Л. В. Столярова. К вопросу о социальном составе древнерусских писцов XIV в.

Вопрос о социальном составе древнерусских писцов до сих пор систематически не изучался. В историографии широко распространено мнение, что в переписке книг XI-XIV вв. принимали участие не только духовные, но и светские лица. К последним относят писцов, ограничившихся в своих записях самоопределением «раб божий», «аз грешный», «грешный раб» и др., но не указавших своей принадлежности к духовному сословию (Карский Е.Ф., 1928 г.; Рыбаков Б. А., 1948; Розов Я. Н., 1977 г.).

В настоящей работе исследуются записи писцов пергаменных кодексов XIV в., содержащие указание социальной принадлежности книгописцев. Записи писцов бумажных кодексов XIV в, нами не рассматриваются.

По предварительным подсчетам от XIV в. дошло около 300 пергаменных кодексов. Из них только 105 имеют синхронные записи писцов. Всего таких записей известно 347. К этому числу следует добавить одну запись 1397 г., не сохранившуюся в подлиннике, но известную по списку рубежа XIV-XV вв., а также две записи 1301 и 1307 гг., оригиналы которых утрачены, а текст известен по упоминаниям в описаниях рукописей второй половины ХГХ в. Из 105 рукописей, помеченных синхронными записями, только 62 содержат записи с указанием имени писца. Всего сохранилось 77 записей писцов, содержащих их имена. В некоторых рукописях встречаются имена не одного, а нескольких писцов. В ряде случаев именем одного и того же писца помечены сразу несколько записей. Всего по имени известен 71 писец пергаменных рукописей XIV в. Имена писцов упоминаются в выходных, именных, молитвенных, эмоциональных, дневниковых, летописных и вкладных записях. Они фигурируют также в записи («приказе») писца Федосея писцу Гришке о переписке Октоиха (конец XIV начало XV вв.) и эпистолярной записи писца Фрола игумену Миките об отправке книги на Двину «к святому Михаилу» (XIV в.).

40 писцов XIV в. не только указали свое имя в записи, но определили свой социальный статус: I) Максим-Станимир «сын Павла, попа святого Вознесения» (1309 или 1310 гг.); 2) Кузьма, «дьяк», «попович» (1312, 1313 гг.); 3) Еска, попович (1317 г.); 4,5) Мелентий и Прокоша, дьяки (1329 г.); 6) Андрей, «поп Микулинский» (ок. 1329/30 г.); 7) Филипп, «писец» (1343/44 г.); 8) Иоанн Телеш, «чернец» (1354 г.); 9,10) Леонид Иосиф, «владычни робята» (1356 г.); 11) Микула, «владычни паробок» (ок. 1362−1363 гг.); 12) Филица, «владычень писец» (1365 г.); 13) Офонасий, «черноризец» (1369 г.); 14) Семен, «владычен паробок» (1369, 1370 гг.); 15) Савва, «поп» (1373 г.); 16) Лаврентий, «мних» (1377 г.); 17) Алексейко Владычка, дьяк («дьячок») (1377 г.); 18) [?], черноризец (1380 г.); 19) Стефан, дьяк (1380−1389 гг.); 20) Вунько, дьякон (1381 г.); 21) Григорий (Гюрги), «поп» св. Воздвижения (1382 г.); 22) Стефан Заскович, дьяк св. Софии (1386 г.); 23) Антоний, чернец (1388 г.); 24) кир Зиновий, священник (?) («священный слуга») (1388 г.); 25) Куземка, дьяк Воздвиженский (ок. 1389−1406 гг.); 26) Зиновьишко, «дьяконишко» (ок. 1389−1425 гг.); 27) Матфей, дьяк (1391 г.); 28) Спиридон, дьякон (1393 г.); 29) Лука Смолянин, инок (1395/96 г.); 30) Михаил, «владычен» [писец] (1394 г.); 31) Спиридоний, протодиакон (1396 г.); 33) Илларий, инок (1397 г.); 34) Иоанн, «черноризец» (1397/98 г.); 35) Федор, «прозвутер» (св. Спаса на Хутине) (1399/1400 г.); 36) Офсей, роспоп (первая половина XIV в.); 37) Савва, «поп» (вторая половина XIV в.); 38) Михей, дьяк (вторая половина XIV в.); 39) Яков, дьякон (вторая половина XIV в.); 40) Илларий, инок (вторая половина XIV в.).

