Н. Н. Бахарева. Икона «Богоматери Серафимо-Дивеевской Умиление»

В 1996 г. исполняется пять лет величайшему событию, подлинный смысл которого, по слову Святейшего Патриарха Алексия, мы сможем осознать лишь спустя некоторое время. 11 января 1991 г. Русской Православной Церкви после второго обретения были возвращены мощи Преподобного Серафима Саровского чудотворца. Местом вечного упокоения святыни был определен Троицкий собор Серафимо-Дивеевского монастыря. Исполнилось пророчество святого старца: «Тогда Дивеев будет диво, когда убогий Серафим ляжет в Сарове, а плоть свою перенесет в Дивеево».¹ К моменту второго обретения мощей Преподобного уже давно был разрушен Успенский собор Саровской пустыни, в котором они покоились с 1903 по 1927 гг., а сам Саров превращен в режимный ядерный центр. С промыслительной неизбежностью святыню принял дивеевский Троицкий собор, землю для закладки которого в свое время купил сам Серафим. Еще до обретения мощей чудотворца собор был возвращен верующим и освящен весной 1990 г.

Серафимо-Дивеевский монастырь вырос из женской Казанской общины, духовно окормлявшейся отцом Серафимом, и основанной им девичьей обители. Именно в этом монастыре формировался и поддерживался культ почитания памяти старца, ставший впоследствии основанием для его церковного прославления. После кончины отца Серафима все его вещи, даже пустыньки и камни, на которых он молился, были перенесены в Дивеево. Одной из дивеевских реликвий являлась келейная икона Преподобного — образ «Богоматери Умиление».

Келейный образ Серафима Саровcкого был написан на полотне, натянутом на кипарисную доску,² и представлял поясное одноличное изображение Богоматери со склоненной главой, опущенным взором и скрещенными на груди руками. В образе легко узнается его протограф-икона «Богоматери Виленской-Остробрамской». Когда и каким образом список чудотворной иконы попал к Преподобному, неизвестно. Литературные источники глухо упоминают, что отец Серафим «всегда молился перед этим образом». Представление о том, что икона сопутствовала ему на протяжении всей монашеской жизни, отражено в рисунках и литографиях со сценами жития чудотворца, на которых часто присутствует изображение иконы «Богоматери Умиление».

Житие старца сообщает, что юный Прохор Мошнин — будущий отец Серафим, приняв решение о вступлении на путь иноческой жизни, отправился из родного Курска в Киев за благословением киево-печерских старцев. Затворник Китаевской обители Досифей благословил его идти в Саровскую пустынь.³ Можно предположить, что холст со списком «Богоматери Виленской-Остробрамской» был принесен Прохором в Саров из Киева, т.к. культ этого чудотворного образа был распространен в западных областях Российской Империи, в т. ч. на Украине.⁴ Вступив в 1778 г. в Саровскую пустынь, молодой послушник успешно занимается столярным делом, так что в расписании монастыря он один был назван Прохором-столяром. Известно, что в период своего послушничества он изготовил престол из кипарисного дерева для больничной церкви Зосимы и Савватия, а также резал кипарисные кресты для благословления богомольцев.⁵ Возможно, будущий отец Серафим собственными руками превратил живописное полотно с изображением Богоматери в свою келейную икону, натянув холст на кипарисную доску.

В воспоминаниях современников келейная икона Серафима Саровского, которую он сам называл «Радость всех радостей», упоминается в описаниях последнего периода жизни старца, когда, выйдя в 1815 г. из затвора, он стал принимать в своей келии всех искавших беседы и поучения. После совместной покаянной молитвы и благословения, отец Серафим обыкновенно крестообразно помазывал чело пришедшего елеем из лампады, горевшей перед келейной иконой.⁶ Житие старца сообщает, что «обычай его помазывать приходящих беспрепятственно оставался за ним, потому что помазанные получали врачевание».⁷ Наиболее известна история исцеления в 1815 г. помещика М. В. Мантурова от ужасных язв на ногах. Когда исцеленный бросился лобызать ноги отца Серафима, старец строго сказал; «Разве Серафимово дело мертвить и живить? Это дело единого Господа! Господу всемогущему, да Пречистой Его Матери даждь благодарение».⁸ Житие Серафима Саровского содержит ряд аналогичных случаев исцелений: крестьянки из Владимирской губернии — от болезни суставов, крестьянина М. Б. Из с. Автодеева Ардатовского уезда — от последствий жестокого удара, будущего инока Саровской пустыни Александра — от ушной болезни.⁹

