшая линия городского садоводства — это юннатское движение. Было специальное указание Министерства просвещения о пришкольных участках, призыв «овладевать мичуринской наукой». Ученью Лысенко тоже уделялось много внимания. Школьный курс не был свободен от политических влияний даже в отношении ботаники. Знания закрепляли на опытной площадке. Школьные юннатские кружки были популярны. В 1945 году директор мужской школы № 16 (тогда — на ул. Лакина, это теперь школа № 13) А. А. Свирежев сообщает, что учениками посажено 100 яблонь, 20 декоративных деревьев³³. В 1947 г. эта школа посадила 70 дичков яблонь и груш для обучения школьников прививкам. По воспоминаниям Л. А. Комлевой (директора школы № 16 на ул. Л. Толстого) ее отец, Александр Алексеевич Свирежев, вернувшись с фронта, стал директором школы. На ее территории тогда находился прекрасный парк. За ним ухаживали учащиеся. За зданием школы располагался сад-огород, в котором было высажено помимо плодовых деревьев (яблонь, груш, вишен) много различных ягодных кустов (крыжовник, смородина, малина). Грядки засажены самыми разными овощами. К каждой грядке прикреплялся класс, который сажал, ухаживал и собирал урожай. Здесь же проводились наглядные уроки по биологии. Работа в школьном саду и на огороде не прекращалась и в каникулы, здесь ученики проходили летнюю практику. Ежегодно на территории сада-огорода устраивались осенние выставки, на которые свозились выращенные школьниками других школ овощи. Дети могли смотреть, у кого больше и лучше что получилось. Однажды была сделана попытка уничтожения деревьев в школьном парке, возможно, на дрова. Приехали пильщики на лошадях с повозками. Директор пытался им воспрепятствовать, но они грубо оттолкнули его так, что он упал. Кто-то из учеников во время урока увидел эту сцену, и ребята прямо через окна повыпрыгивали на улицу. Они окружили пильщиков, развернули повозки и всех выпроводили. Когда школа перешла в здание на улице Льва Толстого (бывшее реальное училище), там тоже был создан сад. Он просуществовал до 1975 года, пока на его месте не началось строительство школьного спортивного зала. На территории школы по улице Льва Толстого до сих пор сохраняется ель, высаженная реалистами под руководством И. П. Мяздрикова в 1911 году. Эта необычная ель с многочисленными ответвлениями стволов редкий артефакт, памятник природы.

Детский дом № 1 выращивал свой сад. Еще в трудном 1946-м каждый воспитанник посадил яблоню и два куста смородины. Через десять лет, как отмечено в газете, на яблонях было больше плодов, чем листьев³⁴. Живые уголки и юннатские кружки существовали почти во всех школах. Далеко не на всех школьных участках сады содержали в порядке. В 1952 г. фруктовые деревья, посаженные учащимися 9-й семилетней школы, были переломаны жителями соседних домов. Участок в школе № 12 не был огорожен и урожай пропал, то же — в школах № 8, 10. На школьных участках продолжали сажать картошку и т. д. В 1980-м годам школьное огородничество стало затухать.

В 1985 году в городе организовали станцию юннатов (юных натуралистов). Как это было принято в советское время, материальные затраты в таких случаях часто перекладывали на крупные заводы и предприятия. Машиностроительный завод (им. Орджоникидзе, затем Муроммашзавод) выделил чистый земельный участок, комнаты в заводских помещениях. Завели клетки с птицами, аквариумы с рыбками, цветы, выращивали и продавали рассаду, на садоводческом и овощеводческом участках выращивали большое количество экологически чистых помидоров, огурцов, капусты, моркови, которые поставляли в детские учреждения города. Директором был назначен Н. П. Корочкин, педагог и садовод-любитель. Эта станция стала центром природоохранного движения города. Станция имела и некоторый доход с выращенных продуктов, что позволяло закупить семена, литературу, приборы, наградить участников. Главное — дети получали опыт общения с природой³⁵. Очередное реформирование школьных программ исключило из школьного курса все эти ботанические практики. Современные ученики лишь сажают цветы в пришкольные клумбы. Некогда посаженные при каждой школе сады (и постаревшие сады в школах со столетней историей, и молодые в новых школах) стоят неухоженные, достойные сожаления и лучшей участи.

Так после организации коллективных садов-огородов садоводство и озеленение городов каждый пошли своей дорогой. Озеленение города уже не совмещалось с идеей обеспечения населения фруктами.