Неясно, одно ли и то же лицо дьяк Стефан (No 19) и дьяк св. Софии Стефан Заскович (No 22), дьякон Спиридон (No 28) и протодиакон Спиридоний (No 31), а также инок Илларий записи 1397 г. (No 33) и инок Илларий записи второй половины XIV в. (No 40). В настоящей работе они условно считаются разными людьми, хотя их почерки нуждаются в палеографической идентификации.

29 писцов XIV в., указавших свой социальный статус, употребили также при имени формулу «раб божий», «грешный раб», «раба своего имр.», «многогрешный раб» и др., (No 1−8, 11−14, 16, 17, 20, 22, 25−29, 31, 32, 34−39). 11 писцов XIV в., указавших свой социальный статус, формулы «раб божий» не употребили (No 9, 10, 15, 18, 19, 21, 23, 24, 30, 33, 40).

Сословная принадлежность 31 писца XIV в. неясна; в своих записях они ограничились указанием имени: I) Домид (Давид) /1307 г.); II) Иродион (1324 г.) III) Андреян (1325−1329 гг., или 1352−1359 гг.); IV) Иоанн (1329 г.); V) Явило (ок. 1341 г.); VI) Василий Осипов сын (1351/52 г.); VII) Олекса (1354 г.); VIII, IX) Леонид Языкович и Григорий (1355 г.); X) Фофан (1357 г.); XI, XII) Лукьян и Федор (1357/58 г.); XIII) Моисей (1365 г.); XIV) Марко Вчерович Демидов сын (1369 г.); XV) Порфирий (1379 г.); XVI) Епифан (1380 г.); XVII) Василий, «малейший в единообразных»; XVIII) Марк (1391 г.); XIX) Александр (ок. 1394 г.); XX) Григорий Славец (1398 г.); XXI) Микула (вторая половина XIV в.); XXII) Матфей (вторая половина XIV в.); XXIII) Иоанн (вторая половина XIV в.); XXIV) Яков (вторая половина XIV в.); XXV) Лука (вторая половина XIV в.); XXVI) Зарсонофий (конец XIV в.); XXVII) Фрол (XIV в.); XXVIII) Федот (конец XIV начало XV в.); XXIX) Олексейко (конец XIV начало XV в.); XXX-XXXI) Федосий и Гришка (конец XIV начало XV в.).

21 писец XIV в., не указавший в записях своего социального статуса, ограничился самоопределением «аз, грешный», «раб божий», «грешный раб» (No II-IV, VII-XVIII, XXXXIV, XXVII). Только 10 писцов XIV в. при указании имени не сообщили о своей сословной принадлежности и не употребили формулы «раб божий» или эквивалентных формул (No 1, V, VI, XIX, XXV, XXVI, XXVIII-XXXI). Всего при указании своего имени 48 писцов XIV в. употребили формулу «раб божий», «аз, грешный» и др., а 23 писца опустили ее. 61 писец либо просто указал свой социальный статус, либо сопроводил его формулой «раб божий» и ее эквивалентами.

Среди писцов XIV в., указавших свой социальный статус, насчитывается 6 священников, 13 дьяков, 1 протодьякон, 10 монахов, 1 роспоп, 2 поповича; шесть переписчиков определили себя словом «владычный», один словом «писец».