В келии отца Серафима всегда горело множество лампад и свечей. Старец говорил: «Если кто имеет веру ко мне, убогому Серафиму, то у меня за сего человека горит свеча пред св. иконою. И если свечка падала, это было для меня знамением, что человек тот впал в смертный грех. Тогда я преклоняю свои колена пред благоутробием Божиим».¹⁰ А. М. Мантурова вспоминала рассказ мужа, как во время его беседы с отцом Серафимом вдруг чудесно сами собою зажглись лампады перед келейным образом старца; Серафим же сказал: «Что ты видишь, батюшка, ты не дивись тому и не бойся, то так должно быть».¹¹

Считал ли сам отец Серафим свою икону Богоматери чудотворной? Мы не имеем подтверждений этого, несмотря на указания о глубоком почитании образа Преподобным. Старец считал: «Худо и вредно для нас желание исследовать таинства Божии, недоступные слабому уму человеческому, например, как действует благодать Божия чрез святые иконы, как она исцеляет грешных, (…) и не только тело их, но и душу».¹²

В начале 1833 г. иеромонах Серафим был найден почившим в своей келий в коленопреклоненном предстоянии перед иконой «Богоматери Умиление». Старицы Дивеевской обители вспоминавши, что незадолго до своей смерти он, указывая на келейную икону, говорил дивеевским сестрам, посещавшим его: «Поручаю и оставляю вас на попечение вот этой Царице Небесной».¹³ После кончины старца игумен Саровской пустыни Нифонт призвал к себе келейника отца Серафима и приказал отдать икону «Богоматери Умиление» дивеевским сестрам: «Она туда им надлежит».¹⁴ Сестра О. М. Климова вспоминала, как однажды отец Серафим дал ей тысячу рублей и сказал: «Это, матушка, на устройство и обзаведение у вас большой келии для Высокой Госпожи, которая будет жить у вас! Надо все приготовить для Нее». Так был построен корпус, ставший впоследствии монастырской трапезной. Слова старца разъяснились, когда принесли в новую келию икону «Богоматери Умиление».¹⁵

В 1848 г. в Дивееве на указанном отцом Серафимом месте был заложен собор, строительство которого завершилось лишь в 1875 г. Первоначально предполагалось освятить его в честь иконы «Богоматери Умиление». Очевидно, что к этому времени в монастыре уже сформировался местный культ почитания Серафимовой иконы, однако епископ Нижегородский и Арзамасский Иеремия нашел лучшим определить собор во славу Пресвятой Троицы. Лишь через пять лет освящение в честь иконы «Богоматери Умиление» получил правый престол собора.¹⁶

В юбилейном «Адрес-календаре Нижегородской епархии» за 1888 г. в статье, посвященной Серафимо-Дивеевскому монастырю, в числе местных достопримечательностей первой названа «св. икона Умиления Божия Матери, Чудотворная, завет монастырю от старца Серафима».¹⁷ Однако в разделе «Святые иконы, по преимуществу чтимые в Нижегородской Епархии» Серафимова икона не указана. По-видимому, почитание образа в это время еще не выходило за пределы монастыря. Примечательно, что какие-либо упоминания о чудесах, явленных иконой «Богоматери Умиление», не содержатся даже в «Летописи Cерафимо-Дивеевского монастыря», составленной священником Л. М. Чичаговым (впоследствии — архимандрит Серафим), который в период между 1893 и 1896 гг. самым тщательным образом собирал все документальные сведения и свидетельства очевидцев, связанные с историей обители; в то же время Л. М. Чичагов приводит высказывания дивеевских монахинь, называвших икону чудотворной. Вплоть до канонизации Серафима Саровского его икона «Богоматери Умиление» не упоминалась в сборниках, посвященных описанию чудотворных и местночтимых богородичных икон Русской Православной Церкви.