В 1930-е годы для посадок на улицах брали липы в возрасте 7−10 лет из лесосеки Ивань. Некоторые до сих пор сохранились. Около школы № 13 стоят липы, посаженные первыми учениками школы в 1936 г. Во второй половине ­1940-х годов в лесосеке этого материала уже не было. Пришлось брать трех-пятилетние саженцы из питомника Казанской железной дороги — клен, ясень, тополь, акация. Один из муромских садоводов, Тагунов, по вопросу об озеленении города высказывался в газете: «Вяз и тополь³⁶ совершенно не пригодны к городским условиям. У тополя буйно растущие мощные корни узлами выбиваются на поверхность и взламывают тротуар. Семена-пух в сухую погоду пожароопасны (тогда еще не говорили об аллергии. — Т. К.). Они хороши для лесозащитных полос. В Муроме же они составляют 50%. Объяснить это можно только легкостью разведения тополя. Воткните весной прутик или кол — из него будет расти дерево. Иначе с рябиной и липой»³⁷. Мечты про город-сад не отпускали советских людей. Тагунов советует: «Следует сажать, прежде всего, фруктовые деревья, например, грушу, невежинскую или даже просто лесную рябину. Весной они дают цветы с тонким ароматом, осенью — плоды, в особенности красивы красные гроздья рябины. Из декоративных деревьев ценна прекрасно растущая в Муроме липа, обладающая красивой формой, душистыми цветами и способностью переносить любую обрезку. Хороши также ясень, остролистный и узколистный клены. Можно протянуть между этими деревьями посадки из сирени, желтой акации, боярышника»³⁸. Характер американских кленов³⁹ тогда еще не успел проявиться. Теперь мы видим, что эти живучие агрессивные деревья захватывают любое пространство, стоит только оставить их без внимания. Александр Солдатов в социальной сети Одноклассники (группа «Муром на старых фото», 2017) отмечает: «Посадку американских кленов наблюдал в 1954 году в районе стадиона «Спартак» (он же — «Труд», «Муромец»). Крайне неудачное растение. Росло кустами, занимая всю площадь. Быстро стареет и падает. Занимает все свободные места. Для примера загляните в Штапской овраг, представляющий сейчас непролазные джунгли и завалы, а в 50-х там было чисто и порядок. Нас водили в овраг из детского сада гулять группами. Мы там бегали, а девочки собирали цветы и плели венки»⁴⁰. Все муромские овраги теперь захвачены этими кленами. В 1950-е мечтали овраги тоже превратить в сады. А. Тагунов пишет в газете: «Штабной овраг. Когда-то (в начале XX века. — Т. К.) здесь был большой сад. Росли вишни, яблони, а по ложбине оврага — могучие сосны с зарослями осины, черемухи, жимолости, бузины, орешника… Какая масса певчих птиц гнездилась в этих зарослях. На дне оврага росли фиалки, ландыши, встречались куртины папоротника. Год за годом все это разрушалось… овраги превращены в свалку, размываются… С южной стороны города в Бучихе была осиновая роща с редкими большими тополями, черемухой, ивой. Бучиха была излюбленным местом гуляния муромлян… Оврагов в Муроме много, но только один из них, что на Первомайской улице, попал в хозяйственные руки и теперь там сад детдома № 1… Овраги можно было бы засадить садами»⁴¹. Сад детского дома тоже остался только в воспоминаниях, теперь и там — свалка и американские клены.

Постепенно идет замена деревьев на улицах города. Около десяти лет назад убрали неприглядные клены с первого квартала улицы Московской и собирались посадить каштаны. Глава города (тогда В. А. Качеван) прислушался к мнению музейных специалистов — ничего не сажать, поскольку это единственный сохранившийся исторический квартал. Без деревьев стала видна архитектура зданий, проявилась «физиономия» города. Немало пришлось выслушать нареканий от муромцев, жалеющих деревья на Московской. Эти сожаления, в сущности, относятся к милым воспоминаниям молодости, «когда деревья были большими», под ними гуляли в тени и с этим трудно расстаться.

Ассортимент зеленых насаждений меняется. Так ушли в воспоминания акации, росшие чахлыми пыльными куртинами почти в каждом дворе и радовавшие детвору стручками, пригодными на свистульки. Не стало на клумбах в скверах львиного зева и настурции, турецкой гвоздики, душистого табака, благоухавших вечерами. Не свисают над тротуарами душистые ветки черемухи, сирени и жасмина. Не модны теперь пышные букеты с георгинами, которые все несли первого сентября. На все мода приходит и уходит. Не стало в городе зловредных коз, поедавших тысячи саженцев, зато все свободное пространство заполнили машины и создали свой «аромат» и шум.