Определения «владычни робята», «владычни паробок», «владычень писец» встречаются в записях писцов Леонида и Иосифа (1356 г.), Микулы (ок. 1362−1363 гг.), Филицы (1365 г.) и Симеона (1369, 1370 гг.). Статус «владычных писцов», вероятно, принадлежал переписчикам второй половины XIV в., работавшим в архиерейском скриптории в Новгороде (см.: Карский Е. Ф. Славянская кириловская палеография. М., 1979. С. 262−263; Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948. С. 588; Шварц Е. М. Новгородские рукописи XV века. М.; Л., 1989. С. 18 и др.). Скриптории действовал при кафедрах владык Моисея (1352−1359 гг.) и Алексея (1359−1390 гг.). За период с 1356 по 1370 гг. в кафедральном скриптории было переписано 8 сохранившихся рукописей.

Кроме пятерых писцов, называвшихся «владычными», в том же скриптории работал еще и писец Григорий. Совместно с одним из «владычных робят» Леонидом он «…повелением архиепископа новгородского Моисея» переписал в 1355 г. Евангелие. В своей выходной записи Григорий и Леонид не указали своей сословной принадлежности, не назвали себя «владычними ребятами», а ограничились самоопределением «многогрешные».

Статус писца получил в Древней Руси самостоятельное значение уже к концу XIII в. Впервые словом «писец» определил себя в 1296 г. переписчик Псалтири кнг. Марины Захария. Иных определений сословной принадлежности в записи Захарии нет. Словом «писец» определил себя также переписчик Филипп Михалев сын Морозовича (1343/44 г.), в записях которого перед именем встречаются выражения «раб божий» и «грешный».

Словом «владычны» определили себя еще два писца, принадлежность которых к новгородскому архиерейскому скрипторию маловероятна. Так, дьяк Алексейка, переписавший в 1377 г. книгу Поучений Ефрема Сирина для переславского СвятоНиколаевского монастыря на Болоте, указал, что его называют «Владычка». В 1394 г. писец Михаил в своей именной записи заметил: «…а се книги Михаила владычю». Где могли быть переписаны «книги Михаила», неясно. Если определение сословной принадлежности писца Михаила ограничилось словом «владычю», то Алексейка Владычка указывает, что он был дьяком.

Скорее всего самоопределения «владычный, «владычный писец», «владычный паробок», «владычные робята» и «писец» в XIV в. содержали указание на статус профессионального переписчика. Однако это не исключает вероятности того, что писцыпрофессионалы занимали определенные ступени церковной иерархии (скорее всего, низшие и средние) или были детьми священников. Во всяком случае, в XI-XIII вв. процент книгописцев-поповичей был достаточно велик, даже выше, чем книгописцев-дьяков. Так, известно 5 писцов-поповичей XI-XIII вв., что составляет 22,7% от общего числа писцов, пометивших книги своим именем (22). Дьяков-писцов XI-XIII вв. известно по имени 3, что составляет 13,6% от числа писцов, указавших свое имя. В записях XIV в. упоминаются только 3 писца-поповича, причем их деятельность приходится на первую половину столетия. Это Максим-Станимир, сын псковского попа Павла (1309 или 1310 г.), Кузьма попович (1312 и 1313 гг.) и Еска попович (1317 г.). В одной из своих записей Козьма попович указал, что он был дьяком. Может быть, среди «владычных робят» и «паробков» второй половины XIV в. были поповичи?

Таким образом, едва ли оправданным является слепое отнесение писцов, ограничивавшихся употреблением формулы «грешный раб», к светским лицам. Эта формула в XIV в. могла заменять указание социального статуса, а в большинстве случаев соседствовала с ним и уж никак не являлась признаком «светскости» писца.

85,9% от общего числа известных по имени писцов XIV в. либо указали свою сословную принадлежность, либо употребили перед именем формулу «раб божий»; 14,1% писцов ограничились в записях указанием своего имени. Самостоятельное значение приобретает в XIV в. статус писца и владычного писца (17,5%). Перепиской книг в XIV в. в основном занимались представители среднего звена белого духовенства, лица, лишенные священнического звания («роспопы»), а также дети священников («поповичи») 57,5% от общего числа писцов, Указавших в записях свою сословную принадлежность. С середины XIV в. в связи с формированием скрипториев в крупных Монастырях-землевладельцах среди писцов отмечается довольно высокий процент монашествующего духовенства (25%).