В 1903 г. Святейший Синод постановил признать старца Серафима в лике святых и совершить торжественное открытие его мощей. 16 июля в Сарове начались торжества по случаю прославления мощей Преподобного. Очевидец, описывая крестный ход 17 июля из Дивеева в Саров, в котором участвовали монахини Дивеевского монастыря, сообщает, что они «несли чудотворную икону Божией Матери «Умиление». В Сарове, «когда крестный ход из Дивеева приблизился к часовне, два протоиерея вынули из кивота несенную в крестном ходу чудотворную икону Божией Матери «Умиление» и передали ее преосвященному Иннокентию, который осенил ею народ на четыре стороны».¹⁸

Благодаря канонизации Преподобного, слава его келейной иконы вышла за границы Серафимо-Дивеевского монастыря. Уже в 1904 г. Московский Духовно-Цензурный Комитет дозволил к печати литографию «Копия с чудотворной иконы Божией Матери Умиление», изданную в Серафимо-Дивеевском монастыре. С этого же времени икона начинает часто упоминаться как чудотворная в церковной литературе,¹⁹ хотя и не входит в «Месяцесловы», издаваемые по благословлению Святейшего Синода.

Вопрос о том, почему икона, чудеса которой неизвестны,²⁰ а чудодейственность не была признана официальной Церковью, стала широко почитаться как чудотворная, может быть понят о помощью разъяснения митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония, который в 1903 г. доказывал справедливость канонизации Серафима Саровского сомневающимся: «У святого человека все свято и чудодейственно, даже тень, даже одежда, а не одно только тело или кости (…) Даже прах, по которому ступали ноги святого человека, приобретает целебную силу. Так и после святого старца Серафима земля с его могилы, камень, на котором он молился, вода из источника, который он вырыл, почитаются как святые и (…) чудодейственные».²¹ Эти слова вполне объясняют, почему одновременно с канонизацией Серафима Саровского произошло неофициальное, но широкое признание чудотворности его келейной иконы. Почитание святой реликвии старца совершенно естественным образом соединилось как со славой Преподобного, так и со всеобщим культом почитания чудотворных икон Богоматери на Руси.

В Серафимо-Дивеевском монастыре отмечались местные праздники в честь иконы «Богоматери Умиление»: 28 июля — на церковный праздник в честь иконы «Богоматери Устюженской-Смоленской Одигитрии», именуемой «Умиление», и 9 декабря — на день Зачатия праведной Анны. Серафимом Чичаговым была составлена особая служба в честь иконы «Богоматери Умиление».²² До наших дней дошли два Акафиста Пресвятой Богородице в честь Ее иконы «Серафимо-Дивеевской Умиление». Авторство и время составления первого неизвестны, однако по некоторым указаниям в тексте можно определить, что он читался сестрами в Серафимо-Дивеевском монастыре.²³ Второй Акафист написан около 1926 г. в Нижнем Новгороде митрополитом Нижегородским — будущим Патриархом Сергием (Страгородским) в бытность его заместителем Патриаршего Местоблюстителя.²⁴

В 1905 г. в Серафимо-Дивеевском монастыре был заложен огромный теплый собор, который предполагалось освятить в честь иконы «Богоматери Умиление» и Преподобного Серафима. В 1915−16 гг. он был построен и расписан. Освящение было намечено на февраль 1917 г., однако из-за неготовности отопительной системы отложилось на год. По известным причинам собор так и не был освящен. В 1927 г. монастырь был закрыт.

Муромский краевед А. А. Епанчин указывает, что после закрытия Серафимо-Дивеевского монастыря икона «Богоматери Умиление» находилась в Муроме у высланных монахинь, а в 1981 г. была передана Святейшему Патриарху Пимену.²⁵ Эти сведения подтверждает Митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай, который лично принимал иконы, оставшиеся после смерти последней из дивеевских монахинь, живших в Муроме. Иконы были переданы представителю Патриарха отцу Виктору (Шаповальникову). Среди них был образ «Богоматери Умиление» на оправленном в раму холсте, который в настоящее время находится в Патриаршей домовой Крестовой церкви. Утверждать, что сохранившийся образ и есть келейная икона Преподобного Серафима Саровского, можно будет после сравнения его с фотографиями, выполненными с серафимовой иконы в 1904 г. нижегородским фотографом М. П. Дмитриевым.²⁶

Уже в советское время в церковные месяцесловы стал включаться день празднования в честь иконы «Богоматери Серафимо-Дивеевской Умиление» — 28 июля, правда, с ошибочным указанием года прославления — 1885. Эта дата явно позаимствована у чудотворного образа «Богоматери Серафимо-Понетаевской Знамение», которая была канонизирована в 1885 г. указом святейшего Синода по ходатайству Нижегородской духовной консистории после обстоятельного расследования случаев чудесных исцелений комиссией священников в присутствии чиновника полиции и врача, с приведением к присяге исцеленных и очевидцев.²⁷ Именно в сравнении с историей официального прославления иконы «Богоматери Серафимо-Понетаевской» ярко проявляется своеобразие церковного признания образа «Богоматери Серафимо-Дивеевской Умиление», которое складывалось неразрывно с культом Преподобного Серафима Саровского и, в сущности, не получило самостоятельного канонического оформления.