В 1970−80-е город вырос. Заводские коллективные сады-огороды с участками по три сотки оказались в кольце многоэтажек. В ­1990-е и 2000-е актуальность выращивания себе на пропитание овощей-фруктов ушла. Современное городское пространство не оставляет места для садовых затей. В старой части города сохранилось еще несколько приусадебных садов, доживающих буквально свои последние времена. Появляются новые сады за высокими заборами при богатых особняках, но мы их даже не увидим. В настоящее время плодовые посадки теряют пищевое значение из-за агрессивности городской среды. Плодоводство перемещается в сельскую местность, а в городе остается место лишь декоративным растениям. Плодовые посадки используются в парковом дизайне, но история муромских парков — тема отдельных исследований.

***

Среди модных увлечений последнего времени не последнее место занимает садоводство. Растениеводство обросло специализированными магазинами, выставками и интернет-сообществами. Как и любое увлечение, это требует глубокой сосредоточенности, специальных знаний. Есть в этом и некая медитативность, философия. Личный сад теперь решает не продовольственную проблему, а, скорее, заполняет досуг. Появилось много лишней мишуры в украшении, так называемого дизайна. В древности от садов требовалось, чтобы «они были приятны и вообще способны к возбуждению садоприличных чувствований»; «садоделателю» рекомендовалось «остерегаться того, чтобы не затевать никаких хитрых мудрствований и не прилепляться к игрушкам и таким вещам, которые с достоинством сада не согласны; ибо в оном надобно господствовать везде разуму и чистому вкусу»⁴².

---

¹ См. материалы о муромском садоводстве: Купряшина Т. Б. Откуда яблони на Перемиловых горах // Сообщения Муромского музея — 2014. — Владимир, 2015; она же. Муром, утопающий в садах // Сообщения Муромского музея — 2015. — Владимир, 2016.

² План работ Муромского Уисполкома и его отделов на январь—сентябрь 1922 г. — Муром, 1921. — С. 15.

³ Дом в Муроме, в котором жил художник Петр Целебровский. Передний фасад. Фото 1960-х гг. МИХМ. № М-11 131. 01−158−02.

⁴ Оценочная книга недвижимых имуществ города Мурома за 1915 г. Ч. 1−5. МИХМ. М-23 323 — М-23 327. Цифровые копии: Научный архив МИХМ. — Ч. III. — Л. 721 (лист вшит не на месте, а раньше — в улицу № 24). Улица № 25 Овражная, № 21.

⁵ Дневник художника П. Целебровского «Огородное дело 1918 лета». Печатная копия с авторской рукописи // МИХМ НА. — Ф 7. — Оп. 1. — Д. 20-а. — С. 1.

⁶ Заседания XI-го уездно-городского съезда крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов Муромского уезда 23, 24 и 25 августа 1920 г. — Муром, 1920. — С. 7.

⁷ Там же. — С. 13−14.

⁸ Протокол 15-го Муромского уездного съезда Советов рабоче-крестьянских и красноармейских депутатов 20 ноября 1923 г. — Муром, 1923. — С. 20.

⁹ Садовые бандиты // Луч. — 1922. — № 57 (340). — С. 4.

¹⁰ Из сельскохозяйственной жизни //Луч. — 1922. — № 69 (352). — С. 3.

¹¹ Краткая история агрономической помощи в Муромском уезде // Сельско-хозяйственный календарь-справочник на 1923 год. — Муром, 1922. — С. 47.

¹² Там же. — С. 125.

¹³ Волков. Сады привести в порядок // Муромский рабочий. — 1939. — № 152 (2553). — С. 4.

¹⁴ Жильцы дома. Фруктовый сад без призора // Муромский рабочий. — 1940. — № 110 (2812). — С. 4.

¹⁵ Муромский округ перед 5-леткой. Плановая комиссия Муромского окрисполкома и Муромское окружное научное общество краеведения. — Муром, 1930. — С. 163.

¹⁶ Там же. — С. 164.

¹⁷ Антонова Н. Д. Сады моего детства // Сообщения Муромского музея — 2014. — Владимир, 2015.

¹⁸ Головашкин И. Пешком по Мурому //Муромский рабочий. — 1937. — № 171 (1973). — С. 4.

¹⁹ Перепланировка Мурома // Приокский рабочий. — 1929. — № 19 (873). — С. 4.

