Холодова Л. С. Быт и традиции жителей села Татарово в XIX-XX веках
Село Татарово — муромская глубинка, в нем нашли отражение традиции культуры и быта русского народа. До постройки своей церкви село Татарово была деревней и относилась к Старозамотринскому приходу. В книге В. Березина и В. Добронравова «Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии», изданной в 1889 году, дается краткое описание погоста: «Старозамотринский приход близ реки Мотри находится в 40 верстах от уездного города и в 110 верстах от губернского».
По писцовым книгам Муромского уезда 1628−1630 гг. «погост Николы Чудотворца Старого на реке Мотре значился за князем Одоевским, дан был в вотчину Ивану Николаевичу Одоевскому за московское осадное сидение; на погосте была построена церковь Николая Чудотворца и церковь святых мучеников Флора и Лавра». В окладных книгах Рязанского епископа за 1676 год есть сведения, что и деревня Татарово входила в этот приход. За много верст жителям села приходилось добираться в церковь на службы, для регистрации в метрических книгах рождение детей, состоявшихся браков и смерти близких.
И только в конце XIX века, в 1870 году, в Татарове на средства крестьян была построена деревянная церковь в честь Николая Чудотворца. Эта церковь была раскатана жителями села в 30-е годы ХХ века.
Когда в России образовалось Российское географическое общество (1845), то первой акцией общества был сбор информации о быте и нравах жителей различных территорий великой страны. Пришло около 2000 ответов и среди них рукопись Гавриила Валединского, священника Старозамотринского погоста (1854). Есть краткое изложение рукописи, которое составлено в 1914 году Д. К. Зелениным: «Половина моих прихожан живет в Вязниковском, а другая в Гороховецком уездах… Этот угол самый черный.
Строения здесь из своего леса; в передней стене избы три окна: среднее «красное», 2 на 3 четверти аршин, два боковых волковыя; печи сбиты из глины; вместо труб поставлены деревянныя дупли, которыя и видимы поверх соломенной (редко драничной) крыши; на печи прорублено маленькое окошко с деревянной задвижкой, где старик или старуха во время угара простывают, глотая в себя стужу.
Святые иконы стоят в углу от стены надворных ворот, и всегда, кроме молитвы задернуты занавеской».
Есть до десяти изб особенного расположения:
«Как входишь в хату, на правой руке, обращенной к дверной стене печь, где небольшое волковое окошко, в которое чуть-чуть видно старухам стряпать; на левой, к дверной же стена в углу иконы и стол, где тоже окошко, в которое едва можно видеть сидящим во время завтрака или обеда за столом; к передней же стене возвышенный со ступеньками полог, на котором вся семья от трудов своих в зимнее время почивает, где тоже кверху прорублено окошко для выпуска дыму и угару.
В сенях на одной стороне, от избы до"клети», длинная кровать с двумя или тремя полотняными пологами, где летом спят.
Клеть холодная, без моху, служит кладовой; в ней находится чулан с запором. Под клеть со двора дверь, и тут летом ставят квас, молоко и т. д. Позади клети на дворе хлев для лошадей; в углу его устроена кровать, на котором хозяин почивает и сторожит воров (их здесь было много).
Далее идут хлевы для рогатого скота, позади двора мшеник — теплый хлев для овец, ягнят и телят.
Все надворное строение крыто соломой. Позади за усадьбой, половня для корму и овины. Амбары и сенницы стоят напереди, т. е. перед глазами.
Одежда: зимой и летом серый или черный шерстяной кафтан, подпоясывают всегда под брюхо для поддерживания его, как большой тяжести. Шапки у мужиков с заломом, т. е. с большим толстым овчинным околышем; летом носили соломенные с перехватом шляпы. На ногах у всех липовые лапти и суконки или портянки, привязанные веревками, а у иных ремнями. Иногда начали носить теплые и холодные сапоги, валенки и чавчуры. Женщины ходят в крашенных синих сарафанах, на головах кокошники разных фигур с бисерными поднизями»1.
Утром на завтрак ели блины из черной гречневой муки. Готовили сусла и брагу. В заведениях брагу пили не стаканами, а большими чашками (братинами), которые переходили от одного к другому.
Изменился облик села в ХХ веке. Изобилие леса способствовало развитию плотницкого ремесла. Люди жили в селе небогато, зато избы возводили большие. Дома тех, кто победнее, были маленькими с двускатой крышей. По фасаду имели два-три окна. Сруб ставили на бревенчатую основу — проглушину, насыпали завалинку. Наличники и фасад дома богато снабжали языческой символикой. Дома, в основном, срублены в «обло».
Дерево не вечно. Старые дома приходили в негодность. В 60-е годы ХХ века люди на селе стали жить лучше. Наличие дешевой древесины позволило рубить новые просторные пятистенные избы, украшенные резными наличниками. В основе планировки такого дома лежит древняя русская структура, включающая в себя избу, мост и клеть. В настоящее время изба делится на переднюю и заднюю с русской печью, которая, как правило, расположена слева от входа. Дощатая перегородка отделяет в задней комнате небольшой чулан, где хозяйка держит кухонную утварь и готовит.
Клеть рубленая, холодная. Хозяева называют ее харчевик. Двор, как правило, располагается сзади дома. Для содержания свиней с приплодом на дворе ставили омшаник (теплое бревенчатое помещение).
Поблизости от дома размещаются все необходимые хозяйственные постройки: погреб, баня, колодец. До середины ХХ века у каждого дома стояла палатка. Но палатки еще до войны были разобраны и проданы за хорошие деньги на строительство крахмало-декстринового завода.