Пока автору не удалось выяснить, когда именно празднование в честь иконы «Богоматери Серафимо-Дивеевской Умиление» было внесено в православный месяцеслов. Предположительно, это могло произойти во время управления Русской Православной Церковью митрополитом (позднее — Патриархом) Сергием (Страгородским) (1925−1944 гг.), который отвергал всякий формализм в канонических вопросах и считал, что лучшими формами церковной жизни будут те, что «создаст себе сама жизнь», а задача Высшей канонической власти «только убрать заметные нам препятствия и открыть для жизни возможность свободного развития».²⁸

* * *

Представляется необходимым дать некоторые разъяснения по поводу названия, иконографии и семантики образа «Богоматери Серафимо-Дивеевской Умиление».

Искусствовед И. К. Языкова высказывает следующее суждение: «Термином «Умиление» иногда называют икону, которая принадлежала преп. Серафиму Саровскому. Однако это совсем неверно. Правильное название келейной иконы преп. Серафима «Невеста Неневестная».²⁹ В самом деле, название «Умиление» не отражает иконографического типа иконы «Богоматери Серафимо-Дивеевской». Однако, говоря о «правильности» названия образа, необходимо учитывать, что именование конкретной иконы — это скорее вопрос традиции и истории бытовании образа, чем его четкого иконографического определения. В рассматриваемом случае название «Умиление» — не «термин», а историческое имя иконы. Слово «Умиление» является не вполне точным, но образным переводом греческого «Елеуса» («Милующая», «Милостивая»). В древности имя «Елеусы» служило эпитетом Богоматери и, строго говоря, к типу не относилось. Название «Елеуса» или его русский аналог «Умиление» иногда могли быть приложимы к другим иконографическим типам Богоматери, например, «Одигитрии» (и наоборот) или «Агиосоритиссы».³⁰ В широком смысле именование Серафимовой иконы «Умиление» не грешит против традиции.

На иконе «Богоматери Серафимо-Дивеевской Умиление» были воспроизведены слова древнего Акафиста Пресвятой Богородице — «Радуйся, Невесто Неневестная», являющиеся поэтической интерпретацией евангельского приветствия архангела Гавриила Деве: «Радуйся, Благодатная» (Лк.1, 28). П. Флоренский писал: «Икона Умиление замечательна тем, что на ней Богоматерь изображена без «младенца и даже до Его зачатия, — в момент «Архангельского обрадования», то есть как Пречистый Сосуд Духа Святаго. Пред нею у преподобного Серафима было возжжено семь светильников, занимавших почти вою келию, — а это опять знаменует Духа Святаго в Его семи дарах — семи высших духах. Преподобный заповедал называть икону Умиление — Радостью всех радостей».³¹ Предлагаемое И. К. Языковой название иконы «Невеста Неневестная», как и именование ее Преподобным Серафимом «Радость всех радостей» являются декоративными эпитетами и соответствуют более общему названию — «Благовещенская», как православная традиция именует протограф Серафимовой иконы — образ «Богоматери Виленской-Остробрамской». Очевидно, что отнюдь не случайно за келейной иконой Преподобного закрепилось название «Умиление», смысл которого — «чувство смиренья, сокрушенья, душевного участия»,³² т. е. то состояние, которое выразила Мария в словах: «Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк.1,38). Не исключена связь названия «Умиление» с латинским именованием одного из типов Мадонны «dell' Umilta» — смиренная, кроткая, покорная девушка, «Дева Господня».³³

Представляется весьма спорной попытка И. К. Языковой определять иконографический тип иконы «Богоматери Серафимо-Дивеевской» и ее протографа «Виленской-Остробрамской»: «Образ Богоматери явлен здесь в момент принятия Ею Благой вести (…) Положение рук, скрещенных на груди (жест смиренного молитвенного поклонения) семантически близок жесту Оранты. Следовательно, этот иконографический вариант можно отнести к типу «Знамение».³⁴