²⁰ Кустики на час //Муромский рабочий. — 1947. — № 61. — С. 4.

²¹ Беспалов Н., главный архитектор. Муром строится // Муромский рабочий. — 1955. — № 43. — С. 2.

²² Общественный сад // Муромский рабочий. — 1954. — № 99. — С. 4.

²³ Николаев А. Большой спрос на саженцы //Муромский рабочий. — 1954. — № 200. — С. 4.

²⁴ Климанов А., председатель общества охраны природы. Превратим наш город в зеленый сад // Муромский рабочий. — 1955. — № 45. — С. 4.

²⁵ Петрахилев И. Уход за садами и ягодниками. — Владимир, 1954. — С. 3.

²⁶ Красовская Л. Ф. Из воспоминаний о создании совхоза к его 25-летнему стажу. 25 ноября 1985 год. Рукопись // МИХМ НА № 621. — Ф. 6. — Оп. 6. — Д. 4.

²⁷ У садоводов города //Муромский рабочий. — 1954 — № 76. — С. 4.

²⁸ В предисловии от издательства он назван Меленковским виноградарем-опытником участником ВСВХ 1955 года (по ошибке, или он тогда жил в Меленках?).

²⁹ Макарова Н. М. Виноград во Владимирской области. — Владимир, 1955.

³⁰ Макарова Е. М., Нерытов В. Н. Муромский виноград. — Ярославль, 1983; Макарова Е. М. Муромский виноград: Советы садоводам-любителям по выращиванию высококачеств. сортов винограда в сев. обл. СССР. — Ярославль, 1988.

³¹ В первые годы моей работы в музее (1980-е) согбенная старушка возила на рынок пестрые букеты цветов в старинной детской колясочке, а на обратном пути заходила в музей и беседовала о винограде. Это и была Е. М. Макарова.

³² Жадина В. Цветут пионы // Муромский рабочий. — 1956. — № 124. — С. 4.

³³ Свирежев А. А., директор школы № 16. Благоустроим школьную площадку // Муромский рабочий. — 1945. —  № 50 (3759). — С. 2.

³⁴ Голышева Л. Муравейник // Муромский рабочий. — 1957. — № 129. — С. 3.

³⁵ Ермолаев Н. «В родную природу влюбленный» //Селивановский вестник. — 2002. — № 51 (8639). — С. 3.

³⁶ Тополя стали сажать в Москве сразу после войны для быстрого восстановления привлекательного облика. За столицей потянулись остальные города. Тополь — дерево ломкое, его опасно сажать вблизи строений, но он очищает воздух. Прежде, чем озеленять города, специалисты провели исследование и выявили, что когда лопаются почки на тополе и начинают распускаться клейкие листочки, то воздух становится свежее, эфирные масла, содержащиеся в почках, имеют не только приятный запах, но и обладают антимикробной активностью. Даже от небольшого количества этого эфирного масла переставали размножаться стафилококки, возбудитель дизентерии. Если сажать мужские особи (тополь растение двудомное), то и с пухом не будет проблем. Если вовремя обрезать — то не успеют отрасти длинные ломкие ветви, вредители и болезни не успеют испортить лист.

³⁷ Тагунов А., член общества охраны природы. К вопросу об озеленении города // Муромский рабочий. — 1956. — № 69. — С. 4.

³⁸ Там же.

³⁹ Клен ясенелистный, который в природных местообитаниях Северной Америки тяготеет к тяжелым глинистым поч­вам, произрастая в речных долинах, неожиданно в процессе интродукции продемонстрировал способность не только вполне устойчиво обитать в условиях перегрева и промерзания почвы, закупоренной асфальтовыми покрытиями городских улиц, но и образовывать громадное количество пневой поросли, самосева. Очень активен и подвижен, обладает высокой скоростью роста и устойчив к загрязнению воздуха. Распространяется самосевом в окрестностях городов и поселков сначала на нарушенных местах, но вскоре внедряется и в природные сообщества. См: Клён ясенелистный // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BB%D1%91%D0%BD_%D1%8F%D1%81%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9.

⁴⁰ Социальная сеть Одноклассники // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: ok.ru/profile/562 606 716 598.

⁴¹ Тагунов А. «О муромских оврагах» //Муромский рабочий. — 1956. — № 91. — С. 4.

⁴² Столпянский П. К. Старый Петербург. — С. 9. Цит. по: Диканский М. Г. Постройка городов, их план и красота. — Петроград. 1915. — С. 85.