С появлением крахмало-декстринового завода в селе стали держать свиней с поросятами на продажу, так как появился бесплатный корм — отходы от переработки картофеля — «швара». В зимнее время в том месте, куда стекали отходы, делали во льду лунки и лопатами вынимали «швару», которую намораживали на льду — «шварные лепешки». Лепешки везли домой, и кормили ими скотину до самой весны, предварительно запарив в чугунах в русской печке. «Швара» помогла жителям села выжить и в годы войны. Они вымывали из нее крахмал, из которого пекли блины, заваривали лапшу.
Традиционно в нашей местности пользуются русской печью, которая является обязательным элементом каждого деревенского дома. В XIX веке были глинобитные сводчатые печи. При их устройстве прежде всего делали опечек (основание печи) из 2−3 венцов. Сверху опечек застилали бревнами или досками. На них насыпали землю, промазывали глиной и утрамбовывали. Это — под (гладкая нижняя часть внутри печи). Высота пода от пола делалась под хозяйку, т. е. в соответствии с ее ростом. Местные мастера-печники на под по оси будущей печки клали 1−5 мешков туго набитых мякиной: кули, завязанные концом вперед. Покрывали их куском рядна, а дальше набивали сверху глиной до нужной толщины печи. Когда глина подсыхала, развязывали кули, выгребали рукой мякину, затем вытаскивали и сами мешки. Получившийся свод изнутри подчищали, ровно подрезали полукруглое устье и окончательно досушивали печь уже при топке.
Такая печь занимала почти половину избы. С ней был связан весь быт и вся жизнь крестьянина. Она обогревала избу, в ней пекли хлеб, варили пищу и корм скоту, на печи и спали. По народным поверьям под печью или за ней всегда жил домовой — покровитель домашнего очага.
Одно из богатств села Татарова — белая и красная глина. И в ХХ веке печи в селе стали класть из кирпича. Из воспоминаний жителя села Н. И. Садкова 1928 года рождения: «Почти у каждого в огороде была самодельная печь для обжига кирпича. Печи были в земле. Сделают форму кирпича, кладут змеевиком по земле. Полежит, окрепнет он на земле в клетке — и в печь закаливать». В настоящее время жители села часто находят у себя в огороде кирпичи.
«Красную глину, которая считалась лучшей, брали у родника. Белую глину брали в овраге с названием Прорва, ей обмазывали печи». В 30-е годы ХХ века на территории села, рядом с озером, построили кирпичный завод. «Это была лишь крытая крышей постройка. Печи строили прямо в земле, где и обжигали кирпич»2.
Печнику нужно было не просто сложить печь, а сложить так, чтоб она как можно дольше хранила тепло, и чтобы дров требовалось, как можно меньше. В этом и состояло искусство хорошего печника. Основанием печи служило печное место или опечье — деревянный сруб из толстых бревен, разделенных пополам. В верхней части опечья хранилась вся печная утварь: ухваты, горшки, чугунки. Около выходного отверстья русской печки (устья) помещалась толстая доска — шесток, на которую ставили все, что в печь идет и что из печки вытаскивают. Устье обычно с полукруглой верхней частью, закрывалось заслонкой, вырезанной по форме устья железным щитом с ручкой. Топили печь, как правило, ольховыми дровами или ошкуренной березой — от таких дров дыма меньше и тепло держалось дольше. Дрова в русской печи укладывают по особому — «колодцем».
Добрая слава осталась о мастерах-печниках в селе. Почти каждая вторая печь в селе была сложена Иваном Фроловичем Бочкаревым (16 марта 1919 — 30 марта 1996). Семья у него была большая, восемь детей. Ремесло печника, переданное ему отцом Фролом Федоровичем, помогало выжить в трудные годы и прокормить многодетную семью. Особенность его кладки — наличие подтопка рядом с русской печью.
Традиционное блюдо, которое готовили женщины в русской печи — «лапшенник по-татаровски». Готовили его из крахмала, которого стало вдоволь после строительства крахмало-терочного завода. Жители села сдавали на завод картофель в обмен на крахмал.
Рецептом лапшенника поделилась Вера Семеновна Попкова: «1 килограмм крахмала взбалтываем с 1,5 литра молока. Солим по вкусу, добавляем 6 яиц. Печем сочни (блины). Охлаждаем их и раскладываем на столе на полотенце. Режем тоненькой соломкой. На дно кастрюли кладем сливочное масло грамм 100, а затем слой нарезанных сочней и так несколько слоев до края кастрюли. Сверху заливаем сметаной, сбитой с яйцом, и ставим запекать в русскую печь»3.
В настоящее время в селе почти утеряны богатые традиции потомственных умельцев-печников, передававших секреты своего мастерства из поколения в поколение. Да и редко теперь встретишь в избах села русскую печь: старым людям она стала ни к чему, а молодым хочется жить в красоте и чистоте. На месте русских печей кладут печи-лежанки с плитой и без плиты или камины. В этом деле преуспел Александр Николаевич Теплов, который и печку сложит, и дом срубит, и машину соберет. Мастерство печника он перенял от своего отца Николая Алексеевича Теплова.
Уходит старшее поколение из жизни, а вместе с ним и бытовые традиции. Редко в избе можно увидеть русскую печь, да и сами дома принимают современный вид. На утренней заре уже не услышишь переклички петухов, а сельское стадо с каждым годом становится малочисленнее. И тогда все чаще возникает вопрос: а не ждет ли село Татарово такая же участь, как исчезнувшие с земли когда-то богатые села и деревни — Семеновку, Ширино, Ломовку…
1 Краткое изложение рукописи Гавриила Валединского Д. К. Зелениным. 1914 год.
2 Воспоминания Н. А. Садкова 1928 г. р.
3 Воспоминания З. Ф. Киселевой 1928 г. р,
4 Воспоминание В. С. Попковой.