Поскольку тип молящейся Богоматери со скрещенными на груди руками неизвестен ни в византийской, ни в древнерусской иконописи, в отличие от католического искусства, где подобные изображения Девы Марии появились не позднее XIV в., необходимо прояснить вопрос о том, правомерно ли вообще толкование образа, имеющего инославное происхождение, в системе православной традиции. Очевидно, этот вопрос снимается самим фактом воцерковления такого образа. Л. А. Успенский, несмотря на негативное отношение к «искусству, заимствованному из римокатоличества и чуждому догматическим предпосылкам и духовному опыту православия», признавал, что «такой образ, если, конечно, по своему иконографическому сюжету он не содержит противоречия православному вероучению, то есть не еретичествует, может послужить основанием к появлению нового типа канонической иконы (…), то есть быть воцерковлен».³⁵

Однако факт воцерковления инославного образа, как нам представляется, не дает оснований относить его к традиционным иконографическим типам православной иконы только по признаку семантической близости. Здесь необходимо учитывать существенные различия между понятиями церковного образа в православном и католическом искусстве. Православие всегда утверждало икону как равнозначный слову Евангелия путь спасения. Вероисповедный аспект православного образа предопределил традиционно догматическое отношение к иконному изображению, поэтому православная иконография имеет устойчивую каноническую основу. В отличие от православного, католическому искусству присуща свободная трактовка художественных образов. Очевидно, что для поздних православных икон, заимствованных из западного искусства и ставших каноническими, должна быть разработана особая типологическая система. Сложность иконографической типологии таких образов заключается именно в отсутствии канонической связи между иконографией (выражением, знаком) и семантикой (содержанием, истолкованием знака).

Образ молящейся Богоматери со скрещенными на груди руками в католическом искусстве изначально не являлся самостоятельным иконографическим типом и, благодаря универсальному выражению молитвенного состояния, использовался в целом ряде различных композиций — «Благовещение», «Коронование Марии», «Непорочное Зачатие» (реже — «Рождество», «Сошествие Святого Духа», «Страшный Суд»), а также «Распятие», наряду с широким использованием в названных сюжетах и других типов изображений Богоматери. Образы Девы Марии со скрещенными на груди руками, являющиеся усеченными вариантами этих композиций, могут быть иконографически очень близки и при этом иметь различное содержание. Их семантика может выявляться как эмоциональной трактовкой образов, так и дополнительными атрибутами, например, наличием парного изображения архангела Гавриила³⁶ или изображением раскрытой книги³⁷ («Vergine Annunziata» — «Богоматерь Благовещения»), изображением полумесяца³⁸ (тип Богоматери «Jmmaculata», являющийся усеченным вариантом композиции «Непорочное Зачатие»), наличием парного изображения страдающего Христа³⁹ или изображением мечей либо орудий Страстей Господних⁴⁰ (разновидности типа «Mater Dolorosa» или «Addolorata» — «Скорбящая Богоматерь»).

Польская исследовательница М. Каламайская-Саид относит протограф серафимовой иконы — образ «Богоматери Виленской-Остробрамской» к типу «Jmmaculata»,⁴¹ т. е. выводит его из иконографии «Непорочного Зачатия», возникшей в западно-европейском искусстве в первой половине XVI в. Вероятно, в определении М. Каламайской-Саид типа «Богоматери Виленской-Остробрамской» роль опознавательного знака сыграла серебряная вота в виде полумесяца, помещенная на оклад иконы в 1894 г. Однако на самом образе изображения полумесяца, видимо, не было, судя по двум спискам, сделанным до 1849 г. — иконе «Богоматери Серафимо-Дивеевской» и списку из собрания Белгосмузея истории религии в г. Гродно.⁴² Да и сама трактовка образа Богоматери со смиренно склоненной главой, трехчетвертным поворотом вправо статичной фигуры, выражением кроткого и сосредоточенного внимания позволяют склониться скорее к традиционному православному пониманию иконы как «Благовещенской», чем к отнесению ее к типу «Jmmaculata», для которого более характерны мистическая экзальтированность в трактовке образа Девы Марии и передача состояния устремленности Богоматери к небесам. Кроме того, на ряде списков образа «Богоматери Виленской-Остробрамской» Дева Мария предстает в красном платье и голубом плаще, в то время как Богоматерь «Jmmaculata» изображалась в белом платье и голубом плаще.⁴³ Иконографическая тема «Непорочное Зачатие» возникла в ХVI в. на основе уже несколько веков разрабатывавшейся католическим искусством иконографии «Вознесения Марии». Это родство тем отнюдь не случайно: выражаемые ими учения о изначальной непричастности Девы Марии первородному греху, а, следовательно, смерти, и Телесного Вознесения Богоматери имеют неразрывную теологическую связь.⁴⁴ Доктрина о Непорочном Зачатии имела широкое признание в католическом мире, хотя и была окончательно оформлена в качестве догмата лишь в 1854 г. В ХVI — ХVII вв. учение о Непорочном Зачатии распространилось о помощью униатства в южно-русской Церкви. В вышедшей в 1689 г. первой книге Четьих Миней Димитрия Ростовского в «Слове на Рождество Пресвятой Богородицы» содержалось мнение о Непорочном Зачатии Богоматери. Патриарх Иоаким оценил это нововведение как «мудрование латиномудрствующих» и повелел внести в текст исправления.⁴⁵ Учение о Непорочном Зачатии было отвергнуто Православной Церковью.

В любом случае, независимо от происхождения иконографии «Богоматери Виленской-Остробрамской», «еретической» образ, воплощающий католическое учение о Непорочном Зачатии, не мог быть воцерковлен Православной Церковью. Только истолкование содержания иконы как «Благовещенской» позволило включить ее в число почитаемых православных икон.

Для обозначения типа иконы «Богоматери Серафимо-Дивеевской Умиление» и ее протографа — образа «Богоматери Виленской-Остробрамской» в системе поздней православной иконографии представляется возможным воспользоваться уже сложившимся названием — «Благовещенская». К типу «Богоматери Благовещенской», по нашему мнению, можно отнести и позднюю православную икону «Богоматери Калужской», тоже генетически связанную с западной иконографией «Благовещения». Несмотря на иконографические различия, эти образы содержательно близки, являя Богоматерь в разные моменты сцены «Благовещения».

---

1 Пророчества Преподобного Серафима Саровского // Угодник Божий Серафим. М., 1993. Т. 2. С. 158.

2 Серафим (Чичагов), архимандрит. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. СПб., 1903. С. 500.

3 Житие старца Серафима, Саровской обители иеромонаха, пустынножителя и затворника. М., 1884. С. 7 — 8.

4 Об иконе «Богоматери Виленской-Остробрамской» см.: Корнилова Л. А. Страницы белорусской мариологии: Жировичская, Белыничская и Остробрамская иконы Богоматери // Сборник Калужского художественного музея. Вып. 1. Калуга, 1993. С. 41 — 46.

5 Житие Преподобного Серафима Саровского Чудотворца // Серафим (Чичагов), митрополит. Да будет воля Твоя. М.-СПб., 1993. Ч. 2. С 231 — 232.

6 Житие старца Серафима. С. 79.

7 Там же. С. 163.

8 Там же. С. 85; Серафим (Чичагов). Летопись… С. 157 — 158.

9 Житие старца Серафима. С. 157.

10 Там же. С. 206.

11 Серафим (Чичагов). Летопись… С. 261.

12 Житие старца Серафима. С. 157.

13 Серафим (Чичагов). Летопись… С. 442.

14 Там же. С. 221.

15 Там же. С. 220 — 221.

16 Там же. С. 725 — 727.

17 Снежницкий А. Адрес-календарь Нижегородской Епархии. Н. Новгород, 1888. С. 285.

18 Открытие и прославление мощей Святого Преподобного Серафима, Саровского чудотворца, в присутствии Их Императорских Величеств // Угодник Божий Серафим. М., 1993. Т. 1. С. 217.

19 Сказание о земной жизни Пресвятой Богородицы. М., 1904. С. 319; Богоматерь. Полное иллюстрированное описание Ея земной жизни и посвященных Ея имени чудотворных икон / Под ред. Поселянина Е. СПб., 1909. С. 788; Православные русские обители. СПб., 1910. С. 370; Нилус С. Великое в малом. Сергиев Посад, 1911. Переиздано: Новосибирск, 1994. С. 93.

20 В литературе упоминается лишь одно чудо от иконы «Богоматери Умиление» — исцеление глухонемой девочки 16 июля 1903 г., во время торжеств прославления Преподобного Серафима Саровского // Угодник Божий Серафим. Т. 1. С. 237 — 238. Однако икона из Серафимо-Дивеевского монастыря была принесена в Саров лишь 17 июля. По-видимому, в истории о чуде речь идет о списке, специально написанном для Саровского пустыни к открытию мощей чудотворца — см.: Серафима (Булгакова). Дивеевские предания // Угодник Божий Серафим. Т. 2. С. 90.

21 Антоний, митрополит. Необходимое разъяснение // Святой Серафим Саровский чудотворец. Н. Новгород, 1991. С. 45.

22 Серафима (Булгакова). Дивеевские предания. С. 60 — 61.

23 Акафист Пресвятей Владычице нашей Богородице в честь Святыя иконы Ея Умиление // Угодник Божий Серафим. Т. 1. С. 292 — 299.

24 Акафист Пресвятей Владычице нашей Богородице в честь иконы Ея, именуемыя Умиление Серафимо-Дивеевская // Угодник Божий Серафим. Т. 1. С. 300 — 306, 359.

25 Епанчин А. А. Забытые святые и святыни Мурома // Муромский сборник. Муром, 1993. С. 94.

26 ГАНО. Фотоотдел, фотонегативы №№ 1703, 1704.

27 Снежницкий А. Адрес-календарь Нижегородской Епархии. С. 931 — 935.

28 Питирим (Нечаев), епископ. Патриарх Сергий в истории восстановления патриаршества // Журнал Московской Патриархии. 1969. № 5. С. 63 — 71. Цит. по: Русская Православная Церковь. 988 — 1988. Вып. 2. Очерки истории 1917 — 1988 гг. М., 1988. С. 44 — 45.

29 Языкова И. К. Богословие иконы. М., 1995. С. 96.

30 См.: Вербицкий С. Иконография Богоматери. Елеуса (Умиление) // Наука и религия. 1992. № 6/7. С. 42 — 43; он же. Иконография Богоматери. Агиосоритисса (Деисусная) // Наука и религия. 1992. № 12. С. 25.

31 Флоренский П. Столп и утверждение Истины. М., 1914. С. 763 — 764.

32 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1994. Т. 4. С. 493.

33 Автор благодарит за это указание искусствоведа П. П. Балакина. См.: Большой путеводитель по Библии. М., 1993. С. 286.

34 Языкова И. К. Указ. соч. С. 99.

35 Успенский Л. А. Богословие иконы Православной церкви. Коломна, 1994. С. 409 — 410.

36 См., например, парные «Мадонна» и «Архангел Гавриил» Г. Рени (1630-е гг.) из собрания Павловского дворца-музея. — Стадничук Н. И. Итальянская и испанская живопись XVI — XVIII вв. в Павловском дворце-музее // Музей 10. Художественные собрания СССР. М., 1989. С. 228.

37 См., например, «Богоматерь Благовещения» А. да Мессина (1473 г.) из Баварских государственных художественных собраний, Мюнхен. — Antonello da Messina. Peruzza, 1986. Tab. X; Katalog der Gemaldesammlung der Kgl alteren Pinakothek in Munchen. Munchen, 1908. S. 219 (1029-a).

38 См., например, поясное изображение Девы Марии на картине «Непорочное зачатие» Б. Е. Мурильо (сер. XVII в.) из коллекции Музея Прадо, Мадрид. — Prado-Museum. Spanische Malerei. Barcelona, 1994. — S. 62.

39 Например, парные «Страдающая Богоматерь» и «Несение креста» Б. Луини (до 1532 г.) из собрания Музея Польди Пеццоли, Милан. — Marani P. C. Leonardo e i leonardeschi nei musei dell Lombardia. Milano, 1990. P. 150.

40 Эти разновидности иконографии «Mater Dolorosa» хорошо известны в поздней русской иконописи в изводах «Симеоново проречение», «Семистрельная», «Умягчение злых сердец», «Плач при кресте».

41 Корнилова Л. А. Указ. соч. С. 44.

42 Сборник Калужского художественного музея. Вып. 1. Табл. 12.

43 См.: Большой путеводитель по Библии. С. 287.

44 См.: Табак Ю. Православие и католичество. М., 1995. С. 9 — 22.

45 Круминг А. А. Четьи Минеи святого Димитрия Ростовского: очерк истории издания // Филевские чтения. М., 1994. Вып. IX. С. 15 — 17.